Мне нельзя тебя любить - Мира Ли
Директор хмыкнул и прищурил глаза:
– На первый раз я прощу вас, но сегодня же вы должны принести господину Яну Тэхо свои глубочайшие извинения.
Он многозначительно посмотрел на меня.
– Конечно, господин директор. – Снова поклон. – Спасибо, господин директор.
Наконец толстяк махнул рукой, разрешая мне уйти. Меня не надо было просить дважды.
Когда я вернулась в класс, там никого из учеников не было, зато мои тетради и учебники аккуратной стопкой лежали на краю парты. Я посмотрела в окно. Стоял теплый солнечный день конца лета. Скоро похолодает. Сначала придет мерзкая осень, а потом и зима. Я не люблю зиму. Зимой не стало мамы, и всё покатилось в тартарары…
С улицы доносились веселые голоса.
Точно! Следующий урок – физкультура, наверняка все уже разминаются на школьном стадионе.
Я вспомнила про залитый газировкой спортивный костюм в шкафу и громко застонала.
Ладно, выкрутимся.
Молодой учитель физкультуры внимательно выслушал мою легенду о внезапно пришедших месячных и отпустил сегодня «первый и последний раз».
Я сидела в столовой, досматривая последний сезон сериала, начатого еще в Германии. Мне всегда легко давались иностранные языки, а сериалы здорово помогали разнообразить словарный запас.
Прозвенел звонок, и ученики стали собираться у раздаточной, громко разговаривая и занимая друг другу очередь. Минут через пять появились Ян Тэхо и Дэниэл. В отличие от остальных, молодые люди никуда не спешили. С высокомерным и отчасти скучающим видом они заняли стол у окна, который, несмотря на огромное количество учеников в столовой, был свободен. Тут же официант подал им обед.
Я не сдержалась и фыркнула.
Ну что за показуха с привилегированным положением? Мы что, в девятнадцатом веке живем?
В то самое время, когда все эти мысли совершенно очевидно отразились на моем лице, я встретилась с ледяным взглядом Яна Тэхо.
Да уж. Неловко.
Тем более что мне нужно как-то извиниться перед ним. Мысленно я уже отрепетировала искреннее раскаяние и приготовилась молча стерпеть все то, что Ян Тэхо скажет в ответ, поэтому решила не откладывать на потом и быстро закрыть вопрос с извинениями.
Я подошла к столику для избранных и, глядя прямо на ябедника, полным раскаяния голосом произнесла:
– Господин Ян Тэхо, по личной просьбе директора Пака приношу вам свои искренние извинения за инцидент трехдневной давности. По-прежнему предлагаю оплатить химчистку так горячо любимой вами рубашки…
Я не успела договорить, потому что в лицо мне плеснули водой. От неожиданности я порывисто вдохнула и в недоумении уставилась на Тэхо. Медленно, не сводя с меня взгляда, он поставил стакан рядом с тарелкой. В столовой повисла гробовая тишина. Я чувствовала, как наполняюсь двумя разрывающими меня пополам эмоциями: стыдом и желанием ответить.
– Я предпочитаю обедать в тишине, – растягивая слова, ответил Тэхо. – Ты. Мне. Мешаешь.
Боковым зрением я заметила, как от удивления открылся рот у Дэниэла:
– Ну, бро, ты не перегибаешь?
Ян Тэхо на какое-то время перевел на него ледяной взгляд, а затем, снова взяв в руки палочки, продолжил обед.
Я развернулась и, под смешки и перешептывания всех, кто стал свидетелем этого представления, вышла вон. До жути хотелось плакать: от досады и невозможности отомстить ему прямо сейчас, от беспомощности и унижения… Пока я шла по коридору, во мне росла и множилась ненависть к этому богатенькому козлу!
Я понимала: надо взять себя в руки, несмотря на то, что внутри все бурлило и клокотало. Пару раз я едва остановила себя, чтобы не вернуться и не наговорить мерзкому чеболю не менее мерзких слов. Но… мой принцип такой: не выдавать своих слабостей. Как бы паршиво на душе ни было, никто не должен об этом догадаться. Тогда никто не сможет причинить мне боль. А если сможет – я сделаю все, чтобы он никогда об этом не узнал.
Кроме того, этот парень явно опасен: богатенький сынок, по одному щелчку пальцев которого меня прибьют и закопают. И глазом не моргнут! И как бы мне ни хотелось отомстить за унижение, оставалось только делать вид, что мне плевать на случившееся. Я завернула в туалет и высушила волосы и рубашку, параллельно настраивая себя на пофигизм.
На уроке английского пафосный мистер Беккер, учитель из Великобритании, гонял нас по тестам, опять же для подготовки к сунын.
Обстоятельные корейцы за несколько месяцев начинают очень активно готовиться к выпускным экзаменам. Для любого школьника – это путевка в успешную и богатую жизнь. Но мои одноклассники старались не поэтому – денег у них и так было в достатке. Они боялись гнева родственников и понимали, что только так смогут доказать, что хоть что-то из себя представляют.
Мне обе эти причины были безразличны. Если честно, мне было глубоко наплевать на то, какие баллы я получу. Жизнь в Корее не входила в мои планы. Смогу получить «удовлетворительно» – и ладно!
– Госпожа Светлова! – вырвал меня из размышлений о будущем голос мистера Беккера. – Вам, кажется, не очень интересно изучение языка, на котором общается бо́льшая часть всего цивилизованного мира? – Он вскинул брови и подмигнул захихикавшим девочкам с первых парт.
– Отчего же, – ответила я. – Очень даже интересно. Я лишь задумалась о смысле зазубривания грамматики без понимания души языка.
Лицо учителя вытянулось, но он быстро взял себя в руки.
– Души? – насмешливо спросил мистер Беккер. – О какой душе вы говорите, позвольте спросить?
– О той, без которой никогда не понять разницу между «home» и «house» или не оценить по-настоящему красивое стихотворение или роман.
– Насколько хорошо вы владеете английским, мисс Светлова? – с какой-то новой интонацией спросил учитель.
– Настолько, чтобы шутить и понимать английский юмор. Ну, и конечно, чтобы читать Шекспира и Диккенса в оригинале.
В классе повисла тишина. Судя по взглядам, которые обратились на меня, не все ученики поверили мне.
– Какими языками вы еще владеете? – уже с интересом спросил мистер Беккер.
Боковым зрением я заметила, как выпрямился на стуле Дэниэл.
– Родным, русским. Считаю его самым красивым языком в мире.
В классе снова раздались смешки и недовольный гомон, которые я равнодушно проигнорировала.
– Немецким. Я прожила в Германии два года. В школе преподавали на немецком, пришлось выучить. – Я улыбнулась своим воспоминаниям о том, как боролась с неблагозвучностью этого языка. – И немного корейский. Но тут еще достаточно пробелов со словарным запасом. Учу его второй месяц. Пока этого достаточно, чтобы не только поддержать беседу, но и понять сленговые и ругательные надписи…
Раздался свист и восхищенные возгласы. Я чувствовала на себе прожигающие взгляды Дэниэла и
