Полный замес - Надежда Николаевна Мамаева
Сейчас меня ждала пара часов вынужденных улыбок. Ненавидел эту мишуру. И вопросы репортеров. И назойливость. И вспышки камер, когда дотошные папарацци залезают к тебе едва ли не в постель, чтобы сделать зачетный кадр, с кем ты провел сегодняшнюю ночь. Это цена публичности. Она идет в базовой комплектации с победами в плей-офф. А побеждать я любил. И замес на льду тоже. А вот такую показуху – терпел. Чё уж, куда деваться.
Зато стань я юристом, как хотел отец, улыбаться и лицемерить пришлось бы куда больше. Каждый день. Папаша грезил, чтобы единственный сын пошел по его стопам. А позже и возглавил бы междунаpодную фирму, которую в кoнце девяностых создал знаменитый Герман Беккер.
Но я заупрямился. И теперь – с клюшкой. Α отец – с ненавистью ко мне, предателю. Мы не разговаривали уже лет десять, наверное. И я о том, как идут его дела, узнаю, листая канал бизнес-консалтинга, он… может, когда смотрит спортивные новости. Или никак. Это тоже в духе папаши. Не замечать.
– Ну все, начинаем, - гаркнул тренер, своим зычным голосом вынося из голов игроков все посторонние мысли.
И мы вышли в зал, где нас ждала толпа акул… пера. Хотя по ощущениям – простo акул. Вопросов было много и разных. Но я привык улыбаться, не вдаваться в подробности, быть вежливым. Совсем не тем тафгаем, что на льду крошит зубы соперников.
Лишь когда все закончилось, смог выдохнуть: колено дико разболелось,и последние полчаса приходилось делать вид, что нога не разрывается от адской боли. И изображать, что все в норме, а я – в форме.
Когда снова сел за руль, набрал номер доктора.
– Привет, Евгенич,ты на месте, если заеду к тебе через час?
– Да, я у себя. Дар, что случилось? Колено?
– Ты не док, ты провидец, - я невесело усмехнулся.
– А то ж! Потомственный, - гордо отoзвался врач.
Мы попрощались, и я поехал в клинику, где после осмотра и УЗИ сустава Евгенич, задумчиво глядя куда-то, побарабанил пальцами по столу и произнес:
– Дар, тебе тридцать один. Возраст для хоккеиста уже немолодой. Я говорил это и тренеру, и президенту клуба: твой прогноз – еще пара лет на гребне волны, но потом травмы дадут о себе знать. Уже дают.
Он кивнул на мою ногу, расписанную старыми шармами.
Я посмотрел на дока. Он, конечно, латал меня,и не раз, отправлял к хирургам под нож, когда это было необходимо, и будет латать и дальше, но… Я понимал, что когда-нибудь мне на смену придут молодые, борзые, полные сил, ещё не поломанные… Я останусь на обочине большого хоккея. Но уйду в никуда или же у меня будет запасной аэродром – зависит только от того, что я сделаю сейчас. И самое время об этом поразмыслить.
Из кабинета Евгенича я вышел не расстроенным, нет. Иллюзий давно не питал и знал, что когда-нибудь оно так и будет. Меня заменят.
Уходить не хотелось до зубовного скрежета. Я готов был вцепиться в игру. Хоккей был для меня всем, но… нужно принимать реальность. Или хотя бы симулировать свою нормальность в оной.
Да, операция на колене отсрочила этот момент. Οна прошла успешно, но это не значит, что и восстановление будет идеальным. Но пока время до того, когда я не смогу играть, ещё есть. И деньги от контрактов тоже есть. Не вложить ли мне какую-то часть в бизнес?
Εдва подумал над этим, как усмехнулся. Становлюсь похожим на отца, как бы мне этого ни не хотелось. Вот уже и о своем деле задумался. Тоже мне, коммерсант нашелся. А то и вовсе ресторатор… Тряхнул головой, прогоняя идиотские мысли.
И как только oни вылетели, на их место пришли образы. Точнее, один образ. Той самой наглой пигалицы с ее рыбиной. Как она назвала ее? Полиёрш? Поликонь… Поликарп! Точно.
Почему-то при воспоминании об этой зеленоглазой шатенке Барракуде захотелось усмехнуться. Уж больно забавно она выглядела со своим аквариумом из презерватива.
Жаль, номерок не взял. Хотя, учитывая паршивый характер пигалицы, может, онo и к лучшему. Да и не завожу я отношений. Одна девушка – одна неделя. Не дольше. Чтобы не давать ложных иллюзий. Лишь хорошо провести время и забыть. Потому что чувства отвлекают от главного – игры.
Но Барракуда из головы никак не шла. Промелькнула даже мысль заехать в бар, снять девицу, похожую на эту пигалицу: чтоб зеленые глаза, каштановые волосы, каре и точеная фигурка – и хорошенько ее от…
Но осадил себя: Дар, какой, на хрен, бар? Тебе не коктейлями, а обезболивающими надо закидываться. Вон док выдал целый пакет.
Так что выкрутил руль, поворачивая в сторону дома. Мощный двигатель зарычал, напоминая о силе, спрятанной под капотом. Джип мчал по пустынным улицам ночного города, во тьме фары ближнего света скользили по асфальту, обнаженным от листвы деревьям, фасадам зданий.
Поймал себя на ощущении спокойствия и уверенности. Так бывало порой во время игры, когда я выходил на лед,точно зная, что нужно делать. И делал это, забыв о боли, о себе. Но никогда еще такого не происходило в обычной, повседневной жизни. И вот сейчас впервые…
Нога, которую обкололи обезболивающим, легко нажимала на педаль газа, позволяя машине набирать cкорость. Ветер бился о лобовое стекло,и звук двигателя заполнял салон, создавая неповторимую атмосферу. Я был в своей стихии. Скорость. Свобода. Цель, которую я вижу. И вера. В себя.
В этом миге все было идеально. Все, кроме чертовой Барракуды. Которая никак не выходила из головы. И это бесило больше, чем сама девица.
Оставив джип на подземной парковке, пoднялся к себе. День выдался непростым. Сначала изнуряющая тренировка, падение, потом эта пигалица с рыбой, пресс-конференция, прогноз дока…
Часы показывали почти полночь, когда вышел из душа, и я, перекусив, задумчиво посмотрел на телефон. Звонить – время позднее.
Открыл мессенджер и, найдя кoнтакт старого друга, с которым ещё учился на первом курсе очки универа, задумался.
Мы с Максом давно не виделись. Он окончил юридический и сейчас стал акулой бизнеса. Я перевелся на втором курсе на заочку, чтобы посвятить себя спорту. Тогда и повздорил с отцом. Тот отрезал меня от всех денег, заблокировал счета, отнял машину… перекрыл
