Ирина Васильчикова - Между строк
— Не может быть в этом слове «б» на конце, — обратилась она к ответственному секретарю. Хотя со стороны это выглядело так, будто она разговаривала сама с собой.
— Она всегда на конце, — отозвался Мишка Недогонов. Он сначала говорил, а уж потом думал, из-за чего у него постоянно возникали проблемы.
— Миша! Как вы выражаетесь?! — Татьяна Николаевна была на грани обморока.
— Разве я не прав?
И весь отдел зашелся от хохота.
Закончив наконец работу, я посмотрела на часы. Ну конечно, как всегда, опаздываю. Хотя, если честно, из редакции еще никто никогда вовремя не уходил. Во всяком случае, я такого не знаю. Быстро закинув в сумку склерозник и пейджер, я на ходу попрощалась с Димкой и Максом и выбежала из редакции.
Наши с Димкой отношения всегда были несколько сложными и для посторонних людей непонятными и запутанными.
Когда на заре своей карьеры я пришла в редакцию, Димка уже работал там почти два года и считался одним из лучших журналистов. Он был старше меня всего на три года, но вел себя как матерый журналист с новичком-стажером. Я же осваивала профессию даже не с нуля, это были отрицательные числа. Осваивала «методом научного тыка», набивая по ходу дела шишки. И вот настал день, когда опубликовали мой первый материал. Стоит ли описывать эмоции, переполнявшие меня тогда? А на планерке, когда обсуждался вышедший номер, Димка мой материал раскритиковал. При всех. Я молча выслушала, а потом выступила с ответной речью. Словно специально, корректор пропустила несколько опечаток в Димкином тексте. В общем, не замечая никого, мы сцепились не на шутку. Через пятнадцать минут главный редактор не выдержал, попытался разрулить ситуацию и еле нас унял. Я еще долго дулась на Димку, а он отпускал шпильки по поводу и без повода. Иногда полредакции собиралось посмотреть на это шоу.
Однажды нам пришлось делать совместный материал. Тут уж было не до шуток и личных амбиций. Мы были молоды, наивны и верили, что делаем общее дело. Все, вся редакция.
Благодаря этому материалу мы сдружились. Димка учил меня писать, учил налаживать связи, добывать материал. Ему нравилась роль покровителя. Теперь он уже не давал спуску моим обидчикам. Я набирала свои и его тексты, поскольку печатала довольно быстро. Потом, освоившись, стала редактировать. Когда текст долго мусолился, мы давали читать друг другу, чтобы свежим взглядом выловить стилистические неточности и опечатки.
Тот совместный материал о еще только формировавшемся шоу-бизнесе был признан после публикации одним из лучших. Даже выписали премию. Нам пришлось над ним изрядно повозиться. Прежде всего понять, кто есть кто, было непросто. А уж добраться до акул-продюсеров и собрать информацию — еще сложнее. Но мы сделали это! Потом долго думали, как поступить с собранным материалом и как его подать. Баталии были нешуточные. Но теперь мы гордились собой.
Отметить это событие пошли в ближайшее кафе. После этих посиделок мы стали по-настоящему близкими людьми. Тогда, наверное, впервые мы говорили не о работе, а о любимых книгах, фильмах, музыке, рассказывали о своих друзьях. В общем, чудный был вечер. В редакции стали шептаться о нашем служебном романе, но его как раз и не случилось. Я в шутку делала Димке намеки, он подыгрывал. Потом мы оба вдруг стали серьезными и чуть ли не хором сказали: «Извини, ты не в моем вкусе». Смеялись долго и громко. Но по крайней мере были расставлены все точки над «ё». Димка сказал, что у него есть девушка, а я и не расстроилась.
Меня за вулканический, по его словам, темперамент и рыжие волосы Димка прозвал Шаровой Молнией. Я не обижаюсь. Он часто по-дружески ворчит, что я села ему на шею, а он пашет за двоих, потому что добрый и плюшевый. Я зову его Плюшем.
Ничего в нем вроде нет выдающегося. Средний рост, серо-зеленые глаза, непослушные вихры русых волос. Обычный парень. Чуть полноватые губы, чуть великоватый для его лица нос, чуть надтреснутый голос. Но именно это «чуть» делало его Димкой, непохожим на других.
В общем, у меня появился друг, про которого говорят, что он лучше двух подруг. Не то чтобы я разуверилась в женской дружбе, нет. Димка занимает особое место. За него я могу загрызть любого. Теперь я авторитетно заявляю приятельницам-занудам, что мужчина и женщина могут дружить. Просто дружить. Без посягательства на секс. Как говорится, проверено на себе. Очень многие удивляются и не верят, поскольку мне двадцать восемь лет, ему чуть больше. В этом возрасте случай просто уникальный.
Но нам удобно и комфортно именно так. А если удобно, зачем что-то менять?
Конечно, нельзя не сказать про Макса. Они с Димкой слишком разные. Во всем, начиная с внешности. Макс, как любитель поесть, ассоциируется у меня с колобком. Крепыш с жизнерадостным характером, умеющий с чувством юмора выходить из всевозможных передряг. Его добродушию и в общем-то пофигизму можно только позавидовать. Я не помню, чтобы он по-настоящему выходил из себя или хотя бы раздражался. Когда нервы вот-вот у всех готовы сдать, Макс разряжает ситуацию уморительным и довольно метким афоризмом. Народ покатывается со смеху, а он как ни в чем не бывало опять утыкается в монитор.
Димка возвышается над Максом почти на полголовы. Подтянут и рядом с Максом даже кажется сухощавым. Оно и понятно: если Димка увлечен работой, забывает обо всем, в том числе и поесть. Этого Макс искренне не может понять. Иногда возникает ощущение, что Димка просто не может усидеть на месте. Он все время в движении, ему постоянно надо куда-то бежать, а вулканический темперамент — это отдельная песня.
Такие вот у меня коллеги. Правда, надо отдать им должное, — оба беззлобные. Максу раздражение не свойственно вообще, а Димка если и вспылит иногда — с кем не бывает, — но подличать не будет никогда.
— Если верить, что точность — вежливость королей… Так встретил меня Сашка.
— А мы — люди простые.
— Объясни, как ты умудряешься опаздывать, даже если выходишь вовремя?
— Не знаю. Так получилось. Извини. Ну что ты на меня набросился? Во-первых, десять минут — это не опоздание. Это — транспорт. Во-вторых, еще вчера кто-то говорил, будто соскучился. Как-то я этого не замечаю.
— Извини, у меня был трудный день. Я, конечно же, безумно рад тебя видеть. Просто, сколько тебя знаю, никак не могу привыкнуть к твоему опоздульству.
— А пора бы уже. Давай закроем эту тему. Мне сегодня нотаций хватило от начальства. Я хочу от всего и от всех отдохнуть! С чувством сданного номера забуриться куда-нибудь, в конце концов! Я хочу от-дох-нуть.
— От меня, может быть, тоже?
— Я хочу отдохнуть с тобой.
