Владимир Витвицкий - Двадцать пять дней на планете обезьянн
С тех жестоких пор прошло много тысяч лет и, постепенно, понемногу потребность в постоянном дриле исчезла. Сейчас это слово в обезьяннских языках осталось в основном в виде суффиксов, в частности в званиях русбандских ифоцеров: лейдрил, капедрил, майодрил, полкодрил, генедрил; и на флоте: тридрил, двадрил, расдрил, адмедрил; да еще, пожалуй, в кавалерии, существующей исключительно в парадном варианте: конедрилы различных рангов. Примат и Абызн — как раз такие ифоцеры, капедрилы северообезьяннской пехтмуры, и читатель, вероятно, помнит, что Примат — это удачливый спортсмен, мастер-силодрил в тяжелом весе, а эта категория наиболее почетна в любых сообществах обезьянн, а Абызн — комадрил штабной автороты.
Ну и еще одно, о чем, пожалуй, можно и даже нужно было бы упомянуть, так это о религии. Из множеств вариантов веры к началу повествования утвердились — или о них еще помнят, три основных учения — или, как их еще называют — мировые религии, хотя, правильнее было бы говорить — планетарные, не давая возможным инопланетянам повода для подозрений обезьянн и в их космической мании величия.
Самой молодой из них уже, тем не менее, чуть меньше полутора тысячи лет, и главного бога зовут Лохом (обычно: "О, Лох!" или "А, Лох?"). О нем обезьяннам рассказал великий пророк Муххам Мор — после своего общения с ангелом по имени Взбодриил. Относительная молодость этого учения делает его воинственным и динамичным, что как нельзя лучше подходит для известных своей горячностью носачей шашлыкских гор. В священный день всех лохован, пятницу, они, подчиняясь громкому, на распев зову музозвонов, красят яйца в зеленый цвет и собираются на молитвы.
Второй планетарной религии уже более двух тысяч лет, и она появилась за пятьсот-шестьсот лет до веры в Лоха. Имя главного пророка этой религии — Соус, и он, по его собственным, естественно, словам, является внебрачным сыном главного ангела, Гамадриила, и по совместительству собственным палачом. Но нужно признать, что идеи его гораздо миролюбивее своего позднейшего коллеги, Муххам Мора. Русбандия, номинально, на восемьдесят процентов находится под влиянием учения Соуса, и у соусовцев есть свои молельные дома и свой священный день — воскресенье, красный день календаря, и они тоже, как и лоховане, красят яйца, понятно, что в красный цвет.
А за пять-шесть столетий до Соуса существовал еще один пророк, более древний и, соответственно, более миролюбивый. Имя его — Великий Будка, он сам себе ангел. Последователи этого пророка называют себя будкистами, их священный день — туманный и дождливый четверг, их молельни — будки, и они не только красят яйца в желтый цвет, но еще и бреют их — чтобы случайно не наступить на медитирующего в тумане монаха.
Если захотеть и заглянуть еще дальше в глубь обезьяннской истории, то можно без труда отыскать с десяток мировых, но сейчас уже основательно подзабытых религий, например: огнепоклонники и водоспуски, ветродуи и хвостоплеты, древохвалы и свистуны, и множества верований в силы природы и духов лесов. Но все религии придумывали ангелов и бесов, и об этом нелишне напомнить читателю, потому что не только Примату, но и ему может присниться нулный (лунный) ангел или космический бес, и подсказать, что ангелы часто меняют окрас — в зависимости от обстановки.
Но пора возвращаться в Северообезьяннск, главный город Северного Флота Русбандии, и… будь бдителен, северообезьяннец!
* * *5. Первый день на планете обезьянн, продолжение.
— Привет, Шимпанзун!
— Привет, Безьянна! Только давай пойдем быстрее, хорошо?
Быстрый шаг необходим, и хотя приятно считать себя решительной и независимой, особенно утром и одной, но сегодня решительность ее подвела — она продрогла насквозь. Еще вчера она решила, что сегодня для нее начнется весна. Так и случилось, однако с вечера проверенный на стрелки капрон отказывается греть, а отступить уже невозможно, немыслимо, нельзя. Можно только или заболеть, или замерзнуть — насмерть!
— Хорошо, хорошо, — быстро согласилась с подругой Безьянна. — А что это на тебя обезьянны прямо с утра набрасываются? Наверное, костюмчик взолновал?
— Наверное. Интересовались температурой тела.
Она ответила, не сбавляя шага, и это жестоко по отношению к тепло одетой Безьянне. Но чтобы не замерзнуть окончательно, ей нужно еще быстрее мелькать ногами, чувствуя, как взгляды позади идущих тянутся к ним, отрываясь от черных шинелей. Но тепла это не приносит. Еще немного — и ноги перестанут слушаться ее. Просто отвалятся. Красота требует жертв — те два пехтмурских капедрила абсолютно правы, но ей приятно и привычно стряхивать со своих длинных ног — метр десять и не от бедра, липкость взглядов встречных и параллельных обезьянн, и ревность обезьяннш. Вот только голос дрожит вместе со всем телом — хоть и вынужденно, она заметила это, отвечая на неизысканную шутку двух, вслед хлопнувших глазами капедрилов.
— Ну и как температура?
— Понижается быстрее, чем я иду, а тела я уже почти не чувствую. Могла бы и не спрашивать!
Шимпанзун знает, где-то читала, что обезьяннши намного легче переносят холод, чем сильный пол, а сегодня утром она установила это опытным путем. На себе, но ей почему-то не очень верится в правильность книжной теории. Правда, ее немного согрела черная закорючка из глаз высокого капедрила, но вздрогнув, тело прогрелось всего лишь на полградуса, не больше, а степной взгляд напомнил, вдруг и не к месту, сегодняшний забытый сон. Правда, думать сейчас о снах невозможно. Это станет возможным позже, на службе и в тепле, и то, если вспомнится. А забудется — значит не сбудется.
— Зато у них повысилась.
— Воспламеняющая взглядом?
— Причем тут взгляд?!
Они рассмеялись. Смех необходим и не мешает быстрому шагу, а вскоре, увидев бетонный вход в пещеру, она едва не прибавила еще — у нее длинные ноги, а пальто едва длиннее юбки. Она не умерла и доказала теорию действием, но внутрь нырнула впереди Безьянны и счастливо врезалась в плотное тепло большого калорифера. Толстая вахрушка в стеклянном кубе проверила пропуска, и Шимпанзун, заметив, что подруга сразу же расстегнула шубу — ей жарко, не зима, внутренне сопротивляясь движению, но понимая его срочность и необходимость, непослушными пальцами развязала пояс. Густое тепло скалы сразу же проникло под пальто — и это спасение.
Они быстро прошли по узким коридорам и лестницам вниз, мимо мелькающих рядов дверей с загадочными для непосвященного надписями, вдоль стрелок на стенах, под змеящимися под потолком трубами и кабелями. Стены коридоров окрашены в различные цвета — чтоб не заблудиться, но не смотря на это привычна экзотика подземного объекта жутковато давит искусственностью света и несвободой воздуха на снующих по коридорам обезьянн. Начало дня, и черные, цвета формы дрилов, осколки тени утренней змеи рассыпались по разноцветным направлениям. Но пройдет полчаса, сменятся вахты, и все успокоится.
