Мэри Бакстер - Правосудие во имя любви
Энджи вытаращила глаза:
— Ты на радостях не забыла, что торопишься домой? Садись в машину.
* * *Небольшой фермерский городок Фор-Корнерс лежал в девятнадцати милях от Остина, в гористом районе Хилл-Кантри. Он был ничем не примечателен, но местные жители все же гордились своими угодьями, да еще новой бензоколонкой с бакалейной лавкой, построенной на обочине проселочной дороги.
«Камаро» приближался к ферме, где жила Кейт. В машине надрывалось радио. Подруги молчали, думая о своем.
Энджи свернула на проселочную дорогу. Музыка резко смолкла и диктор объявил: «Последние новости агентства Ассошиэйтед Ньюс. Девятнадцатилетняя Патриция Херст, внучка покойного газетного магната Уильяма Рэндолфа Херста, была похищена из своей квартиры в Беркли, штат Калифорния».
— Вот ужас-то! — Кейт выпрямилась на сиденье и вся обратилась в слух. Она знала, что учитель истории завтра непременно спросит об этом случае, потому что он всегда интересовался текущими событиями.
У Энджи по спине пробежали мурашки:
— Бр-р-р… Жутко представить, что такое могло бы произойти и с нами.
— Не говори, — отозвалась Кейт и замолчала. У нее не выходил из головы Томас Дженнингс. Сердце ее снова забилось сильнее.
— Энджи…
— А?
— Скажи, тебе что, не нравится Томас?
Энджи неотрывно смотрела на дорогу, но Кейт заметила, что ее пальцы крепче сжали руль.
— Ну почему же, парень как парень, — с напускным равнодушием ответила она, потом повернулась к Кейт и широко улыбнулась: — Только считает, что все девчонки от него без ума.
Кейт тоже улыбнулась в ответ:
— Но ведь так и есть, правда?
— Может, и правда.
Обе рассмеялись.
— Мне не померещилось, что он мне подмигнул? — спросила Кейт.
— Нет, это точно. Я тоже заметила.
— С чего бы это? Он со мной за все время двух слов не сказал.
— Разве поймешь, что у них на уме?
— Я мечтаю, чтобы он пригласил меня на свидание, — вырвалось у Кейт.
Ей казалось, что это любовь на всю жизнь. Он был самым красивым, самым умным, самым популярным из старшеклассников. В свои семнадцать лет (Кейт была на год моложе) он выглядел значительно старше других. Его лицо, безупречное, как у артиста, обрамляли густые черные волосы. Он напоминал Элвиса Пресли и давно смущал ее покой. Высокий, стройный, он улыбался так, что у девчонок захватывало дух. Сплетницы болтали, что от такой улыбки трусики падают сами собой. Кейт сгорала от ревности, хотя ни за что не призналась бы себе, что мечтает о Томасе. Она намеревалась сохранить девственность до замужества. Но во сне ей грезилось другое.
— Сдается мне, что это только начало, — Энджи нарушила затянувшуюся паузу. — Интересно, что он затеял?
— Сама не знаю, — уныло ответила Кейт. — Я всегда считала, что он положил глаз на Салли, не зря же он назначил ее главной в группе поддержки.
— Стерва, каких мало. Если бы у нее была голова на плечах, она бы многим сумела кровь попортить.
— При такой фигуре голова не нужна.
— А что в ней особенного? — вспылила Энджи. — Плоская, как блин. Сегодня в раздевалке я ей чуть в волосы не вцепилась.
Кейт закусила предательски задрожавшую губу.
— Спасибо, что вступилась за меня. Не знаю, как бы я…
— Ну-ну, — Энджи не дала ей договорить, — еще не хватало благодарностей. Ты бы поступила точно так же.
— Возможно, только едва ли представится такой случай.
Вместо ответа Энджи пожала плечами. Остаток пути они проехали в молчании.
— Высади меня здесь, — попросила Кейт. — Дальше я пешком.
— Точно?
Кейт отвела глаза:
— Конечно. Погода чудесная, я с удовольствием пройдусь.
Энджи нахмурилась. Кейт прочла недоверие в ее взгляде, но боялась в этом признаться. Отец не разрешал ей водиться с Энджи, и Кейт не хотела лишний раз его злить. Жизнь приучила ее к осторожности.
— Спасибо, что подвезла, — Кейт старалась, чтобы ее улыбка получилась безмятежной. — До завтра!
— Спроси у мамы, может, она позволит тебе завтра приехать к нам с ночевкой, — предложила Энджи.
Кейт насупилась:
— Спрошу, конечно, только…
— Я все понимаю. Но ты попробуй.
— Ты же знаешь моего отца.
— Ну ладно, пока! — Энджи помахала ей на прощание.
Кейт поплотнее запахнулась в ветхое пальтишко и поплелась по грязной дороге, которую развезло от затяжных дождей. Перешагивая через лужи, она пыталась думать про Томаса Дженнингса и про его улыбку, но мысли не слушались ее. Каждый шаг приближал ее к нищете и убожеству родительского крова. Она ненавидела возвращаться домой и стыдилась этой ненависти.
Перед глазами то и дело возникало лицо Томаса. Теперь она приказала себе гнать прочь эти фантазии. Время для них еще не настало. Надо будет извлечь их из тайников души поздно вечером, когда отец угомонится и домашние дела будут, наконец, переделаны.
Входя в калитку, Кейт услышала в доме шум, от которого у нее сердце ушло в пятки. Нет, нет, только не это, заклинала она, стремглав взбегая по шатким ступеням.
Она распахнула дверь и увидела, как увесистый кулак отца врезался в мамину челюсть.
— Мамочка! — закричала Кейт.
III
Кейт не могла пошевелиться. Она видела, что отец снова заносит кулак, чтобы обрушить его на другую скулу Мейвис Колсон.
— Мамочка! — снова вскрикнула Кейт.
Эммитт Колсон замер, потом обернулся:
— Пошла вон, не то и тебе достанется.
— Папа… прошу тебя… — Кейт содрогалась от рыданий, — не бей маму.
Мейвис Колсон затравленно посмотрела на дочь:
— Делай, что папа сказал… Иди же, — проскрипела она.
Но Кейт чувствовала, что ноги не слушаются ее. Сердце готово было выскочить из груди. Она не могла отвести взгляда от кровоподтека на материнском лице.
— Слушай, что мать говорит! — взревел Эммитт, шагнув к дочери.
Кейт показалось, что это сам дьявол.
Она бросилась прочь и не останавливаясь побежала к сараю. Только в холодном полумраке она опомнилась. С глухим рыданием Кейт зарылась в душистое сено и свернулась калачиком. Казалось, все чувства в ней умерли, осталась только боль.
— Как я их ненавижу, — твердила она, — ненавижу обоих. Чтоб они провалились.
Она боялась, что Бог покарает ее за такие слова и, подняв голову, без слов взмолилась о прощении.
Сколько раз она находила утешение в этом закутке. Сарай служил ей убежищем уже семь лет.
Однажды, семь лет назад, Кейт проснулась среди ночи и услышала, как отец орет на маму. Она прокралась по узкому коридору и заглянула в приоткрытую дверь родительской спальни в тот самый миг, когда жестокий удар рассек губу матери.
