Звезды в моих руках - Лим Юлия
Суп готов. Съедаю порцию и убираю тарелку в посудомойку. Мать в нее никогда не заглядывает, и я коплю посуду внутри, пока ее не наберется достаточное количество. Пробегаю взглядом по поверхности стола, раскладываю приборы и тарелку на темно-красную тканевую салфетку. Ставлю бокал для вина. Все как она любит.
Уроки откладываю на поздний вечер. Все равно она не интересуется ни мной, ни моими делами. Не спрашивает, как моя бессонница или нравится ли мне в баскетбольной команде. Не интересуется, люблю ли я спорт или меня от него тошнит. В детстве я играл в футбол с дворовыми пацанами. Видимо, она запомнила те дни и решила, что я не могу жить без спорта. А я все готов отдать, лишь бы лежать дома после обеда в кровати и ничего не делать. Трудно быть лентяем, когда от тебя ждут трудоголизма.
Включаю аймак, ввожу пароль. Не удивлюсь, если она его знает и читает мои переписки. Знакомый однажды проверил мой телефон и нашел там программу-шпиона. Она передавала все данные на чужое устройство – не трудно догадаться, что это дело рук матери. Я решил не удалять приложение, пусть мать и дальше думает, что я тупой или наивный.
Первое правило борьбы с врагом: подпусти его так близко, как только сможешь. Пусть думает, что знает о тебе все. Мои переписки ничего для меня не значат. Все, что нужно сохранить в тайне, я проворачиваю за пределами компьютера и телефона. Главная опасность в прослушке через микрофон смартфона. Поэтому я набил карманы ватой, чтобы она глушила звук максимально естественным образом. Как только прихожу домой, убираю вату под матрас до следующего дня.
Нахожу статьи для реферата, читаю, обдумываю. Мысли уносят меня в место – в фантазию. Если открыть дверь и заглянуть в комнату, кажется, что я работаю за компьютером. В большинстве случаев я пребываю в грезах, чтобы снять напряжение. Сначала воспоминания неприятные. Обдумываю стычку с Жилиным. Потом воображение рисует образ девчонки с аквариумом. Аля. Ее имя эхом звучит в голове. Закрываю глаза и вспоминаю ее голос. Нежный, испуганный. Она не похожа на других. В ней нет жеманности Кристины, дурного кокетства или дерганых жестов моей матери.
– Георгий! – доносится из прихожей.
Вздрагиваю, приподнимаюсь в кресле. Задеваю коленом подлокотник, ругаюсь про себя от боли.
– Уже иду. – Широким шагом выхожу из комнаты.
Мать вручает мне тяжелый пакет. Внутри перестукиваются емкости. Можно не заглядывать – она собирается пить больше обычного.
– Иди-ка приготовь мне еду, – говорит она, слегка пошатываясь. – Я щас. – Она заходит в ванную в одежде и закрывает дверь.
Сколько раз я говорил матери, чтобы закрывалась на замок – все без толку. Иногда я заходил в ванную, когда она принимала душ. Я бы хотел забыть, что видел мать без одежды.
Разливаю горячий суп крупным половником. От запаха натуральных специй снова хочется есть, хотя прошло не больше получаса. Достаю почти пустую бутылку белого вина и наливаю в бокал. Вместо нее ставлю в холодильник другую из пакета. Набираю воздуха в легкие и кричу:
– Все готово, мам!
Нужно потерпеть всего год, думаю я, посматривая на часы. Как только исполнится восемнадцать, свалю из этого дома, и она меня не остановит. При необходимости найму адвоката и отсужу свое право на свободу у этой женщины.
– Мам, иди есть, суп остынет, – напоминаю я и втягиваю шею в плечи.
Зря я открыл рот. Она же меня сожрет за такую дерзость.
Но мать не отвечает. Подхожу к ванной комнате и осторожно стучу в дверь. Слышу, как льется вода в душе. Она ведь не снимала одежду, неужели спьяну полезла так? Черт возьми, только бы не… Заглядываю внутрь, готовясь отпрянуть, если она голая.
Мать сидит на полу в душевой кабине ко мне спиной. Вода стекает по ее роскошному полушубку. Она обожает вызывать зависть у коллег. Подхожу ближе. Если она уснула, оботру ее полотенцами, подсушу феном и унесу в кровать. Привычное дело.
Кладу руку на плечо матери. Ее голова заваливается набок. Странно пахнет железом. Принюхиваюсь, опускаю взгляд на поддон. По темно-синей мозаике ползут едва различимые красные змейки. Приглядываюсь к рукам матери. Вены перерезаны!
Вздрагиваю. Отхожу на пару шагов. Грудь и виски сдавливает, нечем дышать. Хватаю ртом воздух.
Она лежит там! Жалкая, пьяная и полумертвая!
Может, бросить ее умирать?..
Сажусь на крышку унитаза. Темные волосы матери спутались; мокрый полушубок похож на потасканную жилетку, набитую соломой.
Почему?.. Почему каждый раз я должен спасать ее? Она только и делает, что отравляет мне жизнь. Стискиваю колени дрожащими руками. Дышу хрипло, с присвистом.
Так нельзя.
Что бы она ни делала, она все еще моя мать. Достаю из кармана телефон, включаю громкую связь и зажимаю порезанные руки матери. Если она потеряет много крови, будет поздно. Я не могу этого допустить. Смотрю на ее бледное лицо и тихо говорю:
– Ты должна выжить.
Спустя секунды, кажущиеся бесконечностью, диспетчер скорой помощи принимает вызов.
Глава 5. Аля
Выбрать подарок для человека, которого я не знаю, большая проблема. Приходится шерстить популярные интернет-магазины и надеяться, что заказ придет вовремя. Для подстраховки покупаю браслет на красной нити с фигуркой дракона, покрытой позолотой. Снаружи фигура объемная, а внутри плоская, приятно касается кожи. Продавец китайских сувениров пишет, что браслет принесет владельцу не только удачу, но и защиту. К нему мне дают красивую красную коробочку с блестками. Дома упаковываю подарок. Надеюсь, Кристина не выкинет его. Будет обидно за дракона удачи.
Утром субботы просыпаюсь от криков родителей и прячу голову под подушку. Они с мамой о чем-то громко спорят. Мне еще на учебу сегодня, а они выспаться не дают. Голоса не смолкают. Выбираюсь из кровати и ползу в ванную. Лучше умыться сейчас, пока есть время.
– Ты меня ни во что не ставишь, Инна! – возмущается папа. Он говорит так громко и яростно, что я слышу его с включенной водой. – Кто я для тебя? Просто какой-то левый мужик?
– Ты меня уже достал, Саша. Я сыта по горло твоими придирками. Мы оба пашем, как кони, почему ты вечно меня подозреваешь во всяком дерьме?
Если мама говорит «дерьмо», значит, ссора будет длиться как минимум час. Родители всегда устраивают разборки на кухне. Путь к холодильнику перекрыт, я не сунусь к нему, даже если желудок проест в себе дырку. Лучше слушать вопли через стену, чем стать третьей лишней. Родители ссорятся редко, но метко. Каждый раз, когда я оказываюсь у них под рукой, они начинают попрекать друг друга моими неудачами. В такие моменты не узнаю родителей. Это не они, а какие-то чужие люди, которых в нашей семье быть не должно.
Забираюсь на кровать и сгибаю ноги в коленях. Подключаю наушники к смартфону и выбираю музыку. Конфликты рано или поздно утихают, главное – уметь ждать. Так я и сижу, пока не раздается звонок в дверь. Интересно, кто может прийти в такую рань, да еще и в субботу? Слезаю с кровати, натягиваю спортивные штаны и выглядываю в коридор.
Родители стоят рядом, лица напряженные. Мама поджимает губы, папа хмурится и смотрит в стену. На пороге стоит бабушка, папина мама. Раз в год она приносит гостинцы: варенье, соленья, все то, что она заготавливает в избытке, а потом не знает, куда деть.
– Ну, чего застыли с такими мордами? – Бабушка впихивает сумки папе в руки. – Иди разгрузи, мне с Инной поговорить надо. – Она присаживается на скамейку в прихожей и снимает туфли с тонкими шнурками-завязками. Они скорее для декора, потому что сбоку на обуви короткая молния. Бабушка поднимает взгляд на маму, замечает меня в дверном проеме: – Чего не здороваешься? Ну-ка вылезай оттуда, – и машет мне рукой.
Выхожу, обнимаю ее. Вдыхаю запах шали и трав, смешанных с мазями и кремами.
– Пойдемте, не в коридоре же обсуждать, да и Саше этого слышать не надо. – Бабушка поднимается, опираясь на мое плечо, и ковыляет в мою комнату.
