Любовь или выгода - Алиса Коршунова
Вдохнула. Выдохнула. Ответила на звонок.
Говорил не мой папа, а какой-то незнакомый мужчина.
Отстраненным голосом мне выразили соболезнования и сообщили, что мой отец погиб в результате ДТП. Незнакомец говорил что-то еще, спрашивал, смогу ли я приехать…
А у меня шумы в голове и какое-то “отупение”. Я поверить не могу, что моего любимого папы больше нет…
Они все перепутали! Это не может быть правдой!
— Вы все врете! Передайте телефон моему папе! — сорвавшимся осипшим голосом возражала собеседнику на том конце линии. — Он не может умереть! Папа жив! Мы вчера разговаривали! Он обиделся, да? Скажите ему, что я не буду бросать театр. Нет, передайте ему телефон, я сама скажу. Пожалуйста…
Мужчина пытался меня успокоить, а я…
Я продолжала что-то говорить, не веря в произошедшее.
* * *
Мое сердце разрывалось на части. Я звонила папиным друзьям и хотела услышать, что с моим самым родным и близким человеком все хорошо.
Все как один сначала смеялись и говорили, что это все глупости, и с ним точно все в полном порядке.
А потом перезванивали. И забирали подаренную надежду, отстраненно сообщая, что не могут до него ни дозвониться, ни достучаться.
Я купила билет на ближайший рейс и отправилась в родной край.
Господи, хоть бы с ним все было хорошо. Я верю, папа жив. Он не мог умереть. Он не мог оставить меня одну.
* * *
Видеозаписи и следователь все расставили по своим местам.
…Подросток выбегает на дорогу в неположенном месте…
…Папа резко тормозит, пытаясь избежать наезда…
…Папину машину заносит на полосу встречного движения…
…Столкновение…
…Папину машину смяло под большегрузом…
…Папина машина под кабиной фуры превратилась в “фарш”…
Папа умер. Меня колотит.
Я не могу это развидеть, мой мозг вновь и вновь воспроизводит момент его смерти.
Где справедливость?!
Непутевый “ребенок” жив. Водитель большегруза жив. Мой папа — нет.
4. София
Я не могла до конца осознать случившееся.
Моя душа была растоптана, сердце — разбито. Я плакала, не в силах поверить, что его больше нет. Мир казался таким пустым и холодным. Так много вещей остались недосказанными. Так много возможностей было упущено. Он мог бы жить счастливо, если бы не…
* * *
Часто думаю о том, как хрупка жизнь. Все может закончиться так быстро.
Меня пожирает горе.
* * *
Прошло несколько месяцев, а я все еще не смогла оправиться, прийти в себя. Не получается…
Смерть папы изменила абсолютно все, что касается меня и моей жизни.
Театр. Ресторан. Мне пришлось вернуться в столицу, чтобы не лишиться работы.
Все было как в тумане. Мои накопления и квартира, полученная в наследство, ушли на оплату отцовских долгов и кредитов. На что он брал такие деньги, до сих пор остается для меня загадкой. Но и это сущие мелочи по сравнению с тем, как я опустошена внутри.
* * *
Я не смогла пройти через свою потерю.
В душе зияла дыра. Я была сломлена. Скучала по отцу каждый день.
Я не смогла больше играть в театре.
Я знала свои действия и реплики. Но на деле меня кидало в чудовищно холодный пот, взгляд стекленел. Не получалось что-то сделать. Не удавалось вымолвить ни слова. На лице не было эмоций, но в глазах отражалась мертвенная пустота.
— Перестанешь убиваться, приходи, — это последнее, что я услышала от художественного руководителя.
Меня выдворили из театра, возвращаться я не спешила.
О том, чтобы бегать на кинопробы тоже не могло идти и речи.
Великий мир искусства остался на задворках прошлого.
* * *
Старалась жить, не жалея ни о чем. Что-то получалось, что-то — нет. Полностью ушла в работу.
Мне удалось найти общий язык с нашим директором. Прошло время, и у меня случился карьерный рост — от официантки до управляющей.
* * *
Один из наших постоянных посетителей настойчиво пытался добиться моего внимания.
Азамат Рафаэльевич мне не нравился от слова совсем.
Сначала я старалась вежливо обозначить личные границы, объясняя, что не готова к отношениям. Но он продолжал досаждать мне, проявляя настойчивость. И если украшения мне удавалось отклонить, то цветы с конфетами приходилось “принимать”, передаривая девочкам с работы.
До сих пор не могу ответить себе на вопрос: я на самом деле полюбила Азамата? По-настоящему? Или я “придумала” себе чувства?
Может быть, я наивно навязала себе искусственную “любовь”, пытаясь спастись от одиночества?
В какой-то момент мне захотелось заглушить зияющую дыру в душе. И тогда я обратила внимание на настойчивого поклонника, который так часто обещал мне подарить ту самую пресловутую любовь и безмятежное счастье.
Азамат настоял на том, чтобы я ушла с работы. Он обосновывал это тем, что от жизни надо получать максимум, занимаясь собой и наслаждаясь каждым прожитым днем. Еще он говорил, что мне не надо тратить время на работу, потому что я его этим оскорбляю. Ведь он настоящий мужчина, который способен целиком и полностью обеспечить свою женщину.
Поначалу я спорила и с попеременным успехом отстаивала свою точку зрения, свою независимость. Окружающие смотрели на происходящее и завистливо мечтали вслух оказаться на моем месте, ведь “сбросить все заботы с плеч — это так здорово”.
В какой-то момент я решила прислушаться ко всеобщему мнению, уволилась и начала жить с любимым Азаматом, заботясь о себе, о нем и о нашем домашнем уюте.
Он не забывал про отдых — у нас были путешествия, культурный досуг, совместные выходы в свет, закрытые тусовки.
В общем, все было “ванильно” до определенного момента.
* * *
Были ли у меня к Азамату настоящие чувства? Или это был лишь выгодный расчет в попытках спастись от одиночества?.. До сих пор теряюсь в сомнениях.
В чем я точно уверена, так это в том, что мое сердце было разбито на нашу первую годовщину.
Я организовала праздник для нас двоих, а мой любимый мужчина не смог присутствовать. По уважительной причине, конечно. Ему пришлось уехать к собственной жене, которая в этот день рожала. Это так “мило”, не находите?..
Трудно передать словами всю ту боль, которая меня накрыла в такой “счастливый” день.
— Ты женат? — шокированно задала ему вопрос по телефону.
До последнего надеялась, что это глупый розыгрыш. Наверное, неудачная шутка. Не мог же мой любимый мужчина все это время вести двойную жизнь? Это слишком глупо и нелепо. Такое случается только в мыльных операх, не в жизни.
— А ты
