Мэри Бакстер - Правосудие во имя любви
Сойер поднял брови:
— И кто же это?
— Сенатор Дэн Хемсли.
— Ему-то что здесь надо?
— Ну, понимаешь, я наткнулся на Харлена с сенатором в здании суда. Пока сенатор отлучался позвонить, Харлен вкратце ввел меня в курс дела. Естественно, он хочет, чтобы ты лично помог сенатору в одном… деле.
— Какого рода?
Ральф поколебался, затем отвел глаза:
— Что-то семейное.
— Черт возьми, Харлен знает, что я не берусь за такие дела.
— Я пытался ему объяснить. — Ральф помолчал и пожал плечами. — Но ты лучше других знаешь, что мои слова для него мало значат.
— Какая у сенатора проблема? Конкретно. Его что, застукали без штанов?
— Представь себе — нет. Вроде бы попался вовсе не он, а его жена, и сенатор прекрасно понимает, что если газетчики пронюхают об этом, он будет в дерьме по уши.
— Радужная перспектива, — с мрачным юмором сказал Сойер.
Ральф усмехнулся:
— Я знал, что тебя позабавит эта история.
— Но не до такой степени, как тебя, верно?
— Верно. Мне никогда не нравился этот вертлявый сукин сын. Слишком развязный и слишком высокого мнения о себе.
— Назови мне хоть одного политика, который был бы о себе невысокого мнения. Что о нем еще известно, кроме того, что он не может удовлетворить свою жену?
— Ну, ведет кампанию по своему переизбранию, работает в финансово-бюджетной комиссии, а также в комитете по защите прав приемных детей.
У Сойера округлились глаза.
— Я же тебе говорю, этот сенатор — сама добродетель! — подытожил Ральф.
— Слышу, слышу. Но в конце концов он может быть нам полезен в деле Колсон. Давай-ка, пригласи его.
Через несколько секунд сенатор Хемсли уже ворвался в кабинет, протягивая руку для рукопожатия.
Сойер был поражен его эффектной внешностью, однако после ближайшего рассмотрения сделал вывод, что этот смазливый пай-мальчик доверия не заслуживает. Он был высок, темноволос, а его бронзовый загар бесспорно свидетельствовал о регулярном посещении солярия.
Однако во взгляде его сквозила неуверенность. Светлые глаза казались затуманенными. Если бы Сойер мог читать в них, он понял бы, что они переполнены ужасом.
Сойер протянул сенатору руку.
— Я чрезвычайно признателен, что вы смогли выкроить для меня время, — губы Хемсли растянулись в искусственной улыбке.
Не прикидывайся, подумал Сойер с нарастающим презрением. Ты был уверен, что я приму тебя. Он холодно улыбнулся в ответ и сказал:
— Нет проблем.
— Вы не пожалеете об этом. Если вы поможете мне с этим дельцем, я в долгу не останусь.
— Присаживайтесь, сенатор.
— Спасибо, Брок.
Сенатор и судья в один день, подумал Сойер. Кому-то показалось бы, что все складывается замечательно. Однако Сойер понимал, что от обоих его клиентов можно ожидать больше неприятностей, чем выгод.
II
Фор-Корнерс, штат Техас, 1975
Томас Дженнингс, согнувшись, как вопросительный знак, подглядывал в крошечное отверстие в стене.
— Вот это да! Эй, Джексон, не хочешь полюбоваться? — он воровато оглянулся, опасаясь, что в дверях мужской раздевалки может появиться завуч, Джим Андерсон.
Уэйд Джексон, мусоля во рту сигарету, укоризненно протянул:
— Ну, чем ты занимаешься?
Томас ухмыльнулся:
— Смотрю на голых девок.
Томас и Уэйд прогуливали английский. Но прежде чем убежать из школы, они завернули в мужскую раздевалку, где Томас пару дней назад обнаружил щель в стене одной из кабинок уборной. Он несколько раз возвращался сюда, но до сих пор похвастать было нечем. Зато сегодня ему наконец привалила удача.
Уэйд разинул рот:
— Врешь ты все, — он оттолкнул Томаса в сторону. — Дай-ка глянуть.
В вонючей кабинке наступила тишина. Уэйд вглядывался в узкую щель, сквозь которую был виден угол женской раздевалки.
— Ух ты! Ничего себе!
— Отвали, — потребовал Томас, — я ее первый засек.
— Если тебя самого тут засекут, Андерсон тебе такую взбучку устроит, что ты о девчонках и думать забудешь.
— Ох, как страшно! — хорохорился Томас. — Что он мне сделает?
— Тебе, может, и ничего, у тебя папаша — священник, а мне мало не покажется. Если мы влипнем, мои предки с меня шкуру спустят за такие дела.
— Да что ты хвост поджал? Всего боишься. Ничего нам не будет.
— Ну-ну, — Уэйд не спускал глаз с двери.
— Нет, ты видел, какие сиськи?
Уэйд глубоко затянулся сигаретой:
— Мне лично задница больше приглянулась. Томас осклабился:
— Лакомый кусочек, ничего не скажешь. У меня от одного вида в штанах шевелится. Я-то думал, что у Кейт Колсон только и есть что башка на плечах.
— Вот именно, — Уэйд облизнул пересохшие губы, — ошибочка вышла. Хотел бы я ее потискать.
— Размечтался! Кейт Колсон в твою сторону и смотреть не станет.
— Тебе, можно подумать, что-нибудь обломится!
Правильные черты Томаса застыли:
— Спорим?
— Еще чего! — Уэйд выплюнул окурок на цементный пол и растер стоптанным башмаком. — Ясное дело, ты на все пойдешь, лишь бы выиграть.
Томас загородил щель спиной:
— Да, девка бесподобная.
— Чего заслоняешь? Дай-ка еще посмотреть.
— Тебе-то зачем? — Томас не скрывал издевки. — У тебя кишка тонка.
Уэйд никогда не гулял с девушками. Томас подозревал, что приятель просто стесняется своей внешности: уши у него торчали как лопухи, и скрыть их не могли даже длинные волосы.
Джексон заскрипел зубами:
— С чего ты взял?
— Тогда тебе придется подождать, пока я с ней побалуюсь, — процедил Томас.
Уэйд не сразу нашелся, что ответить:
— Скотина ты, Дженнингс.
— Жалко уходить от такого представления, но лучше убраться пока не поздно. Странно, что до сих пор сюда никто не сунулся.
— Ты и в самом деле что-то задумал?
— Вот увидишь, — Томас похотливо ухмыльнулся, но не двинулся с места.
Уэйд переминался с ноги на ногу.
— Да пойдем же, пошевеливайся.
— Не гони волну, ладно?
Уэйд трясущимися руками достал вторую сигарету и закурил:
— Черт бы тебя подрал, Дженнингс.
— Ну, давай, давай. Вот умница девочка, — Томас словно забыл о его существовании.
— Что там еще?
От волнения Томас потерял осторожность и повысил голос:
— Трусы снимает!
* * *Из женской раздевалки доносились смешки.
Кейт старалась не замечать столпившихся вокруг нее смазливых девчонок из группы поддержки школьной спортивной команды. Она прижимала к груди полотенце, пытаясь прикрыть свою наготу.
Смешки стали издевательскими.
