Барбара Хэдворт - Дорогами мечты

Он поинтересовался у портье, какой номер занимает Фиона. Тот вежливо склонил голову:

— Назовите свое имя, сэр. Я дам знать мисс Бартон, что вы здесь.

Поскольку вечеринка должна быть в полном разгаре, Фред удивился, что его не направили прямо туда. Но он вспомнил, кто ее устраивал! Она весьма осторожна, эта фантастичная Фиона Бартон!

— Скажите, что это Фред Гардинер, — коротко ответил он портье, размышляя о том, каким дураком будет выглядеть, если она не вспомнит о своем приглашении, что весьма вероятно, если вспомнить, каким небрежным тоном оно было сделано.

Загасив наполовину выкуренную сигарету в высокой медной пепельнице, Фред ждал, сожалея, что так и не позвонил раньше и не отказался от приглашения.

Глава 3

Лишь только Фред и его тетя покинули ресторан, Фиона объявила Бобби, что хочет домой — у нее разболелась голова. Она уже почувствовала, что наступает ее особенное «настроение», поэтому, добравшись до «Ритца», она коротко пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе в номер. Небрежно скинув на кровать свою белую норковую накидку, она присела в низкое кресло рядом с кроватью. Фиона действительно чувствовала легкую боль в глазах, но ее гораздо больше беспокоило знакомое ощущение тщетности жизни, лишенной какой бы то ни было цели. Она все глубже опускалась в глубокую, темную пучину меланхолии. В такие минуты Фиона словно тонула в самой себе, и, как у настоящего утопающего, перед ней мелькали картины прошлого. Они всегда начинались с определенного момента, точнее — с ее шестого дня рождения. Именно тогда она поняла, что отличается от остальных детей. Она — наследница.

Это был чудесный праздник с огромным количеством мороженого и с тортом, покрытым белой глазурью, на котором розовыми буквами было выведено ее имя. Ей захотелось съесть второй кусочек, но ее английская няня объявила, что если Фиона все еще голодна, то пусть довольствуется хлебом с маслом. Питер Крейн, сын партнера ее отчима, который был постарше остальных маленьких гостей, стал по-доброму утешать ее:

— Не беспокойся, Фиона. Когда ты вырастешь и получишь все эти деньги, то сможешь купить все пирожные в мире и все, что пожелаешь, не спрашивая ни у кого разрешения. — Он многозначительно обратился к остальным: — Фиона — наследница!

Няня уже затеяла очередную игру, так что Фиона не успела спросить, что означает слово «наследница». Но вечером, когда мама и Джо, так девочка называла отчима, зашли в детскую пожелать спокойной ночи, она пропищала из кроватки:

— Питер сказал, что я наследница! Это хорошо?

— Полагаю, да! — громогласно расхохотался Джо.

Фиона испугалась. Ее пугал всякий шум.

— А что это значит? — обратилась она к матери и увидела, что зрачки ее голубых глаз словно вонзились в нее, как будто они маленькие кинжалы, а голос стал резким, словно разрываемый шелк.

— Это значит, моя дорогая, что, когда тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь выгнать и меня и Джо из этого дома, получив кучу денег, которые на самом деле должны принадлежать мне. Ты станешь одной из самых богатых девушек в мире, в то время как мы с Джо, возможно, будем прозябать в какой-нибудь развалюхе в Бруклине.

— Эй, Мэрион, я ведь горбачусь в офисе не ради развлечения, дорогая, — выступил Джо.

Как позже узнала Фиона, он всегда протестовал против того, чтобы они жили в старом доме Бартонов и платили за его содержание из ее опекунского фонда! Но тогда, смутившись, она предложила:

— Я могу отдать свои деньги тебе, мама. И тогда Джо больше не придется горбатиться в офисе.

То, что она услышала в ответ, было ей не совсем понятно:

— Если ты это сделаешь, твой отец встанет из могилы.

— Ты хочешь сказать, как привидение, мама? — Фиона задрожала под шерстяными одеялами.

Джо резко обернулся к жене:

— Ты не должна выплескивать это на ребенка.

Только спустя два года Фиона узнала о судебном иске и увидела свои фотографии в газетах. И пока Джо старался изо всех сил заработать денег для ее мамы, судья сказал, что весь капитал принадлежит лишь ей, Фионе, потому что так пожелал ее отец. Девочка также узнала, что крупная сумма каждый год передается матери, чтобы та могла оплатить ее учебу, расходы на одежду и слуг, необходимых в большом доме. Если бы не она, то мама и Джо не могли бы себе позволить жить в таком роскошном доме.

— Именно тогда, — прошептала Фиона, — я впервые поняла, что мама ненавидит меня. Потому что все это могло принадлежать ей. Если бы я не родилась, отец оставил бы все ей.

Шли годы, и Фиона совершала все больше и больше открытий. Например, Джо возил ее на прогулки за город в своей машине, а мама отказывалась от партии в бридж, чтобы отвести ее в цирк, вовсе не потому, что они любили ее, а потому, что какие-то странные люди, называющие себя «опекунами», следили за каждым их шагом. Именно они решали, достойны ли мама и Джо воспитывать ее. Если бы они решили, что те недостойны воспитывать наследницу, тогда девочку отправили бы к бабушке, матери отца, и тут же прекратили бы выплату денег Мэрион и Джо. Поэтому-то мать и ее новый муж держали Фиону при себе. А вовсе не потому, что любили ее.

Так очень рано Фиона познала всемогущую власть доллара. Она знала, что, рассердившись, ей стоило только заметить: «Я думаю, надо написать письмо бабушке…» — и мама тут же становилась медоточивой и покрывала ее поцелуями, а Джо говорил, что, может, им с Фионой устроить пикник в этот уик-энд?

Она узнала еще кое-что. Деньги могут превратить самого несчастного человека в счастливца. Фиона до сих пор помнила тот день, когда горничная Бетси рыдала так, словно разрывалось ее сердце, оттого, что ее мать была больна и они должны переехать на побережье. Но мама, которая считала, что Бетси слишком хорошая работница, чтобы терять ее, дала ей пачку банкнотов. И вот уже Бетси улыбалась во все свое коричневое лицо.

Когда Фиона стала посещать школу, у нее впервые начались «настроения». Хотя остальные ученики тоже были из богатых семей, она была единственной наследницей, обладающей финансовой властью над родственниками! Поэтому, пока ее школьные приятели планировали и интриговали, как бы выпросить новый свитер или роликовые коньки у своих родителей, она знала — стоит только потребовать то, что она хочет, и мама с Джо не смогут отказать. Ведь это были ее деньги. Но с возрастом богатство перестало радовать. Фиона понимала, что именно колоссальное состояние лишает ее семейной любви.

— Если бы мама любила меня так, как другие мамы любят своих дочек, меня бы уже не волновало новое платье или поход в кино, — часто шептала она.