Судный день (ЛП) - Фостер Дилейни
Я был почти уверен, что они не готовы.
Они очень гордились золотым мраморным полом с логотипом «Обсидиан» в центре. Я собирался залить его кровью.
Другие члены Братства наблюдали со своих мест на балконе, когда я прошел между двумя белыми колоннами, обрамляющими арочный проем, и вошел в открытое пространство. Каспиан, Линкольн и Чендлер последовали за мной.
Эхо вздохов наполнило комнату, когда я перенес безжизненное тело Лиама на платформу, оставляя за собой багровый след. Я положил его на стол, прямо перед королем. Кровь стекала с краев и капала на пол. Моя одежда была вся в ней. Заднее сиденье моего внедорожника было пропитано ею. Лиам утонул в ней. Пулевые отверстия в легких затрудняли дыхание.
Они сделали это с ним, потому что он посмел бросить им вызов, и теперь они заплатят. Он был одним из нас, черт возьми.
Он был одним из нас.
— Что ты сделал? — Уинстон встал и закричал, не в силах смотреть на своего сына.
Это было обществом, которое убило бы своего первенца, если бы это означало сохранение власти, и у него хватило смелости спросить меня, что я сделал. Самый верный способ обеспечить себе трон — убрать наследника, верно? Не зря за этим столом были пустые места. Их правление подходило к концу, и они это знали. Отчаянные времена…
Я не стал развлекать его ответом. Ему повезло, что я не убил его в его покоях в тот день, когда он рассказал нам о коттедже. Если бы Сэди не прибежала, разрываясь на части, с сообщением о похищении Энистон, я бы, наверное, так и сделал. Она знала, что я за человек. Она знала, на что я способен. Но это не означало, что я хотел, чтобы она стала свидетелем этого.
Вместо этого я отвел взгляд от окровавленного трупа и обратился к комнате:
— Вот что произойдет, — я не любил действовать на эмоциях, но после того, что они сделали с Лиамом, мне потребовалось все силы, чтобы не засыпать эту комнату пулями. Я сглотнул, затем прочистил горло. — Каспиан начнет зачитывать имена из списка людей, которые имеют отношение к сайту Багровый грех или партнеру, разместившему ссылки на аукцион. Вы уйдете со своих должностей, причем немедленно. Если вы откажетесь, этот список, вместе с фото доказательствами, будет отправлен в каждую крупную медиакорпорацию по всему миру. Не верите мне? Человек, владеющий большинством из них, читает этот список. Спросите его.
Я оглядел комнату, оценивая настроение. Если бы обсирание штанов было настроением, воздух был бы пропитан им.
Хорошо. Мне это нравилось.
Каспиан начал:
— Уинстон Рэдклифф. — Его голос был темным и далеким.
Уинстон хлопнул руками по столу.
— Тебя действительно волнует этот чертов список, когда мой сын лежит здесь мертвый?
Да. Волновал. Один из этих людей убил Лиама. Я не остановлюсь, пока не узнаю, кто именно. Я также не собирался позволить им думать, что я боюсь быть следующим.
— Пирс Кармайкл, — продолжил Каспиан.
Пирс посмотрел на Чендлера.
— Ты не должен этого делать, сынок. Я потеряю все. Разве ты уже не взял достаточно?
Глаза Чендлера сузились до кинжалов.
— Иди в жопу, — он сделал паузу, затем ухмыльнулся: — Папа.
Линкольн рассмеялся. Садистский ублюдок.
Король Норвегии стоял над краем балкона, кипя от ярости, глядя на нас.
— Ты думаешь, что можешь просто войти сюда и захватить власть, не заплатив за то, что ты сделал с моим сыном?
— Ваш сын был садистом, который покупал и продавал женщин, чтобы использовать их как кукол для траха, а затем чуть не изнасиловал принцессу… — я взглянул на Уинстона — …с согласия ее отца, — я перевел взгляд на норвежского короля. — Еще раз заговоришь, и у нас будет трое королевских похорон. — Лиама, Александра и его.
В комнате воцарилась тишина, когда я снова повернулся к Каспиану.
Один за другим он продолжал зачитывать имена — знаменитостей, политиков, руководителей компаний, короля Норвегии. Никому из нас не было до этого дела. Секунда за секундой в комнате становилось все тише, все спокойнее. Каждый вздох был размеренным. Пока не был назван последний из тридцати четырех человек в списке.
Я повернулся лицом к Уинстону.
— Не волнуйся. Я не собираюсь тебя убивать. По крайней мере, пока, — мои руки дернулись при мысли о том, что они могут обхватить его горло. — Ты будешь смотреть, как мы захватим Братство, а твоя дочь заберет твое королевство. Я заставлю тебя страдать, — я усмехнулся. — Это будет медленно. Это будет болезненно. Ты будешь просыпаться каждое утро с мыслью, что ты в аду, а ночью ложиться спать с желанием, чтобы это было так — в течение следующих пяти лет, по крайней мере, — именно так долго я оставался в своем аду, благодаря ему. — После этого я не даю никаких обещаний, — я повернулся к Каспиану, Линкольну и Чендлеру. — Джентльмены, вы готовы?
Они все кивнули, затем последовали за мной вокруг стола, где мы встали перед Уинстоном и отодвинули стул Пирса с дороги. Затем каждый из нас вытащил по стулу и занял свои места на чертовых тронах, где нам и место. Мы все посмотрели на Лиама, нашего пятого парня, затем взяли его окровавленную руку в свою, оставляя мазки багрового цвета на собственной коже в нездоровой клятве на крови.
— За новое Братство, — сказал Каспиан.
Это будет нелегко. Мы уже получали насмешки с балкона. Но когда я оглядел трех мужчин, сидящих рядом со мной, я понял, что это, черт возьми, того стоит.
— Новое Братство, — ответил я. За возвращение моей девочки. И за месть.
ГЛАВА 4
Толпы людей выстроились на улицах Айелсвика, когда страна торжественно оплакивала потерю своего принца. Процессию от похоронного бюро до церкви возглавляли дворяне и члены королевского дома. За ними следовала свита военных, одетых в полную форму. Чендлер, Линкольн и я были тремя из восьми человек, которые несли гроб Лиама от похоронного бюро до церкви. За ними шли волынщики, играя Прощание Ашокана. Поскольку Каспиан был «мертв» для общества, ему пришлось оплакивать потерю одного из своих самых близких друзей на расстоянии. Я не могу представить, сколько сил это отняло, каким разбитым он должен был себя чувствовать.
Священнослужители приняли гроб, затем поставили его перед алтарем. Пока я шел к своему месту, я рассматривал округлые арки и массивные каменные колонны. Деревянные скамьи с красными бархатными сиденьями, вымытый белый неф с золотой отделкой и мраморным полом. Сюда приходили искупленные, чтобы поклоняться, молиться о прощении, искать искупления.
Мне здесь было не место.
Я не был искуплен.
Я был воспитан сановником, преследуем врагом и терзаем чудовищами. А потом я стал одним из них. Любая человечность, которая еще оставалась во мне, была вычищена за эти пять лет в тюрьме. Они думали, что наказывают меня. Они не понимали, что превращают меня в оружие, которое в конечном итоге уничтожит их.
Нежные кончики пальцев обхватили мое предплечье. Бронзовая кожа контрастировала с черной тканью моего пиджака. Мой взгляд проследил за ее руками до самых стройных плеч. Черное платье, в которое она была одета, плотно облегало ее торс, затем свободно струилось по узким бедрам и демонстрировало стройные ноги. Ее темные волосы были стянуты в узел на затылке. Она была воплощением элегантности и изящества. Мой взгляд нашел ее лицо. Она подняла на меня глаза, и грусть в ее глазах совпала с моей. Так было всегда.
— Привет, Лирика, — сказал я, стараясь не показаться удивленным тем, что она здесь. Конечно, она должна была быть здесь. Здесь она не была призраком. Здесь она была племянницей королевы. Здесь она была моей женой, хотя прошло уже шесть месяцев с тех пор, как я ее видел. Я оставил ее в постели Линкольна после того, как спас ее от гнева его отца. Затем я нашел ее отца и подарил ей счастливый конец, который она заслужила, единственным известным мне способом.
