Сара Солвей - Азбука любви
Салли всегда тащила меня куда-нибудь с собой, объясняла, что нужно делать и как себя вести. Подчас мне кажется, что за это она меня и любит. Подчас мне кажется, что выводит она меня не в лучшие места.
См.: Ближайшие Друзья, Чего уж Хуже.
Д
До Скончания Веков
После австралийского приключения я стала больше времени сидеть дома. Самая большая радость — заскочить в книжный магазин и подобрать себе книжку. А затем улечься на диване с бутылкой вина и читать до одурения.
Больше всего я люблю книги, в которых можно раствориться. Сначала сидишь (на коленях закрытая книга) и предвкушаешь, как перед свиданием вслепую с главным героем. Станет ли он твоим новым лучшим другом? А потом (обычно где-то посередине) сердце начинает расти, расти, пока не вырастает из тела окончательно, потому что никак не получается остановить все эти ужасные события в книге. Нельзя даже предупредить героя, что они все делают не так. Остается только читать дальше. Но потом упираешься в последнее слово и не веришь, цепляешься пальцами за последнее предложение, потому что не может все так просто взять и закончиться. Как будто хлопнули дверью перед носом и оставили тебя снаружи. Ненужную. А ты за них так переживала. И никак им этого уже не объяснить.
Учитель в школе говорил нам, что сказки всегда заканчиваются тем, что «с тех самых пор и до скончания веков принц с принцессой жили счастливо». А на самом-то деле авторы просто не могут иначе сказать, что принц с принцессой в конечном итоге все равно умрут. Наверное, так детям объясняют, что такое жизнь и смерть. Когда учитель рассказывал это, на улице шел дождь. Никогда не забуду, как капли барабанили по плоской крыше класса. Так получилось, что в тот год дождь шел всегда, когда он читал нам сказки.
В общем, он, как никогда, серьезно твердил нам, что никто никогда не сможет навсегда «зажить счастливо» с принцем или принцессой. «Хэппи эндов не бывает» — так он говорил.
См.: Буфера, Тебе, Мачеха, У Кого Любовь Сильнее? Щенячья Радость.
Достать Кольцо
Колин подарил Салли кольцо. Она носит его так, будто оно обручальное, сколько я ей не твержу о том, что это плохая примета.
Она его мне даже в руке подержать не дала, не то что примерить. Говорит, что слишком хорошо помнит, как я рассказывала ей про тот случай, когда в шесть лет я бросила в копилку мамино обручальное кольцо.
Мама на самом деле тайком плакала несколько дней подряд после пропажи. Но никому ничего не сказала. Вот что странно. Даже моему папе она не стала ничего говорить. В этом я уверена, потому что в противном случае отец точно устроил бы свой любимый разбор полетов. Вместо этого она как-то притихла. Я нарочно у нее на глазах шарила по буфетам, комодам и зарывалась в кучи вещей, всеми силами стараясь продемонстрировать увлеченные поиски. Иногда глаза у нее становились почти прозрачными, как будто она боролась с собой, чтобы не расплакаться.
Салли до сих пор понять не может, почему я тогда не сказала ей, что это все из-за меня, но копилка была китайская, которую сначала нужно разбить, чтобы можно было что-нибудь оттуда достать, а она была такая мягкая и пупырчатая на ощупь, что мне было ее жалко. А потом, конечно, отступать было уже поздно. Уже нельзя было просто положить кольцо обратно на туалетный столик и сказать, что оно нашлось, когда мама передвинула столик из одного угла комнаты в другой. Теперь я подозреваю, что она вполне могла и ковер свернуть, чтобы посмотреть, не закатилось ли кольцо под него.
Папа был просто вне себя, когда узнал, что мать потеряла кольцо, но к тому моменту прошло уже столько времени, что я не могла чувствовать себя виноватой. Если уж на то пошло, маме надо было суетиться раньше. У нее вечно все терялось.
См.: Гибель Маргаритки, Мнимое Сходство, У Кого Любовь Сильнее? Хор Голосов.
Друзья
Теперь каждый раз, когда мы с девчонками собираемся поклубиться, у нас только и разговоров, что о Салли.
Кажется, мы стали думать о ней даже больше, чем когда она проводила время с нами. Мы пытаемся понять, на самом ли деле она счастлива. И если она и впрямь думает, что Колин воспылал к ней истинной страстью, на что должны быть похожи эти односторонние отношения? В душе мы все желаем ей только добра.
Мы всегда отзывчивы, хотя Салли не всегда этого заслуживает. Уверена, что Миранда помнит, как мы тогда говорили про то, как заниматься любовью, и она еще объясняла, как это важно — быть по-настоящему нежной с партнером и себя тоже вести так, будто ты — нечто бесценное.
— У меня бы ни с кем и никогда не было внезапного и бессмысленного секса, — сказала она. Да так убедительно, что одна только Салли из всех, кто сидел за столом, не покивала ей в ответ.
— А у меня бы — непременно, — ответила она, глядя на бизнесмена за соседним столиком и не обращая внимания на то, что Миранда нахмурилась.
Она ушла из ресторана с этим бизнесменом, а потом так и не рассказала, что у них там произошло, как мы ее ни упрашивали. Она сказала, что мы бы этого не одобрили.
Это было так на нее похоже, но все равно нам очень хочется, чтобы у нее с личной жизнью все было в порядке.
Сколько раз я ей ни звонила и ни передавала приветы от всех, она только смеется.
— Мы всегда будем тебе рады, если у тебя с ним что-нибудь не сложится, — говорю я ей, а она отвечает, что как раз это ее больше всего и беспокоит.
См.: Откровения, Хочу Возмездия.
Душа в Уши
Обожаю запихивать в уши ватные палочки, проворачивать и надавливать все сильнее и сильнее. Это чертовски приятно. Бывает, сижу я с друзьями, а сама душу готова продать за круглую пластиковую баночку с ватными палочками. Так и приходится в конце концов идти к себе в спальню и чистить уши. Это прямо-таки зуд какой-то. Один раз я перестаралась, и голова у меня чуть было не раскололась от дикой боли. Я зареклась тогда. До следующего раза.
Со мной в одной школе учился мальчик по имени Стюарт Гриффитс. Однажды на географии он раскачивался на стуле и играл с циркулем. Тут учитель на него прикрикнул, и он свалился, угодив иглой прямо себе в барабанную перепонку. Как он вопил.
Когда три года спустя я перешла учиться в тот класс, там все еще говорили о том, как громко он тогда кричал. Нам обоим было по пятнадцать, когда мы начали с ним встречаться, и я буквально купалась в лучах его славы. Он по-прежнему кричал на спортплощадке: за деньги.
Плохо было то, что он был скучен в остальное время, когда не издавал громких звуков. Он мечтал стать водителем грузовика, и иногда, когда мы вдвоем лежали на его кровати, называл марки проезжающих мимо грузовиков по звуку от их шин. Он считал, что это очень круто, если учесть, что после истории с циркулем он почти ничего не слышал одним ухом.
