Развод. Не жди прощения (СИ) - Роса Алиса
Кухня в этой квартире не уступает остальным комнатам по размаху и убранству. Слева в этой огромной комнате располагается собственно кухня. Серебристые гладкие фасады, отливающие благородным полуматовым блеском, черные панели встроенной техники, глубокая двойная раковина с гибким краном. А по центру островок с еще одной раковиной и разделочными поверхностями. Правая часть отведена под столовую с длинным обеденным столом, окруженным кожаными стульями с высокими спинками.
Мой наметанный взгляд зацепляется за антикварный буфет, стоящий у стены мощным акцентом в минималистичном интерьере. Мореный дуб, родное шероховатое стекло, стиль — эклектика начала двадцатого века.
— Франция? — спрашиваю у Германа, проводя пальцами по навощенной столешнице тумбы.
— Да, — отвечает как бы невзначай. — Иногда я покупаю красивые вещи для души.
Он пытается сделать вид, будто просто балуется, но я вижу качество и состояние этого буфета. Его долго берегли и продали за большие деньги. А материал — мореный дуб — самый трудоемкий для резьбы и самый дорогой. Этот буфет только выглядит невзрачно, но для человека, который понимает в антиквариате — это сокровище.
— Действительно вещь красивая, — говорю так, словно не разбираюсь.
Так ответят девяносто процентов обывателей.
Герман недоверчиво смотрит на меня, а потом направляется к холодильнику и принимается вынимать оттуда продукты.
— Аллергии, антипатии? — спрашивает, рассматривая упаковку с чем-то красным внутри.
— Аллергия на арахис, — даже удивляюсь его заботливости.
Тимур однажды чуть не накормил меня салатом с арахисовым маслом. Вот была бы ему веселуха откачивать меня от анафилактического шока.
— Тогда стейк из лосося зайдет на ура, — Герман кидает упаковку на разделочный стол, затем достает из соседнего шкафа глубокий стеклянный противень.
Смотрю на все это круглыми глазами. Он на полном серьезе собирается готовить нам ужин. У меня в голове это не укладывается. Тимур на кухне палец о палец никогда бы не ударил. В его понимании, это ниже мужского достоинства. Этот Герман при ближайшем рассмотрении и в сравнении с Тимуром выглядит все более выигрышно.
Одергиваю себя. У меня все еще есть муж. Нельзя позволять себе очаровываться каким-то незнакомцем.
— И часто вы воруете чужих жен и кормите их ужином? — не могу удержаться от шпильки.
— Нет, — Герман открывает пластиковую коробку и вынимает четыре свежих сочных стейка красной рыбы. — Только когда мне что-то надо от их мужей.
Ничего не понимаю. Если ему что-то нужно от Тимура, зачем тогда меня отпускать? Мотивы Германа кажутся мне чересчур замысловатыми или… Он просто-напросто сочиняет на ходу. Говорит то, что я хочу услышать.
— Какие бы дела у вас ни были с моим мужем, я не при чем. Он не будет сильно хлопотать за меня. Вы не ту похитили, — выговариваю с наигранно трагичной интонацией. — А когда вы меня отпустите, так и вообще любой рычаг давления будет потерян.
— Мне не нужно, чтобы он хлопотал, — плотоядно ухмыляется Герман. — Я показал ему, что легко заберу то, что принадлежит ему. Это наглядное послание.
Снова в желудке начинает прохладно булькать тошнота. Герман не выдумывает на ходу. Он точно знает, что делает, а значит, заранее все продумал. Но это же невозможно! То, что я застала мужа с любовницей — сущая случайность. Просто так совпало, что я оказалась не в том месте и не в то время для одновременно обоих этих мужчин. Спалила Тимура и оказалась пешкой в игре Германа.
— Я знаешь, чего в толк не возьму, — он бережно ополаскивает стейки под водой и укладывает в противень. — Ты красивая девчонка. Явно умненькая. Где твое самоуважение?
7.
Меня обдает холодным жаром. Герман с невозмутимым видом принимается молоть над рыбой какие-то приправы в деревянных мельницах. Но что за человек? Накидал на вентилятор и углубился в свое дело.
— Вы все про имя? — спрашиваю досадливо и усаживаюсь на круглый стул без спинки, который стоит неподалеку от кухонного острова. — Не знаю, мне самой нравилось. Некая недосказанность. Сразу не догадаешься, Валерия я, Виктория, Вероника или Виола?
Герман бросает на меня серьезный взгляд, но ничего не говорит. Солит стейки, потом достает из холодильника лимон, отрезает дольку и брызгает на рыбу соком. После накрывает противень фольгой и прячет его в духовку. Выставляет режим готовки.
— То есть, ты всеми силами прячешь индивидуальность, да? — поворачивается ко мне, смотрит испытующе. — Но я на самом деле не про имя. Ты правда так хочешь обратно к изменнику при том, что он тебя крысой архивной называет?
Чувствую, что краснею. И снова злюсь на Тимура. И на его белобрысую стерву.
— Да не хочу я к нему! — отвечаю возмущенно. — Я хочу документы и ценные вещи забрать, а потом свалить от него на край света!
Герман ставит на стол два бокала под вино и достает из специализированного холодильника бутылку с замысловатой этикеткой. Надпись на французском, но буквы расплываются, не могу прочесть. Хотя это и неважно. В винах, в отличие от антиквариата, я не разбираюсь.
— Не надо вина, Герман, — пытаюсь остановить его, пока он не откупорил бутылку. — Пожалуйста.
Я сказала ему, что аппетита нет, но сама-то знаю, что вино на пустой желудок пить не стоит.
— Надо, Виктория, — он таки вынимает пробку и разливает рубиновую жидкость по пузатым бокалам. — Тебе нужно расслабиться. Будет только на пользу, поверь.
И почему я ощущаю, что отвертеться и тут не вариант? Мягкий тон, плавные движения, но я знаю, что он полностью владеет ситуацией. Надавит просто, если я стану сопротивляться, и я все равно подчинюсь. С другой стороны, и вправду стоит ли отказываться? Получу удовольствие от вкусного вина и спокойно уйду себе после этого ужина, как мы и договаривались.
Герман подходит вплотную и слегка касается своим бокалом моего. Звон у них приятный, хрустальный.
— За знакомство, Виктория, — произносит бархатным тоном и с наслаждением делает глоток вина.
Пригубливаю свой бокал. Восторг. Очень вкусное вино! Впервые пью такое. Вроде сладкое, но терпковатое с очаровательным шоколадным послевкусием. Французы знают толк, ничего не скажешь.
— Ты так уверена, что Тимур отпустит тебя? — черт, как возвратный тиф! Герман неумолимо возвращает разговор к интересующей его теме! — Ты, кажется, говорила, что он не даст тебе развод.
Вздыхаю. Похоже, он такой допрос и имел в виду под «выпьем вина и приятно проведем время».
— Герман, я вообще не хочу сейчас думать о Тимуре, — подкатываюсь на стуле к кухонному острову и ставлю бокал на мраморную столешницу. — Думаю, из-за того, что вы меня забрали, у меня будут большие проблемы, но это проблема меня из будущего. Можем мы поговорить о чем-то другом? Например, что вам нужно от моего… бывшего мужа?
— Нет, милая, — Герман возвращается к холодильнику и извлекает оттуда вилок салата айсберга. — Тебе не стоит забивать свою обворожительную головку делами взрослых дядей.
Он снова принимает невозмутимый вид. Отделяет несколько больших листов салата, ополаскивает их и принимается сервировать к подаче две больших плоских тарелки. Злит неимоверно. И его отказ ответить на вопрос, и то, что он сравнил меня с несмышленой девочкой. Уже набираю воздуха в легкие, чтобы высказать этому наглецу все, что я о нем думаю, но слуха касается приглушенный звук моего рингтона из прихожей.
Герман тоже его слышит. Несколько мгновений оценивающе смотрит на меня, а потом бросает салат и быстрыми шагами направляется в прихожую. Бегу за ним, уже понимая, что он хочет первым добраться до моего телефона. Естественно, не поспеваю. Куда мне тягаться с крепким, спортивным мужчиной, чей шаг, наверное, два моих?
Он выхватывает гаджет из моей сумочки и смотрит на экран.
— Твой неверный, — произносит с усмешкой. — Поговорить хочешь?
Что за глупый вопрос? Конечно, хочу! Мелко киваю и протягиваю руки, чтобы он скорее вручил мне телефон, но Герман сам снимает трубку и ставит громкую связь.
