Любовь или выгода - Алиса Коршунова
Остальные же сверстники ставили мне в упрек то, что я из деревни… Но это не так!
Да, я не местная, но и не из деревни же! Нашли к чему придраться…
Сейчас-то я понимаю причину их недовольства. Скорее всего, проблема крылась в том, что преподавательский состав меня выделял и часто ставил в пример. Да, были педагоги, у которых я была в любимчиках. Но разве это моя вина?
Что плохого в том, что у меня были горящие глаза?
Что плохого в том, что у меня было неутолимое желание достичь чего-то большего?
Справляться с оскорблениями и издевательствами было непросто, хоть я и продолжала упорно идти вперед.
* * *
Однажды мы общались с папой по телефону, и он сказал, что для поступления надо рассматривать только “золотую пятерку” театральных вузов. Для меня это было… немножечко странно и “дико”, что ли?
Нет, я понимала, что это топовые учебные заведения со своей историей, культурой преподавания, “уровнем” и тому подобное. Просто мама моя получала профессию далеко не в столице, и я потому не понимала, зачем отец заранее загоняет меня в такие категоричные рамки по поводу выбора учебного заведения.
Не понимала, но лишний раз уточнять и спорить не спешила… К чему лукавить? Я сама буду безумно рада, если получится пройти отбор.
* * *
Ну что я могу сказать?
Театральный класс достойно подготовил меня к поступлению.
Я прошла! В топовый театральный институт!..
Очень “смешно” вспоминать с противоречивыми эмоциями об этом сейчас, ведь тогда мне казалось, что мое поступление — это один из самых счастливых моментов в моей жизни…
* * *
Обучение на первом курсе напоминало то ли детский сад, то ли сумасшедший дом.
Учебный день начинался в семь утра и заканчивался в лучшем случае в одиннадцать ночи.
В день обязательно ставили шесть часов мастерства, все остальное время были либо лекции, либо пары — танец, речь, сценическое движение и так далее.
Возвращаешься как выжатый лимон домой. И не можешь лечь спать. А все почему? Да потому что тебе вечно надо что-то шить, клеить, читать, учить наизусть, придумывать себе костюм, вести дневник персонажа с разбором роли… Этот список можно продолжать до бесконечности.
А количество заданий и самостоятельных работ? Из-за них же ж не видно ни конца, ни краю. Все настолько “плохо”, что единственный день отдыха приходится целиком и полностью посвящать подготовке к занятиям.
И вот ты учишься без праздников и выходных. По сути, у тебя нет ни свободного времени, ни личных планов. Пытаешься совершенствоваться, поддерживать себя в форме во всех смыслах этого слова, выполнять все, что задали. Выматываешься. И что слышишь в итоге?
— Устала?! — искренне возмущаются преподаватели, оценивая твой вид “бледной поганки”. — Вали отсюда, если так, и ищи себе другую профессию!
Да уж, не была я готова к тому, что меня будут в режиме нон-стоп засыпать замечаниями (где-то справедливыми, где-то не очень), уничтожать язвительной критикой и систематически унижать, потому что “это, как минимум, поспособствует вашему усердию”.
Из-за каждодневной нагрузки поспать получается от силы часа два-три за сутки. Может, проблема во мне? Папа, к примеру, постоянно недоумевает и “подозревает”, что причина моих недосыпов — это неорганизованность и медлительность…
И я бы засомневалась в себе, если бы у моих однокурсников все было хорошо да распрекрасно, без подобных проблем. Но, если говорить на папином языке, мы все оказываемся такими “неорганизованными” и “медлительными”.
Короче говоря, судить со стороны, не видя “изнанки”, всегда проще.
Вот чем я реально расстроена, так это тем, что организм дает сбои. В какой-то момент тупо не выдерживаешь и вырубаешься на парах. И тогда преподаватели тебя еще щедрее поливают грязью, упрекая в том, что ты ничего не хочешь и не можешь…
Но как мне со всем справиться без сучка и задоринки, если у меня даже элементарно не хватает сил и энергии на еду?..
* * *
Эх, какое счастье, что первый курс позади!
3. София
Со второго курса нам, не знавшим беды, студентам, повезло неслыханно. А случилось что? У нас появились преподаватели, которые позволяли себе использовать оскорбления как основополагающий педагогический метод.
Никакого диалога, никаких дискуссий быть не могло. Любое мнение, отличное от их собственного, они считали посягательством на свою абсолютную власть и господство. И это, мягко говоря, очень неприятно…
Неприятно быть под крылом “авторитетных” личностей, которые не заботятся о тебе, а самоутверждаются через твое унижение… Хотя “пофиг” на заботу, от тех педагогов я была бы рада получить даже нейтральное отношение. Эх, мечты-мечты.
* * *
— Вы все бездарности! — кричал наш мастер. — А тебе вообще в искусстве делать нечего, иди в домохозяйки, детей рожай!
Пожалуй, это самое “безобидное” цензурное, что мы с девчонками имели честь услышать в свой адрес. Не так говоришь, не так стоишь, не так двигаешься, не так думаешь, не так смотришь. Уродливая, толстая, худая, косая, кривая…
Припоминать их оценочные суждения можно очень и очень долго. Если со стороны студентов переходы на личности не приветствовались, то некоторые педагоги, наоборот, этим чрезмерно злоупотребляли.
Идете всем коллективом в деканат с аудио- и видеодоказательствами “беспредела”, просите предпринять какие-то меры. Ну или хотя бы поговорить с отдельными педагогами, чтобы отношение стало чуть более “человеческим”.
И что в итоге?..
Во-первых, оказывается, что “творческого человека нужно унизить, чтобы тот разозлился и показал результат”. Это “нормальная” многолетняя практика. По крайней мере, именно под таким соусом нам впаривали происходящее в деканате.
Ну и, во-вторых, на твои последующие возражения о том, что студентам требуется поддержка, уважение, чувство безопасности, тебе подробно все по полочкам раскладывают… Объясняют, что “ты нет никто и звать никак”… Тебя никто здесь не держит… На твое место прибежит сотня человек, которые оценят все по достоинству, а не будут бегать, распуская нюни и “выдумывая” проблемы на ровном месте.
И вот вы уже, бедные и несчастные студенты, начинаете сомневаться в себе и думать: “А, быть может, мы на самом деле заслуживаем такое отношение?”, “А вдруг этот прекрасный человек тебя таким способом реально чему-то научит, закалит?”, “А что, если я ничтожество, которое приняли по ошибке?”, “А что, если меня больше никуда не возьмут?”
* * *
— Ты бездарность! — услышала я в очередной раз. — С твоими данными можно только дворы мести! Ни кожи, ни рожи, ни таланта.
И вот ты пытаешься с преподавателем урегулировать разногласия, вопрошая о том, как тебе быть, что
