Розмари Роджерс - Любовная игра. Книга вторая

Розмари Роджерс

Любовная игра. Книга вторая

20

— Она была испанка, очень красивая, очень молодая. Также из хорошей семьи — иначе бы герцог не женился на ней. Вы заметили ее портрет в этой комнате и спрашивали у меня, кто она, не так ли? Она занимала эти комнаты, когда герцога не бывало дома, а его не бывало большую часть времени. Я сама была молоденькой в то время и убирала комнату герцогини, иногда от одиночества она разговаривала со мной.

Рот Серафины, казалось, смягчился на секунду, но она тотчас снова его сжала.

— Герцогине не нравилось быть одной. В первый же год замужества у нее родился ребенок — сын, она знала, что исполнила свой долг. Но поскольку о ребенке заботились няньки, а муж постоянно был в отъезде, молодая герцогиня вынуждена была много времени проводить одна. Она подолгу сиживала на террасе длинными теплыми ночами, отсылая прочь свою горничную и закрывая дверь на ключ. Слишком подолгу, быть может. Она также любила звезды и запахи ночи.

Голос Серафины внезапно стал сухим, и она сделала многозначительную паузу. Сара внезапно поняла. Конечно. Любовник. Молодая одинокая герцогиня завела любовника, с которым встречалась по ночам, когда муж был в отъезде. Она, вероятно, была чувственной страстной женщиной, которая стремилась к любви и совершила ошибку, пытаясь найти ее не в том месте, где было нужно, бедняжка!

Сара сказала громко, с вызовом:

— Бедняжка! Подумать только, сколько ночей она, должно быть, ждала там одна, опасаясь всего, ожидая сигнала, что ее любовник прибыл. Это как в опере!

Было забавно смотреть на испуганное лицо старой женщины, которая, казалось, еще крепче сжала свои четки.

— Так вы также это почувствовали, не правда ли? Да, синьорина, она, бывало, ждала, когда он свистнет ей, подражая ночной птице. Она спускалась по заделанной теперь лестнице, чтобы встретиться с ним. Или он приходил к ней. Спустя некоторое время так случилось, что их обнаружили сначала слуги. А позднее…

Сара не хотела слушать остального — неизбежный несчастливый конец прекрасной романтической любовной истории. Она быстро прервала Серафину:

— Но кто был этот мужчина — ее любовник? В конце концов и сам герцог не был святым, не так ли? У него, вероятно, были любовницы повсюду, в то время как он ожидал, что жена должна быть всегда верна своему долгу и производить на свет его детей, когда он пожелает этого, так что ли? Разве это честно? Извините, синьора, вы, вероятно, не согласитесь, но в конце концов… ведь это произошло тридцать или сорок лет назад, не так ли? И развод был тогда неслыханным делом…

— В Сардинии и теперь еще развод — неслыханное дело! Даже сейчас из-за этого разразился бы большой скандал, а тогда… вы прибыли из Америки и вы не понимаете, синьорина. Для замужней женщины грешно быть неверной своему мужу, но когда женщина герцогиня, а ее любовник — крестьянин с гор, который раньше был ее конюхом, — вы понимаете последствия?

Сара сглотнула и сказала напряженным голосом:

— Она… умерла, не так ли? И это он убил ее, обставив убийство так, чтобы оно выглядело как несчастный случай… и ему все сошло с рук, не так ли? Потому что он был мужчиной и не имело значения, были ли у него в деревне свои собственные незаконные дети, подобно Анджело, но для нее…

Внезапно осознав, что сказала лишнее, она была готова откусить себе язык, но, к счастью, Серафина, которая выглядела шокированной, слушая обвинения Сары, лишь безропотно взглянула на нее при упоминании Анджело.

— А, этот Анджело — мне следовало догадаться, что он найдет способ повидаться с вами! Но вы не должны говорить такого о герцоге, синьорина. Только Бог знает, что он должен был почувствовать, когда вернулся домой и обнаружил, что его супруга сбежала в горы с крестьянином. И что еще хуже, каждый знает об этом.

— Она убежала со своим любовником?

— Да, — Серафина подавленно наклонила голову. — И это было еще не самым худшим из скандала. Гораздо хуже оказалось то, что у нее родился ребенок, в маленькой каменной хижине в горах, где прячутся плохие люди. Ребенок ее любовника, который по закону носил благородное имя ее мужа.

Это даже лучше, чем в опере, подумала Сара, зачарованно слушая. И, возможно, Дилайт была неправильно информирована, и у истории будет в конце концов счастливый конец.

— Что случилось с ребенком? — полюбопытствовала она. — И с ней, с прелестной молодой герцогиней, которая отказалась от всего ради любви?

— Бедная герцогиня заболела и умерла, она была не привычна к холоду в горах и к тому, что спать приходилось на полу в каменной хижине. — Голос старой женщины звучал прозаично. — А что касается ребенка, ну… вы встретили его! Или должны были встретить, если знаете его имя.

— Анджело? Вы имеете в виду, что Анджело — ее ребенок… а не его? — услышала Сара свой голос и остановилась, чтобы перевести дух. — Ну, а что же герцог? Я думала, он был…

— Раз уж глупая молодая герцогиня оставила его, герцог больше не имел с ней ничего общего. Как бы он мог? Никто здесь не обвинил его, когда она умерла — а ей, слабой бедняжке, следовало бы иметь побольше гордости, и не присылать ему сообщение с просьбой направить к ней доктора и разрешить вернуться вместе с ребенком. Да, это плохая история, и лучше забыть о ней.

Действительно, лучше забыть про эту историю, твердо напомнила себе Сара после того, как Серафина оставила ее одну размышлять над тем, что она ей рассказала. Ощущая уверенность от того, что ее bete noire[1] не было поблизости и он не мог подняться к ней и мучить ее, Сара позволила себе расслабиться, погрузившись в мраморную ванну, наслаждаясь ароматной водой, как шелк, ласкающей ее тело.

Бедная заброшенная герцогиня, умершая от того, что о ней проявили мало заботы уже другого рода; печальный способ окончить свою короткую несчастливую жизнь. И какая разница в образе жизни двух сыновей первой герцогини ди Кавальери.

О бедном Анджело проявили заботу, выслав его в Нью-Йорк и постаравшись забыть о нем. Спрятали концы от грязного скандала в воду в надежде, что никто не обнаружит их. Или в надежде, что в каменных джунглях Нью-Йорка Анджело, может быть, не удастся выжить. Но Анджело обманул всех, не так ли? Для него это хорошо. А что касается Марко, он, вероятно, копия своего отца. Воспитанный в ненависти к матери и в презрении ко всем женщинам, за исключением одной.

— Каким озлобленным, несчастным маленьким мальчиком он был, поверьте мне! — вспоминала Серафина. — Но после того, как приехала вторая герцогиня, мать синьора Карло, все изменилось. В лучшую сторону для каждого. Герцогиня Маргарита родом из Северной Италии, и ее сын такой же блондин, как и она, хотя вы, конечно, знаете это, синьорина. Новая герцогиня все здесь изменила. И она стала настоящей матерью нынешнему герцогу. Он поклоняется ей, как Деве Марии, и готов на все ради нее.