Прости за любовь - Анна Джолос
— Смотри-ка, что тут у меня.
Уже даже страшно представить, ей Богу.
— Та-дам!
Заходит. Заносит мою старую гитару.
Вопросительно выгибаю бровь.
— Мне кажется, она тебе давно нужна.
— Тебе кажется.
— Пусть будет, — пожимает плечами. — Вдруг возникнет желание поиграть, — аккуратно ставит инструмент у противоположной стены.
— Не возникнет, — отвечаю типа уверенно, хотя уже на следующий день в какой-то момент от желания прикоснуться к струнам аж кончики пальцев покалывать начинают.
Двое суток стойко держусь. На третьи проигрываю этот бой и сдаюсь.
Оставшись один на один с собой, беру гитару в руки и открываю порядком исписанную записную книжку.
Листаю.
Бесит моя нездоровая продуктивность. Вроде и выплёскиваешь мучающие тебя мысли на бумагу. Текстов в блокноте всё больше и больше, но легче пока от этого не становится.
Обида. Горечь. Отчаяние. Все эти чувства на постоянной основе наполняют мою грудную клетку, мешая дышать…
Подбирая мотив, снова думаю о Той, которая за столько времени не удосужилась ни позвонить, ни написать.
А я жду ведь! Как идиот, до сих пор жду. На рассвете по традиции проверяя телефон и соцсети, в которых её профайлы теперь отсутствуют.
Неужели ей всё равно?
Не хочет узнать, что со мной?
Не отошёл ли в мир иной?
Не стал ли калекой? Дурачком?
Однажды, не выдержав очередного эмоционально изнуряющего внутреннего монолога, озвучиваю все эти вопросы Илоне.
— Я не знаю, что тебе на это ответить, Марсель, — девчонка ставит фильм на паузу. — Тата попросту исчезла. Номер не доступен, страница во Френдапе удалена.
— Свадьбы с Горозией не было.
Дед, занимающийся делом, связанным с моим ДТП, смотрел его паспорт. Этот леопардовый козёл не женат, как и прежде.
— Получается, что она не с ним.
— Получается, что так.
— Тогда какого хрена? — раздражённо отбрасываю кубик-рубик в сторону. — Где она? Почему так долго не выходит на связь? Прячется? — хмуро жду ответа.
— Возможно. По городу ходят слухи о том, что Алиса Андреевна увезла внучку, сбежав от мужа.
Алиса Андреевна…
Её цифры тоже вне зоны доступа. Я набирал бабушку Джугели неоднократно.
— Эдуард Зарецкий, хоть и бывший губер, но фигура до сих пор серьёзная. Вполне вероятно, что они вынуждены скрываться и от него, и от семейства Горозии.
Немного радует тот факт, что Тата не одна. Что рядом с ней есть человек, способный поддержать и помочь.
— Предки, как назло, перестали общаться с Климовыми. Ни черта не выяснить.
— Климовы — это…
— Семья её матери.
— Ясно. А из-за чего общаться перестали? Из-за того, что Тата не дала показания полиции?
— Да. Отец даже заикнуться про неё не даёт. Такое впечатление, что люто ненавидит.
Вебер вздыхает.
— Все из-за той ситуации на неё обозлились… Парни и класс тоже.
— А сама что думаешь?
Поднимает голову. Смотрит мне в глаза.
— Думаю, Тата поступила так, потому что у неё была на то веская причина.
— Если откровенно, плевать на грёбаные показания. Почему она не пришла ко мне?
— К тебе не пускали, когда ты был в реанимации.
— Ладно, допустим. Почему до сих пор не позвонила?
— Марсель…
— Почему, Илон? Это разве трудно? Просто, мать твою, набрать!
Молчит. Опускает взгляд.
Нечего сказать.
Да и что тут, собственно, скажешь?
— Дай встану.
Раздосадованный и взвинченный до предела, переползаю до края постели. Опускаю ноги на пол. Поправляю шорты. Тянусь за костылями. Поднимаюсь. Ковыляю по направлению к распахнутому окну, за которым громко стрекочут неуёмные цикады.
— Можно озвучу своё предположение? — произносит Вебер спустя несколько минут.
Хмыкаю.
— И какое оправдание для неё на этот раз?
— Я постоянно думаю о том, что должна была остановить тебя. Нельзя было отпускать на дорогу в том состоянии.
— Ты меня не остановила бы. Никто в тот вечер не остановил бы… — заявляю с полной уверенностью.
— Что если Тата винит себя в произошедшем? Винит в том, что ты попал в аварию из-за неё?
— Бред. Поехать за ней было МОИМ решением. Всё остальное — лишь неудачное стечение обстоятельств.
— Ты чуть не погиб… — её голос дрожит.
— Ну не погиб же. Значит, пока ещё зачем-то здесь нужен.
— Конечно нужен. Своим родителям, семье, друзьям.
— Ага, всем, кроме неё, — усмехаюсь. Не получается удержаться от ядовитого комментария. — Хотя разве было когда-то иначе? Как там говорят? Один любит, второй позволяет?
Слышу, как подходит. Боковым зрением вижу, что становится у стены.
— Мне кажется, у неё тоже были к тебе чувства.
— А мне кажется, ты опять её защищаешь, — стискиваю челюсти до хруста.
— Нет, не защищаю.
— Она говорила с тобой обо мне? — в лоб спрашиваю.
— О чём конкретно речь? — хмурится.
— О её чувствах. Хотя бы раз она признавалась тебе в том, что испытывает ко мне нечто больше, чем дружескую привязанность? Честно отвечай! — чеканю жёстко.
— Нет.
— Что и требовалось доказать, — киваю, сглатывая колючий ком, вставший в глотке.
— Делиться своими переживаниями с посторонними — не про Джугели.
— С посторонними? Ты была её подругой.
— Мы были близки ровно настолько, насколько она позволяла.
— Ну да.
— Напомню тебе о том, что там совершенно другой менталитет и воспитание. Сплошные запреты. Отец-тиран. Жених ещё этот.
— Я со всеми был готов бороться. Придумал план. Предлагал ей сбежать, — вскрываю карты, как есть. — Уехать. Пожениться.
— Вам ведь всего восемнадцать… — качает головой.
— И что? Причём тут возраст?
— Ты говоришь про очень серьёзный шаг.
— Когда люди любят друг друга, они готовы его сделать. Разве нет?
— Не всегда. Есть ведь разного рода обстоятельства…
— Это всё отговорки, Илон! — раздражённо цокаю языком. — Давай честно. Будь ты на её месте, как поступила бы?
Меняется в лице.
Выжидающе терзаю её взглядом, требующим ответа.
— Глупый вопрос, Марсель. Я не на её месте, — отрезает сухо и атмосфера между нами как-то накаляется.
— Извини. И правда ерунду ляпнул. Да неважно уже всё это в общем-то, — отворачиваюсь к окну. Тянусь, снимаю спелый абрикос с ветки и протягиваю ей. — В гробу я видал эти задушевные беседы. Пошли досматривать фильм.
*********
На неделе ко мне в больницу заглядывают обиженные пацаны.
Так уж водится, если между нами есть какие-то непонятки, мы их стараемся в скором времени разрулить, чтобы не обострять.
— Офигенская песня, — слышу голос Паши за спиной и, нахмурившись, перестаю играть.
— Новая? Мне зашла. Как-то по-другому звучит, не в нашем стиле, но зачётно.
Кладу гитару на постель.
— Зайти-то можно или хренова царевна опять не в настроении? — интересуется Ромасенко с порога, облокотившись о стену.
— Здорово.
— Здоровее видали, — возвращает он мне мою же реплику.
Усмехаюсь.
Пять баллов.
В моём случае прям рабочий подкол.
— Мы тут подумали и решили
