Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ) - Евстигнеева Алиса
— Вер, зачем ты здесь? — щуря глаза, спрашивает Стас, словно стремясь увидеть меня насквозь. Он больше не лезет мне в голову или мои мысли, он лезет в самую душу.
— Что ж ты такой недогадливый? — слегка краснея, вздыхаю я.
Но Чернов на это не купился, сделав шаг вперёд, теснит меня к стене, и я отступаю, пасуя перед ним. Эйфория, ещё минуту назад плещущаяся внутри меня, начинает сменяться приступом тревоги. Больше не могу смотреть ему в лицо, опускаю глаза ниже, упираясь в ямку у основания шеи. Тут же видно, как он сглатывает, и его кадык напряжённо скользит под бледной кожей.
Ещё шаг, и я прижата к стене. Стас грозно нависает надо мной, сделав упор на одну из рук, прямо над моим плечом.
— Вера, зачем ты здесь? — хрипло повторяет он, а меня дрожь берёт. Я не боюсь его, но разум пока что никак не может схватить всё происходящее целиком, поэтому мне в любом случае не по себе.
— К тебе приехала.
— Зачем?
— Ты издеваешься? — беру свою оторопь под контроль.
— Зачем. Ты. Приехала? — по-отдельности выговаривает он каждое слово.
— Стас, что за бред?! — теперь начинаю закипать я, возмущённая его глупыми вопросами.
— Это не бред. Это очень важно.
— Сейчас?
Стас склоняется чуть ближе, и я рефлекторно выставляю свои руки вперёд, упираясь ладонями в его грудь. Пальцы мгновенно выгибаются, ужаленные его горячей кожей. Правда, тут же возвращаются на место.
— Именно сейчас и только сейчас.
Я смотрю на свои пальцы, которые слегка подрагивают на его теле, пытаюсь взять их под контроль. Указательный палец правой руки вырисовывает простенький узор чуть выше Черновской ключицы. Вроде бы слушается. Палец. Не Чернов. Самое хреновое в том, что я начинаю понимать, что он от меня хочет, и это совсем не нравится мне.
— Ты обещал мне верить, — напоминаю Стасу.
— А ты веришь? — переводит он стрелки на меня.
— Вера и верить? — я печально улыбаюсь получившемуся каламбуру и заставляю себя перевести взгляд от своих пальцев на его чересчур серьёзное лицо.
Но он опять не оценил.
— Ты мне нравишься… — отчего-то виновато признаюсь я, то ли оправдываясь, то ли пытаясь ему угодить.
— И всё? — не унимается Чернов, становясь ещё более грозным.
— А тебе этого мало?! — возмущаюсь я, обещал же не давить и не требовать от меня… просто не требовать.
— Мало, — кивает он.
Я закатываю глаза, всё-таки начиная злиться.
— А что тебе ещё от меня надо?!
Стас хищно, но вымученно растягивает губы в подобии улыбки.
— Чтобы ты не впадала в ступор каждый раз, когда тебя что-то пугает. Чтобы прекращала таиться… Чтобы прекращала замалчивать, когда с тобой что-то происходит…
— Стас! — грубо прерываю я его, уже с большей силой давя ему на грудь.
— Что Стас!? — с не меньшим чувством рычит он в ответ.
Отводит голову в сторону, прекращая есть меня своим практически безумным взглядом, а я упорно не понимаю, что именно сегодня пошло не так. Всё же было хорошо… почти.
Чернов делает глубокий вдох и опять впивается в меня своими глазами.
— Знаешь, что означает твоё «ты мне нравишься»? — дёргает он подбородком, требуя от меня ответа. Но тут же сам отвечает, не давая мне возможности даже рта открыть. — Это означает вот что. Стас, ты мне так нравишься, что я готова с тобой спать. Но извини, мысли и душу я пока при себе оставлю.
— Что за херня?! — обалдевши хватая воздух ртом, негодую я.
Стас кривится, но потом пересиливает себя, заставляя лицо расслабиться.
— Хочешь правду? Я люблю тебя.
Уже открываю рот, чтобы возразить ему, но тут до меня начинают доходить его слова. Глаза округляются сами собой. Так я и стою перед ним с широко распахнутыми глазами и отвисшей челюстью.
Неоднозначно хмыкает. Впрочем, кажется, он не удивлён моей реакцией.
— Ты спрашивала, зачем ты мне. Вот тебе и ответ. Я люблю тебя.
Не знаю, что пугает меня сейчас больше. Его слова или то, с какой лёгкостью он их говорит. Вот как он умудряется делать это? Стоит мне сделать шаг вперёд, он тут же делает их десять, причём, сразу же километровых.
— Я могу по пальцам пересчитать, сколько раз мы с тобой виделись… — блею я какое-то оправдание, а сама судорожно перевариваю услышанное. Он меня любит. Но, блять, как?!
— И что? Разве любовь исчисляется временем?
— Я не знаю, чем она исчисляется. Но подумай сам, ты ещё совсем недавно встречался с Настей, а тут…
— Встречался, — послушно кивает головой. — Но уже давно не любил, правда, сам не понимал этого, но где-то глубоко на подсознании догадывался об этом.
— Замечательно. Не знал, но догадывался, — первый шок начал проходить, возвращая чувство уверенности пополам с возмущением. — Тогда как ты можешь быть уверенным сейчас?
— Элементарно. Мне мало тебя. Мало видеть тебя урывками несколько раз в день. Мало твоих откровений. Мало всего…
— Ну, так бери, — возмущаюсь я. Можно подумать, что это я сегодня торможу. — Я что против? Я к тебе и приехала…
— Я не про секс! — жёстко выпаливает он. — Он у нас ещё будет, но я уверен, что это ничего не изменит. Потому что мне мало самого главного… Мне мало твоего «ты мне нравишься!». Я хочу большего.
— Стас, — почти испуганно шепчу я, не представляя к чему ведёт нас этот странный разговор.
— Что Вера?! Скажи уже, — чуть мягче просит он.
А я упрямо кручу головой.
— Рано…
— Ничего не рано. Потому что, либо да, и мы полностью вместе, без всяких полумер. Либо нет, и в этом всём просто нет смысла. Иначе это так и будет. Туда-сюда. Если бы это было твоё грёбанное сопротивление, психоз, я бы ещё понял… Принял. Но ведь это попытка остаться где-то в стороне.
— Сволочь же ты, Чернов, — беззлобно ругаюсь я.
— Возможно, — ничуть не обижается он. — Но я тоже не хочу каждый раз гадать со мной ты или нет. Придёшь ты или сбежишь.
— Не сбегу.
— Тогда скажи.
Он идёт напролом, наповал. Зажимая меня в угол, и моим привычкам хочется ощетиниться, выставив наружу все свои колючки и зубы. Но как бы они не пыжились, как бы не старались, у них ничего не получается. Потому что это невозможно сопротивляться Стасу с этой его беспринципной открытостью и безапелляционной прямотой.
— Если я недостаточно выворач…
— Люблю, — зажмурившись, ныряю я в омут с головой.
— Что?
Моё тело потихоньку начинает наполняться чем-то тёплым, если не горячим, придавая ощущение правильности всему происходящему.
— Люблю тебя, — чуть увереннее произношу я. А когда открываю глаза, вижу, как этот гад светится от счастья.
— Вот видишь, это не так уж страшно, — самодовольно лыбится он.
Мне остаётся только качать головой и закатывать глаза.
— А если бы я не сказала?
— Пришлось бы подождать… до выходных.
Вот теперь он целует меня сам, при этом, делая всё именно так, как я и ждала от него до начала нашего разговора. Проходясь языком по моим губам и стремясь куда-то вглубь. Стас сначала вжимает меня в стену, чуть ли не до хруста моих костей. Но я этого не замечаю. А потом сам же отрывает от неё, подхватив меня под самый зад и поднимая чуть ли не над головой.
— А теперь… пошли, — задыхаясь, командует он неведомо кому.
— Так-то это ты тормозил, — пытаюсь я наивно сохранить хоть какие-то остатки своей мнимой гордости.
— Ну да, ну да, — коротко ухмыляется Стас, возвращаясь к тому, на чём мы остановились. А я для надёжности обхватываю его ногами.
Он идёт вроде бы ровно, но мы всё равно собираем с ним все косяки и углы, чуть ли не падая, когда Бонька кидается Чернову под ноги. Стас сбрасывает меня на кровать, а сам смачно ругаясь, пытается поймать скулящего пса, который совершил диверсию, последовав за нами в его спальню. Выглядит это очень смешно, и я не сдерживаюсь. Смеюсь в полный голос, из-за чего получаю взгляд полный праведного негодования.
Наконец-то Бонифаций был пойман и выволочен из комнаты. Я откидываюсь на кровать в ожидании своего мужчины обратно в свои же объятия. На душе очень легко, и я жмурюсь от счастья, стараясь лишний раз не шевелиться, чтобы не спугнуть очарование этого момента.
