Ты думал, я не узнаю?.. (СИ) - Анна Шнайдер
— Если бы ты действительно заботился о том, как будет лучше для меня, то не стал бы изменять.
Он осторожно кивает опущенной головой.
— Прости меня. Понимаю, этого недостаточно, чтобы загладить вину, но я постараюсь. Если ты дашь мне шанс.
— Какой шанс? О чем ты? Я… — бью себя в грудь, смаргивая градины соленой теплой влаги. Перед словами, которые собираюсь донести до него, задерживаюсь на вдохе и с выдохом отпускаю из себя единым залпом: — никогда не смогу принять этого ребенка. Ты нагулял ее на стороне. Я не проникнусь к этой девочке любовью. Она чужая. Эту ошибку я не прощу, Матвей, — процеживаю я, вкладывая искренность в каждый слог.
— Думаешь, я не знаю? — его густой бас проходит через меня арктическим шквальным ветром. — Конечно, ты не смиришься с ее существованием. Но она есть в моей жизни, и я не оборву с ней связь.
Я хочу бороться с ним на равных, но стремительно сдаю позиции. Каждым словом, словно крупнокалиберным оружием, Матвей проделывает сквозные дыры в тех местах былых душевных ранений, которые только-только начали бледнеть и походить на рубцы. Я беспомощна перед его решительностью защищать этого ребенка во что бы то ни стало.
Это нечестно. Несправедливо. Жестоко.
В то время как мне остается лишь оберегать память моего погибшего ребенка…
— Я не могла поверить своим глазам, когда увидела вас у кондитерской, которую обожала Ксюша. Понимаешь хоть, почему я там была?
Матвей, впившись зубами в нижнюю губу, еле-еле кивает.
— Ты мне только ответь… — горло дерет от слез. — Почему ты привез их туда в день рождения нашей дочки?
На резком вдохе муж поднимает плечи, запрокидывает голову и стискивает пальцами переносицу.
— Мимо проезжал. Юльке… — роняет Матвей на судорожном вздохе имя девочки, которая так сильно к нему липла, — захотелось шоколадного торта, а я не смог отказать. Не смог объяснить шестилетнему ребенку, почему каждый раз от вида этой кондитерской у меня внутри все переворачивается. Что мне оставалось делать? Запретить? Она так просила… — Матвей разрыдался, пряча лицо в ладонях, — просила кусочек торта. Ты бы знала, как сильно она напомнила мне Ксюшу в тот момент. Я разглядел ее в глазах другого ребенка. И попросту в этой иллюзии утонул. Прости меня, Варя. Прости, что тебе пришлось увидеть это. Мне так жаль. Мне очень-очень жаль, родная.
Шоркая подошвой зимних ботинок, я плетусь мимо сотрясающегося от безутешного плача супруга.
— Варя…
Торможу перед закрытой дверью в комнату Ксюши, несмело дотрагиваясь до ручки.
— Оставь меня.
При открытии раздается тихий скрип. Пора смазать петли.
Меня встречает сгустившаяся тьма, и с затаенным дыханием я в нее ступаю.
Глава 5
Четыре года назад
Перед своим четырнадцатым днем рождения Ксюша приняла бескомпромиссное решение о том, что пора становиться серьезной. Не ждать до совершеннолетия и начинать взрослеть уже сейчас. С сегодняшнего дня. С этой самой минуты.
Она подавляет желание перевернуться на другой бок, разогнать налетевшие роем саранчи мысли, отложив поведенческие метаморфозы хотя бы до следующего утра, и попробовать заснуть. Будильник должен растормошить ее только через полтора часа. Но кого она пытается обмануть? Пусть хоть во двор упадет метеорит — Ксюша вряд ли проснется. Только если мама не зайдет к ней и не вырвет из тисков Морфея лаской да щекоткой.
Представляя мамино лицо при виде ее, проснувшейся без постороннего вмешательства и всяких там будильников, Ксюша нехотя выползает из-под теплого одеяла, потягивается и критично осматривает свою комнату. Постерами с любимыми музыкальными исполнителями, актерами, актрисами и блогерами увешаны все стены. Где-то среди них скромно попадаются взору школьные грамоты и награды за участие во всевозможных конкурсах и олимпиадах. Она во всем хороша, кроме математики — с ней у Ксюши, конечно, беда бедовая. А когда в последний раз на компьютерном столе царил порядок? Трудно вспомнить. Стопки учебников напоминают небоскребы, и где-то за ними проглядывается выключенный монитор. А в остальном, вроде бы, порядок.
Почти… Если не обращать внимание на подоконник, заваленный комиксами, пазлами, которые помогают расслабиться, и различными механическими головоломками в окружении радужных эхинокактусов. В углу пылится электрогитара. Ксюша не умеет на ней играть, но выпросила на десятилетие у папы, потому что фантазировала о карьере рок-звезды.
Предки в этот тщательно спланированный бардак не суются. Нельзя. Ксюша им строго-настрого запретила лезть в ее обитель с намерением прибрать вещи. С обратной стороны двери весит табличка с цитатой Эйнштейна: «Только дурак нуждается в порядке — гений господствует над хаосом». Прошлым летом они с Артемом Литвиновым, ее лучшим другом, затеяли спор, в чьей комнате срач будет выглядеть гармоничнее. Кажется, только у них хватало смелости находить эстетику в кавардаке.
И почему Ксюша только сейчас поняла, что это не круто — коллекционировать мягкие игрушки? Их у нее навалом. Расставлены на полках, на изголовье кровати, а те, что больше метра в высоту, находятся на полу. Ее одноклассницы уже вовсю встречаются с мальчиками, обсуждая на переменках, какое кружевное бельишко прикупили на карманные расходы в тайне от родаков, а Ксюша… как будто отстала от жизни. Конкретно причем. У нее на уме учеба, мечты о карьере кинорежиссера и «Оскар». Ей столько предстоит сделать.
Тоскливо вздохнув, курносая восьмиклассница подошла к большому розовому дракону, которым, когда была мелкой и жевала сопли, оборачивалась, воображая, что объятия игрушки заменяют отцовские, когда самого отца не было рядом. Дракона подарил он, и Ксюша любит усатого фантастического друга больше остальных. Его она, естественно, оставит.
Но и другие игрушки ценны. Каких-то она с родителями выиграла в аттракционах, какие-то привозил папа из командировок, а какие-то приезжали с ними домой из далеких стран. Будет ли правильно избавиться от маленьких плюшевых друзей? Ведь каждая игрушка хранит воспоминания, что дороги ее сердцу.
Взросление значит неизбежную потерю чего-то значимого в обмен на приобретение иного, более весомого и полезного для самостоятельной жизни опыта.
К Ксюше подкрадывается неясный страх и пробирает до костей. Страх перед знакомством с мудростью и зрелостью, что влечет за собой отказ от вещей, которые делали ее жизнь уютной, необычной и веселой.
Она садится на пол, скрестив ноги по-турецки, и откидывается на розового дракона.
Что значит быть взрослым? Работа, ипотека, брак и дети? Нельзя ли быть взрослым без всего этого? Ксюша обязательно придет и к кредитным займам, и к замужеству
