Над Этной розовое небо - Юлия Белова
— Круто, Вася! Очень круто! Можно посылать в архитектурный дайджест, приберись только немного.
— Нравится? Я рад. Шампань?
— Какая Шампань — давай скорее образцы, мне ехать пора, я уже такси вызываю.
— Да подожди минутку, давай по бокальчику опрокинем и поедешь. Смотри, у меня есть «Селебри» девяносто восьмого года.
— Искуситель ты, Вася, но нет — надо ехать.
— За успех нашего вина мы должны выпить!
— Да мы уже миллион раз с тобой за это пили.
— Иди сюда, не разувайся. Смотри, я уже налил.
Ладно, только один бокал. Подхожу к стойке и беру холодный стеклянный тюльпан. Вдыхаю аромат, делаю глоток. Восхитительно!
— За наше вино!
— Я пью за тебя, Лиза, без тебя не было бы никакого вина, это точно!
Я поворачиваюсь к нему спиной, ставлю пустой бокал и хочу сказать, что все это глупости, что вино было бы и без меня и даже без Пьерджорджио и что-то ещё, но не успеваю. Я попадаю в тиски Васиных объятий. Он хватает меня сзади, прижимает к себе и слюняво целует мою шею, шарит по груди, громко и горячо дышит в затылок. Пытаюсь вырваться, оттолкнуть его, но он крепко сжимает руки, и я чувствую, как в меня упирается его напрягшейся член.
Наша молчаливая борьба длится несколько мгновений, наконец я вырываюсь, отталкиваю его и бегу к двери, но тут же спотыкаюсь о коробку с вином, пытаюсь сохранить равновесие, делаю два огромных нелепых шага и с грохотом падаю на пол. Он тут же подлетает, переворачивает меня на спину, наваливается всем телом, разводит в стороны руки и прижимает к полу. Он с силой втискивает между моих сжатых ног колено. Мне больно, его джинсы обдирают кожу. Я извиваюсь, пытаясь сбросить с себя его тушу. Он заводит мои руки за голову и перехватывает левой рукой, правой задирает подол платья и трогает меня между ног, лезет в трусики, сует в меня палец.
Нет! Я пытаюсь его скинуть, но ничего не получается. Он молчит и шумно дышит, мне больно. Я плюю ему в лицо, но он ничего не чувствует. Вижу его взгляд — тяжёлый, безо всяких эмоций. Мне становится страшно. Слышу треск ткани — это мои трусики. Он расстёгивает джинсы, пытается стянуть их с себя. Одной рукой это сделать непросто. Он ослабляет хватку, и я вырываю руку, без раздумий, с размаху бью его по лицу, впиваюсь ногтями, разрываю кожу. Он отшатывается и хватается за лицо руками. Мне достаточно одного мгновенья, чтобы вскочить на ноги. Я быстрее, чем он — спущенные до колен джинсы мешают ему встать. Он отводит руки от лица. Я вижу кровь и его жуткий взгляд. Успеваю подумать, что Вася стал оборотнем и теперь мне не спастись. Хватаю со стойки недопитую бутылку шампанского и бью его по голове. Раздаётся глухой звон, бутылка не разбивается, но крови много. Вася охает и хватается за голову, кровь течёт по рукам. Подбегаю к двери, открываю её и оборачиваюсь. Он стоит на коленях из головы хлещет кровь, она струится по лицу, стекает на грудь, заливает все вокруг. Его руки распростёрты, джинсы спущены, всё в кровище, и я вижу его тонкий, загнутый кверху член с маленькой фиолетовой головкой. Выскакиваю из квартиры и с шумом хлопаю дверью.
Хорошо, что сегодня надела балетки — мчусь по лестнице перепрыгивая через ступеньки, вылетаю на улицу. Всё, кажется в безопасности. Но страх гонит меня дальше, и я бегу без остановок минут пять и только потом перехожу на шаг.
Скотина! Меня колотит, сердце, как бешеный барабан, тяжело дышу. Урод! Ну надо же так! Да он просто с ума сошёл… Скорее домой. Надо вызвать такси. Нет! Внезапно я понимаю, что сумка осталась у Васи. Там деньги и телефон. Вот попала. Что делать? Садиться в такси без денег и телефона я точно не хочу. В кармане звякает мелочь — спасибо, что не высыпалась на васин пол — хватит на электричку. Это значит, что надо дойти пешком до Филей, думаю, займёт около получаса, потом минут сорок до Барвихи и там снова пешком до дома минут пятнадцать. Не так трагично. Иду. Скорее отсюда. Во мне всё кипит, меня трясёт, долго не могу успокоиться. Желудок режет, в ушах стучит, начинает болеть голова.
Опаздываю на поезд на пять минут и жду целый час следующий. Он задерживается. Сегодня, похоже, всё против меня. Времени достаточно чтобы всё обдумать, и я снова и снова прокручиваю в голове произошедшее, но так и не понимаю, почему он так поступил, зачем сжёг все мосты…
Наконец приходит электричка. Людей почти нет. Я сижу у окна и всматриваюсь в ночь. Темно. Редкие огни медленно проплывают мимо. Начинает капать дождь.
3
Добираюсь до дома очень поздно. Плохо без телефона. На сердце противно, гадко. Вася-Вася… Хочу вымыться, смыть его прикосновения. Дождь в тему… Будто это я разливаюсь слезами. Вася, что ж ты так все испортил? И как же погано, Вася, какая ж ты скотина. Как теперь с тобой здороваться, в глаза смотреть… Теперь, как только гляну на тебя, перед глазами будет твой подлый, кривой, тонкий хуй. И в Крым уже к тебе не поеду. Да… А неплохо в Крыму…
Меня больше не колотит. Остаётся только отстранённая усталость. Отпускает. Нет сил.
От станции идти минут пятнадцать. Выхожу из вагона в тёплый напористый дождь. Грустно. Медленно бреду к дому. Струйки текут по лицу. С волос на шею, на спину, под блузку.
Окна вроде тёмные, только в гостиной тусклый свет. Значит Марко не у нас…
Марко!
Как только в голове раздаётся его имя, сердце обрывается, кровь стучит в висках. Дайте больше воздуха, пожалуйста! Наверное, он звонил, а я не отвечала и не читала его сообщений. Почему тогда не пришёл? Или был и уже ушёл? Может позвонить ему? Нет-нет-нет-нет-нет… Стоп! Хватит! Ты чего так разволновалась? Сейчас самое главное скорее упасть в постель, а все остальное будет не сейчас. Завтра…
Не хочу с кем-нибудь столкнуться, поэтому план такой: тихо затворить дверь, и как мышка прошмыгнуть в свою комнату. Смотри же не звякни ключами. Крадусь как тать. В гостиной, наверное, Инга — чувствую её любимые ароматические свечи. Навязчивый восточный запах. Почему она так его любит? Дура она все-таки. И приглушенная музыка со стонами — это в её
