Три дня я буду с тобой - Диана Лазари
Максим смотрит на меня с сомнением, но подхватывает игру:
— Да, скорее всего, розыгрыш. Ну что за идиотизм! Не обращай внимания, милая.
Он притягивает меня к себе и слегка приобнимает за плечи. Этот жест призван подбодрить, но я все равно чувствую его напряжение. Кажется, Максим тоже напуган не на шутку.
Елена Сергеевна качает головой:
— Странно все это. Кто-то точно знал, что Маша у нас. Ладно, не будем пока делать поспешных выводов. Может, и правда, чья-то дурацкая выходка.
Мы с Максимом киваем, радуясь, что допрос пока откладывается. Но оба понимаем: расслабляться рано. Кто-то явно пытается нам помешать. Вопрос в том, кто — и почему.
Весь день я провожу как на иголках. Бессмысленно брожу по дому, не находя себе места. Максим тоже мрачнее тучи, закрылся в кабинете и с кем-то разговаривает по телефону. Наверное, пытается выяснить, кто мог прислать это письмо.
А я все прокручиваю в голове события последних дней. Кто мог догадаться о нашем обмане? Лиза? Вряд ли, она сама меня втянула в эту авантюру. Да и с чего бы ей разоблачать подругу?
Может, кто-то из гостей на том злополучном банкете? Они могли узнать во мне официантку и удивиться моему внезапному "повышению". Но опять же, зачем кому-то так подставлять Максима?
Ответа нет. В конце концов, я так и засыпаю в гостевой спальне, обессиленная этой нервотрепкой. И всю ночь мне снятся какие-то мрачные, тревожные сны…
Утром меня будит стук в дверь. Со стоном перевернувшись на другой бок, бормочу:
— Войдите…
На пороге стоит Максим. Выглядит он еще хуже, чем вчера — осунувшийся, с кругами под глазами. Похоже, тоже не спал всю ночь.
— Маш, нам надо поговорить, — хрипло произносит он. — Есть новости по поводу вчерашнего письма.
Я мгновенно подскакиваю на кровати, сон как рукой снимает.
— Ты узнал, кто его прислал?
Максим мрачно кивает и присаживается рядом:
— Не совсем. Но у меня есть подозрения. Помнишь Олега, моего бывшего друга и компаньона? Я тебе рассказывал.
Я киваю. Помню, Максим упоминал о каком-то Олеге, с которым они дружили в юности и вместе начинали бизнес. Но потом разругались и разорвали все связи.
— Так вот, — продолжает Максим. — Есть вероятность, что это его рук дело. У нас с ним давние счеты, и он явно не прочь насолить мне при любом удобном случае.
— Но зачем ему разоблачать наш обман? — недоумеваю я. — Какая ему выгода?
Максим устало проводит рукой по лицу:
— Он может просто хотеть опозорить меня. Вот, мол, смотрите, Воронцов нанял актрису, чтобы притворяться его невестой. Совсем стыд потерял!
Меня передергивает. Вот ведь гад! Неужели правда пойдет на такую подлость?
— И что нам теперь делать? — растерянно спрашиваю я. — Признаться во всем?
— Нет! — неожиданно резко реагирует Максим. Потом, смягчившись, продолжает. — Нет, Маш, ни в коем случае. Мы же решили довести дело до конца. Я… Я не могу разочаровать маму. Она так счастлива, думая, что у нас все серьезно.
Я вздыхаю. И правда, не могу же я теперь все бросить. Елена Сергеевна уже привязалась ко мне. Да и сама я… Чего греха таить, втянулась уже в эту игру. Не хочется все разрушать.
— Хорошо, — решительно киваю я. — Будем играть дальше. Доведем спектакль до конца.
Максим улыбается, и на миг мне кажется, что он сейчас меня обнимет. Но он лишь слегка сжимает мое плечо.
— Спасибо, Маш. Я знал, что на тебя можно положиться. Мы справимся.
Почему-то от этих слов веет какой-то горечью. Конечно, мы справимся. Сыграем свои роли до конца, а потом разойдемся, как в море корабли. Ведь так?
Проводив Максима, я еще долго сижу на кровати, глядя в одну точку. Нет, нельзя раскисать. У нас есть дело. Разобраться с шантажистом, убедить всех, что мы — настоящая пара. А там будь что будет.
Одно я знаю точно — эта авантюра не пройдет для меня бесследно. Уже не проходит. Но сейчас нужно собраться и довести начатое до конца.
А что будет потом… Там видно будет.
8. Максим
Закрыв за собой дверь кабинета, я устало прислоняюсь к ней спиной и прикрываю глаза. Голова раскалывается от бессонной ночи и беспокойных мыслей. Кто, черт возьми, прислал это чертово письмо? Неужели и правда Олег? Вот ведь змей подколодный…
Размышления прерывает звонок мобильного. Не глядя на экран, отвечаю:
— Да?
— Милый, ну наконец-то! — раздается в трубке капризный женский голос. — Я тебе уже который день дозвониться пытаюсь! Ты почему трубку не берешь?
Я мысленно чертыхаюсь. Только Альбины мне сейчас не хватало!
— Прости, дорогая, — цежу сквозь зубы. — Был занят. Дела, знаешь ли.
Альбина фыркает в трубку:
— Да знаю я твои дела! Небось, опять с друзьями своими где-нибудь прохлаждаешься. А я тут сохну без тебя! Когда уже увидимся?
Я прикидываю в уме варианты. Сказать ей, что не могу сейчас встречаться? Обидится ведь. Будет выяснять отношения, оно мне надо? А с другой стороны, не до нее сейчас совсем.
— Солнышко, ты же знаешь, как я по тебе скучаю, — включаю режим ловеласа. — Но сейчас никак не могу вырваться. Завал на работе, а еще мама приболела. Я сейчас почти все время у нее, помогаю чем могу.
— Ой, бедняжка! — тут же сочувствует Альбина. Она хорошо знает, как я привязан к маме. — Надеюсь, ничего серьезного? Слушай, а может я к тебе приеду? Поддержу, подбодрю, а то ты там совсем загнешься от забот!
Я в ужасе представляю Альбину в нашем доме. Нет, этого только не хватало! Она же мигом просечет, что я ей наврал про маму. Да еще и Машу увидит. Прощай тогда конспирация!
— Э-э-э, нет, милая, не стоит, — лихорадочно придумываю отговорку. — У мамы может быть что-то заразное, не хочу тебя подвергать риску. Да и ей сейчас не до гостей. Ты же понимаешь.
— Ну вот, — обиженно дует губки Альбина. — Я уже размечталась, как будем с тобой валяться в твоем джакузи, попивая шампанское. А ты опять динамишь!
Я закатываю глаза. Ну сколько можно! Имел я это джакузи вместе с шампанским. И Альбину, чего уж греха таить, тоже имел. Надоела она мне, если честно, хуже горькой редьки. И зачем только связался?
— Солнышко, обещаю, как только разгребусь с делами — сразу к тебе, — терпеливо увещеваю ее. — Заодно и отметим наше воссоединение. М?
— Ну смотри у меня, — игриво грозит пальчиком Альбина. — Только попробуй меня продинамить! Ох, я тебе тогда устрою!
— Да ни в жизнь, радость моя, — я изображаю
