Поглощенные Грешники - Сомма Скетчер

Другие девушки. В момент помрачение рассудка я подумала, что хочу, чтобы он трахнул меня так же, как трахал их, но теперь эта мысль наполняет меня горечью.

По мере того как наш зрительный контакт углубляется, он замедляет свои толчки, и его взгляд становится теплее.

Раздраженная тем, что мой работающий на износ мозг решил присоединиться ко мне, я опираюсь на предплечья и резким толчком опускаюсь задницей на длину его члена.

— Сколько женщин ты перетрахал, Рафаэль? — огрызаюсь я.

Его челюсть сжимается, и он запрокидывает голову, шипя в потолок что-то непонятное на итальянском, затем отпускает мои волосы и проводит рукой по горлу. Когда его глаза снова опускаются вниз, он смотрит на мою задницу, как маньяк.

— Сделай это ещё раз.

От неожиданной смены власти у меня напрягаются соски. Сквозь полуприкрытые веки я вижу, как он наблюдает за мной, когда я скольжу до самого кончика его члена и задерживаюсь там. Его взгляд поднимается к моему в замешательстве.

— Скажи пожалуйста.

Тук. Тук. Проходит два удара сердца, грозящих разорвать мою грудь. В самый глупый момент мне кажется, что он действительно мог бы это сказать.

И только через мгновение понимаю, что я еще глупее, чем думала.

Его руки сжимают мои бедра так крепко, что грозят оставить синяки на коже. Он вонзается в меня без всякой сдержанности и пощады, заставляя мои глаза закатиться.

— Пожалуйста? — слышу, как он ворчит. — Ты хочешь, чтобы я умолял?

Жар разливается между моими бедрами с каждым яростным толчком. Блять, я так опьянена наполненностью моей киски и этим мужчиной, что боюсь передозировки. Я зарываюсь головой в подушку и прикусываю ткань на целых три секунды, пока до моих ушей не доносится очередное шиканье, а пальцы не зарываются в волосы.

Рафаэль так сильно дергает меня за волосы, что я оказываюсь в вертикальном положении у него на коленях. Моя спина прижимается к его твердой груди, мои бедра на одном уровне с его.

— Я похож на человека, который умоляет, Пенелопа? — рычит он, стягивая с меня бретельки майки и лифчика. Он опускает чашечки, а затем с разочарованным ворчанием расстегивает его сзади и выбрасывает с глаз долой.

На короткое время я переношусь в мокрую от дождя машину, где по радио звучит песня Driving Home for Christmas. В какой параллельной вселенной Рафаэль Висконти подарил мне черную Amex в обмен на то, что я сняла лифчик?

Как только прохладный воздух касается моих обнаженных грудей, он согревает их в своих ладонях с разбитыми костяшками, придавая им форму по своему вкусу. Мои соски болят, требуя внимания, и я не разочаровываюсь, когда он сжимает их между большим и указательным пальцами.

— Блять, — стону я, откидывая голову назад, к его ключицам. Я терлась о его член, расслабляясь, пока он не вошел в меня так глубоко, что моя задница оказалась на одном уровне с его основанием.

Он обхватывает татуированным предплечьем мою талию, прижимая мое тело к себе. Другой рукой он сжимает мою грудь, а затем опускается к клитору.

Как только он прижимает к нему два пальца, я понимаю, что игра окончена. Рафаэль поглаживает клитор вверх и вниз, разжигая пламя до тех пор, пока оно не угрожает поджечь меня дотла.

Я покачиваюсь на его члене и толкаюсь в его пальцы, отчаянно стремясь к кайфу.

— Не останавливайся, — выдыхаю я, откидывая голову в сторону, когда зубы Рафаэля прокладывают возбуждающую дорожку по моей шее. — Я собираюсь…

Мои глаза распахиваются, когда его пальцы покидают мой клитор.

— Что ты…?

— Скажи пожалуйста, — передразнивает он.

Я замедляю движение бедер, впитывая его слова. Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

Я нахожусь под таким кайфом, в такой лихорадке, что, хотя я слишком упряма, чтобы сказать пожалуйста, я также слишком отчаянна, чтобы спорить. Вместо этого я опускаю собственную руку между бедер.

Рафаэль перехватывает мои запястья одной рукой и поднимает их над моей головой. Мрачная усмешка вибрирует у меня за спиной.

— Хорошая попытка.

Он проводит костяшками пальцев по моему пульсирующему клитору, снова вызывая медленную дрожь.

— Скажи, пожалуйста, Пенелопа.

Я сопротивляюсь его хватке, но она непоколебима.

— Отъебись.

— Я не знаю, на каком это языке, но по-английски так не говорят «пожалуйста».

Мое дыхание учащается, когда оргазм снова приближается, и на какое-то безумное мгновение мне кажется, что он забыл о своей дурацкой игре. Но когда мои ногти впиваются в его бедро и я издаю стон, он ослабляет давление.

— Нет, — хнычу я.

— Скажи это.

— Нет…

Когда он снова ласкает меня, я в панике качаю головой, понимая, что не могу справиться с тем, что сейчас произойдет.

— Не останавливайся.

— Что это за слово, Пенелопа?

— Я не могу…

— Просто, блять, скажи его.

— Пожалуйста.

Это срывается с моих губ отчаянным, хриплым всхлипом, и даже когда пальцы Рафаэля ласкают меня сильнее и быстрее, я знаю, что этот звук будет преследовать меня позже.

Однако прямо сейчас мне было абсолютно наплевать. Безумие разливается по моим венам, съедая весь кислород в моей крови. Огонь разгорается, затем остывает до летаргического тепла, наполненного облегчением.

Моя голова тяжело падает на грудь Рафаэля, а его поглаживания по моей киске становятся мягкими и нежными. Его же дыхание замедляется.

— Хорошая девочка, — шепчет он, нежно целуя меня в шею.

Хорошая девочка. Я не ненавижу, что он называет меня так, я ненавижу то, как это слово расцветает в моей груди, как цветок. Затем его лепестки увядают, разлагая мои внутренности, и я корчусь, пытаясь вырвать его из себя.

С болью осознавая, что его твердый член все еще пульсирует внутри меня, я понимаю, что мне нужно прогнать это чувство к чертовой матери. Мне нужно довести этого мужчину до оргазма, хотя бы для того, чтобы уравнять шансы и заставить его кончить так же неудержимо, как я только что.

Он позволяет мне убрать его руку с талии и опуститься вперед на подушку. Его бедра прижимаются к моим, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

Рафаэль смотрит на меня похотливыми, недоверчивыми глазами. Когда я снова скольжу по его члену, он обращает свое внимание на мою задницу и делает медленный, глубокий вдох. Я усвоила урок… я бы не получила пожалуйста от этого мужчины, даже если бы он пытался помешать мне спалить весь мир… но то, как он скрежещет зубами, наблюдая, как его член исчезает во мне, почти стоит того.

Он издает звук