Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время
Она допила свое Liebfraumilch, мягкое вино наполнило ее теплом и покоем, и ощущение вины, которое она испытывала всю дорогу, покинуло ее.
Она оставляла в прошлом все: Джоша, его ложь, пьянство, наркотики, бесконечные флирты; Салли, свою падчерицу, упрямое отродье Беверли-Хиллз, чья любовь к отцу была столь же сильна, сколь сильна была неприязнь к мачехе.
Хлоя никогда не могла понять, почему Салли так ненавидит ее. Видит Бог, она изо всех сил старалась быть хорошей мачехой, понимая, какое глубокое потрясение испытала маленькая девочка, на глазах которой медленно умирала от рака мать. Но, несмотря на все попытки Хлои хоть как-то восполнить Салли утрату материнской ласки, та, казалось, ненавидела ее все больше.
В 1972 году, когда Хлоя вышла замуж на Джошуа Брауна, Салли едва исполнилось восемь лет. Маленькая худенькая злючка с мышиными косичками; ее глаза цвета неспелого винограда выделялись на крошечном, не по годам строгом личике. Всякий раз, когда Хлоя с Джошем уютно устраивались у телевизора и, всецело поглощенные друг другом, наслаждались пышным чаепитием с любимыми гренками из черного хлеба с маслом и медом, тут же, как из-под земли, вырастала Салли.
Она стояла тихонечко, притаившись где-нибудь в углу, стараясь не быть замеченной, с суровым осуждением наблюдая счастливых новобрачных. Джош никогда не был для Салли заботливым отцом, так что Хлою нельзя было обвинить в том, что она лишала девочку отцовской любви, но в сознании Салли Хлоя всегда оставалась соперницей. С годами ревность к мачехе переросла в ненависть и Салли, повзрослев, стала понимать, что чем больше она ссорится с Хлоей, тем больше внимания получает от отца.
Как-то, вскоре после свадьбы, обсуждая меню с хозяйкой, их слуга Роберто обратился к Хлое, назвав ее миссис Браун. Салли, увлеченно читавшая книгу, неожиданно обрушилась на испуганного филиппинца с гневными воплями: «Не смейте ее так называть! Есть только одна миссис Браун – моя мать!»
Всхлипывая, она убежала в свою спальню, закрывшись там до прихода Джоша, которому только и удалось в конце концов утешить дочь в своих объятиях, проявив при этом такую отцовскую нежность, на какую только был способен.
Женившись на Хлое, Джош, стараясь угодить Салли, стал постепенно приобщать дочь к музыке. Салли начала увлеченно заниматься: в восемь утра у нее были уроки игры на гитаре, в девять – на трубе. Фортепиано она уже освоила в раннем детстве, а с пяти лет брала уроки пения. Джош часто обсуждал с Салли свою музыку: она была строгим и взыскательным критиком, и он с уважением относился к ее идеям и мнению, а она почитала его талант.
Восемь лет со дня женитьбы Джоша и Хлои пролетели для Салли в шумных забавах с отцом: они возились, как дети, боролись, Салли любила забираться к отцу на колени, обнимать его, хихикая. Она старалась как могла отвлечь отца от Хлои, разозлить мачеху. Часто ей это удавалось.
Хлоя же с первых дней замужества мечтала о ребенке. Она чувствовала, что ребенок сплотит их семью, принесет им полное счастье. Но, как они ни старались, все было напрасно. Хлоя посетила, казалось, всех светил мировой гинекологии. Но врачи приходили к единому мнению, что зачатию ничто не мешает, и совет был всегда одним и тем же: «Отдохните и пытайтесь снова».
Хлоя понимала, в чем дело. Хотя доктора и говорили, что она абсолютна здорова, Хлоя чувствовала, что произошло что-то непоправимое, когда она в муках родила Аннабель. Роды продолжались двенадцать часов, и все это время Хлоя трудилась, почти теряя сознание от боли, а послеродовый уход за ней был минимальный.
Хлоя никогда не рассказывала Джошу о своем ребенке. Сначала она боялась, что он осудит ее, – ведь она отказалась от дочери. А потом, со временем, Хлоя подумала, что лучше скрыть от него правду, – она не хотела, чтобы Джош винил Аннабель в том, что своим рождением она лишила ребенка его семью.
Хлое был двадцать один год, когда родилась Аннабель. Молодость помогла Хлое быстро оправиться после тяжкого испытания, но неизгладимые шрамы оставили боль родовых схваток и мучительное сознание того, что пришлось отказаться от ребенка – своей прелестной маленькой Аннабель, почти ровесницы Салли, но такой непохожей на нее темпераментом.
Теперь было слишком поздно. Аннабель росла в семье брата Хлои, в маленьком домике в Барнсе. И никто ничего не заподозрил. Никто – ни «злые языки» Флит-стрит, ни персонал в клинике. Даже Аннабель ничего не знала. Хлоя с грустью закурила, несмотря на запрещающую табличку в вагоне. Никто, кроме брата и его жены, не знал о ее тайном ребенке и той глубокой привязанности, которую она испытывала к дочери.
Хлоя ни на минуту не забывала Аннабель. Все эти долгие годы, стоило ей увидеть женщину с ребенком, она чувствовала жгучую боль и горечь от сознания того, что она не может видеть, как растет ее милая дочурка. Сьюзан и Ричард регулярно присылали фотографии, с которых улыбалось милое дитя с темными глазами Мэтта и кудряшками Хлои, но эти снимки заставляли страдать еще больше. Вот Аннабель бегает по каменистым пляжам Брайтон-Бич; вот она в саду их имения в Суссексе стоит с Ричардом и его друзьями, все одеты для игры в крикет; вот Ричард гордо держит малышку на коленях. Аннабель с любимой куклой, Аннабель с котенком, Аннабель с новой лучшей подругой, Аннабель со своими двумя старшими братьями. И взрослеет… все время взрослеет. Без своей настоящей матери.
Хлоя хранила детский альбом. С любовью она вклеивала туда фотографии, памятки, записочки с детскими каракулями, которые исполнительная Сьюзан заставляла писать ребенка. Отовсюду Хлоя посылала Аннабель подарки и всегда получала письма с благодарностью. Игрушки, платья, книги, сувениры… Где бы она ни гастролировала, ей обязательно хотелось найти для Аннабель что-то удивительное, необычное.
Хлоя понимала, что становится просто одержимой, и это не ускользнуло от Салли. Как-то однажды она ехидно заметила: «Опять особый подарок для племянницы! Можно подумать, что это твой ребенок». Хлое стало не по себе от такой догадки.
Повзрослев, Салли стала частенько язвить по поводу навязчивой идеи Хлои родить ребенка.
– Ты бесплодная, правда? – злорадно спросила она как-то Хлою, когда они лежали у бассейна, пытаясь поймать загар сквозь густую пелену смога, окутавшего солнце. – Прямо как Мэри Баррен,[2] дочь Генриха Восьмого! – Салли изучала историю времен королевы Елизаветы. – Бесплодная, бесплодная, бесплодная! – Торжествующе расхохотавшись, она нырнула в бассейн, обдав Хлою брызгами.
В конце концов Хлое надоело создавать видимость дружелюбия, и их отношения с Салли стали напоминать своеобразное поле битвы.
