Принцип бабочки - Кара Райр
— Привет, Вероника, — прошептал урод. И ком тут же встал поперек моего горла. Он знает мое имя? Он знает кто я? Глеб ему рассказал? Но Глеб сам всего обо мне не знает? Что сейчас будет?
— Здравствуйте, Дмитрий, — я опустила голову, пытаясь смотреть вниз, но видела лишь стоящий в брюках член и лакированные коричневые ботинки. Дима провел по моей щеке тыльной стороной ладони. Я затаила дыхание.
— Пойдешь со мной сама или будешь сопротивляться? — спокойным голосом проронил извращенец. Новая волна мурашек накрыла мое тело и я сделала шаг вперед, плотно прижимаясь к его горячей груди, — Умница, — продолжил он. Развернувшись, взяв меня за руку повел в сторону лифта. Я не стала сопротивляться и последовала за ним. Заходя, обернулась на зал, погрязший в разврате. Девушки продолжали ублажать мужчин и друг друга, и никто не был шокирован. Да уж, страшно представить, как это стало для них привычным делом? Женя ударил лежащую Аню ногой по лицу, я видела ее обмякшее тело. Мне ее жаль. Ее лицо было окровавленным, но после удара, кровь начала сочиться и из-за полуоткрытого рта. Душегуб последовал в мою сторону и зашел в лифт, задержав мерзкий взгляд на мне. Уроды, просто уроды. Какой ужас. Они безнаказанно творят, думая, что у них есть право издеваться так над хрупкими девушками.
— Никчемная, глупая дура, — проронил Евгений, прикладывая карту к лифту и нажимая на 2 этаж.
— Но Вероника же у нас умная? — Дима провел по моему плечу рукой, отпуская рукав халата. Я вздрогнула и дернулась вперед, но он лишь сжал мое плечо. Перед моими глазами застыло окровавленное лицо Ани. Я не позволю себя так бить, с таким отношением я точно отсюда не выберусь… Нужно быть хитрее, точнее нужно сделать все, чтобы не стать изуродованной к рассвету.
— Что с ней будет? — зачем-то спросила я.
— Если тебе так интересно, можешь молиться об упокоении ее души, — сказал, как отрезал Женя и вышел из лифта.
Они ее убьют… Они ее убьют, если она еще жива…
Мы попали в темный коридор, освещенный тусклыми желтыми лампами. Прошли направо, остановили перед черной дверью, Дима приложил карточку, и мы втроем прошли в комнату. Тут была только кровать. Только кровать, два кресла, тумба, темно-коричневый ковер и журнальный столик. Горел тусклый свет. Женя присел на кровать, принялся расстегивать рубашку. Дима встал сзади меня.
Нет… их будет двое? Двое? Я к этому не готова. Как перешагнуть через себя и пережить эту ужасную ночь?
Дмитрий обхватил меня руками, принимаясь развязывать мои узлы на халате даже спустил легкий смешок.
— Я давно за тобой следил, ты же меня не разочаруешь? — его мерзкие губы были слишком рядом с моей шеей.
Я молчала в ответ, пока он скидывал с меня халат. Его грубые руки принялись сдавливатьмою грудь. Но вот только у моего тела не было другой реакции, как сжать желудок и все прочее в животе до неимоверных размеров. Его грубые руки сдавливали грудь сильнее. Он усменулся, покрывая мокрыми поцелуями мою шею. Женя полностью разделся… Я вижу его стояк. Да ну нет! Он незамедлительно подошел ко мне и схватил меня за бедро, приподнимая могу ногу ближе к себе. Я тяжело дышала, дышала пока могла. Дима опустил лямку моего лифчика, затем расстегнул и выкинул в сторону. И вот я стою перед ними почти голая. Сердце ушло в пятки, мысли затуманены. Я не чувствую ничего, ничего, кроме отвращения, которое излучаю каждой клеточкой тела. Женя схватил меня за бедра и приподнял. Ее грубые руки сжимали мою кожу и заставляли затаить дыхание. И вот я приклеилась к его горячему телу голой грудью и смотрю в его бездушные черные глаза. Они сверлят меня, заставляю чувствовать себя жертвой, жалкой, униженной. Меня повалили на кровать. Я рухнула на простыни, предвкушая дальнейшие “ “пытки”. Дима присел у моей головы уже голый. Его толстый член почти упирался мне в подбородок. Я старалась смотреть не на его прибор, а ему в глаза. Только не туда… Только не туда. Понимая прекрасно что со мной будет я всеми силами старалась абстрагироваться, но выходит это паршиво, когда понимаешь, что с минуты на минуту тебя будет разрывать не от удовольствия…
Урод номер два начал стягивать с меня трусы, но я рефлекторно сомкнула ноги. Сжала их что есть мочи, не покидая жалкие попытки закончить все это.
— Не надо Вероника, у тебя есть возможность выйти отсюда целой, — заявил Дмитрий, нажимая на мои щеки своей большой рукой.
Челюсть свело, но я через силу приоткрыла рот и раздвинула ноги… Мне страшно, мне ужасно мать его страшно. Сердце остановилось бы. Почти, но я слишком люблю эту жизнь.
Я не чувствую возбуждения, ужас пропитал каждую гребаную клеточку моего тела. Выйти целой… Выйти целой было бы прекрасно, не считая ужасно противных прикосновений. Женя надел на мои руки над головой наручники и, обойдя меня, все таки снял трусы. Снова мои руки не в моей власти.
Я вздохнула, но Дмитрий решил, что мне не стоит дышать. Его член проник мне в рот, я задыхалась, но делала свое дело, через боль в щеках. Я причмокивала его напряженный орган, который с каждым разом погружался в мой рот все глубже и глубже. Я чувствовала его вкус, его запах. Мужской гель для душа с ноткой свежести или пихтой, кажется. Он гладил меня по голове. Гладил, пока медленно проникал в мой рот и проводил головкой по внутренним сторонам щек. Его жадный взгляд кричал — я хочу тебя и буду. Жгучие поцелуи черноглазки покрыли мою грудь. Он прикусывал сначала один мой сосок, затем другой и наконец остановился на правом, другой же крепко зажал между своих пальцев. Было неприятно, неприятно и даже больно. Но эта меньшая боль, которую они могут мне причинить. Я снова старалась абстрагироваться и не заплакать. Не надо плакать Вероника, не стоит, не показывай им свою боль. Я сосредоточенно совершала движения туда-сюда и, казалось, даже шея
