Розмари Роджерс - Любовная игра. Книга вторая
Оторвав глаза от смуглого лица, Сара остановилась, прижавшись к груди партнера и дразняще положив ладони на его плечи. Она надеялась, что Марко и липнувшая к нему, как вторая кожа, его светловолосая, безвкусно одетая проститутка заметят это!
— Ну? — повторил Сирус нетерпеливо. Сара могла точно сказать по положению их тел, насколько он стал нетерпелив.
— Ну… я думаю, нам следует пойти и поболтать куда-нибудь, где попрохладнее. Здесь слишком жарко и тесно.
— Милая, у старого доброго Винса бар с алкогольными напитками в каждой спальне. Почему бы нам не выпить?
Она могла бы избавиться от Сируса, как только они войдут в дом, даже если придется запереться для этого в туалете. Но надо позволить Марко видеть, как она уходит с площадки рука об руку с ним и дать ему повод думать — а он точно так подумает — самое худшее! Сара чувствовала, как черные, словно угли, глаза буквально буравят ее спину. Каким-то образом, даже не поворачивая головы, она знала, что он смотрит на нее. Хорошо!
Преднамеренно чувственным жестом Сара отвела волосы с лица, прежде чем улыбнулась Сирусу. Она хотела, чтобы Марко видел, хотела, чтобы он знал, что она предпочитает ему любого мужчину, даже случайного знакомого. Она надеялась, что он будет мучиться, потому что знала, что он хочет ее. Презирает и все же не может подавить свое желание. Совершенно внезапно в ее мозгу вспыхнула здравая мысль, которая, вероятно, давно уже пустила тайные корни в подсознании. Сейчас она играет с ним в игру не ради Дилайт, у которой было достаточно времени, чтобы теперь оказаться в полной безопасности, а ради себя и спасения своей гордости.
22
Как ненавидела Сара грубый порывистый звук вертолетных винтов, который, казалось, навязчиво разрывал хрупкую тишину ночного синего неба. Должно быть, приближался рассвет. Беспокойным движением она откинулась на спинку своего сиденья, ее глаза намеренно избегали смотреть в сторону Марко, хотя она слишком хорошо чувствовала его сумрачное присутствие в маленькой кабине, где они оба находились.
Подобно волку, он, должно быть, сразу почувствовал, как она слегка шевельнулась, и из темноты до нее, донесся его раздражающий голос:
— Мы будем садиться менее чем через пять минут. Ваш ремень пристегнут?
— Мм-гм-м. — Пусть удовлетворяется ее угрюмым хмыканьем, потому что она не расположена говорить с ним. Ее уши все еще горели от подслушанных ранее обрывков разговора. Черт его побери, черт его побери, черт его побери! Сара чувствовала, как ногти вонзаются в ладони, и жалела, что не может вместо этого вонзить их в его смуглое тело. Как она ненавидела его! Каким триумфом для нее было бы унизить его, перемены ради. Чтобы доказать, что он не может бессердечно использовать всякого и манипулировать всяким, встретившимся ему на пути.
Сара с усилием заставила себя мысленно вернуться к вечеринке, которую они только что покинули. Она вспоминала все, что произошло с того момента, как они с Сирусом ушли с танцевальной площадки. Кстати, как же его фамилия? Она никак не могла вспомнить. К счастью, от Сируса было не так трудно отделаться. Избитое: «О, мне надо найти туалет, у меня в голове начало крутиться» — сразу же сработало.
После этого Сара прохаживалась с большей осторожностью, вовремя обнаружив, что вечеринка шумит на всей территории, в каждой комнате двухэтажной виллы. Она много улыбалась и много флиртовала, переходя от одной группы к другой, из одной комнаты в другую, когда положение несколько осложнилось. Наверху был громадный кинозал, больше похожий на мини-театр с сиденьями, обитыми плюшем и поставленными рядами, каждое сиденье можно было наклонять в разные стороны — для дополнительного удобства, предположила она цинично.
Туда ее привел молодой человек по имени Барри, назвавшийся певцом.
— У Винса самое новейшее порно, — сказал он ей.
Он, казалось, почти почувствовал облегчение, что она не узнала его, и она почувствовала такое же облегчение, узнав, что имя Дилайт Адамс не произвело на него никакого впечатления, хотя он сказал небрежно, что это милое имечко.
Ну, поскольку ей надо было где-то провести время и заставить Марко поверить, что она провела его в постели, почему бы нет? Поглазеть грязный фильмик можно для общего развития, и первый же взгляд на экран сказал ей, что, по меньшей мере, в этом фильме ее сестра не снималась.
Первые полчаса проката «Грешников» Сара просидела, гордясь тем, что не слишком ерзает. Сначала она была изумлена — неужели действительно существует столько способов полового акта? Но затем, после того как один половой акт стал сменяться другим, а диалоги по большей части превратились в восклицания и стоны удовольствия, она обнаружила, что ей скучно. Барри продолжал смотреть на экран, но с довольно беспристрастным видом. Из других плюшевых кресел с откидными спинками раздавались не менее нежные восклицания и стоны. Сара прикидывала, как далеко от выхода она находится, когда Барри, который, казалось, до этого не замечал ее присутствия, взял ее руку и прижал к себе. Господи Боже, подумала Сара недоверчиво, да он, вероятно, мог бы посоревноваться с тем, кто на экране. И затем без всякой преамбулы он бесцеремонно спросил:
— Не хочешь позабавиться?
Она с твердостью забрала свою руку назад.
— Нет. Мне надо идти.
Ну, как она надеялась, с Барри ей также не придется больше видеться. А также ни с кем из людей, присутствовавших на вечеринке, особенно с теми тремя мужчинами, которые играли в бильярдной с Марко, когда она проходила мимо.
Сара со смесью ненависти и ярости вновь живо представила себе всю эту картину, нехотя припомнив слова, раздававшиеся под стук бильярдных шаров и заставившие ее остановиться.
— Дилайт Адамс — я где-то читал, что ее считают девушкой Карло?
Единственный светильник в комнате располагался прямо над столом, покрытым зеленым сукном, где и было сконцентрировано внимание четырех смуглых мужчин в отлично сшитых костюмах, сидевших на них как влитые. Богатые, высокомерные итальянские промышленные магнаты, ведущие светскую беседу. И затем его голос, грубый и обжигающий, как хлыст, когда он объяснил ее положение своим друзьям.
— Ты, должно быть, ошибся, дружище. Не девушка Карло, а моя шлюха. Я содержу ее… в данный момент.
Она не хотела слушать, что они еще скажут после того, что уже сказал он. Слова «моя шлюха» со всем их безобразным старомодным значением и тем, как он использовал их, показались ей холодным камнем, упавшим в желудок. Так вот как ему хотелось, чтобы они все думали. Вот почему она была здесь. Он взял ее на эту вечеринку, чтобы представить, как свою последнюю игрушку, свою… шлюху. То, как все они глядели на нее, особенно мужчины, и что они о ней при этом думали, заставило ее почувствовать себя больной до тех пор, пока она не вынудила себя не ощущать ничего, кроме гнева. Пусть себе думают о ней, что хотят, — в данную минуту.
