Если твоя жена вернётся, или Навязанное материнство (СИ) - Смирнова Юлия

— Борис, мне не нравятся подобные шутки. Не смешно.

— А я и не пошутил!

— Тогда тем более. Перестань, пожалуйста.

Может быть, я действительно зря во всё это влезла? Парень конфликтный. Растёт без матери… Точно ли я хочу быть вхожа в их семью — даже ради близости к Есину?

Глава 5. Оружие массового поражения

Когда насупившегося и прочно замолчавшего Борю мы высадили у школы и поехали дальше по Сепульведе к Вествуду, я усомнилась в правильности решения Аскольда:

— А я точно смогу найти на твоего сына управу? Он, я гляжу, очень серьёзный, замкнутый и злой.

— По мне так он очень веселый, открытый и добрый, — возразил Есин. — Просто не со всеми. Наблюдателен, склонен к анализу. Впрочем, это не мешает ему быть оружием массового поражения. Будь с ним осторожна. Никогда не знаешь, что у него на уме. Управу на тебя найдет он, это бесспорно. С другими репетиторами он ёрничал, издевался на уроках, иногда просто молчал. Ну хоть попробуй — а то уж не знаю, что делать. К психологу ходили — он и у него в кабинете так же себя ведёт: ёрничает либо молчит, глядит с презрением.

— И как прикажешь искать к нему подход?

— Не знаю, честно. Это мой единственный сын, но я… не знаю. Если этот монстрик станет ломать тебя совсем грубо, — обращайся. Но по возможности всё-таки попробуй ему как-то помочь с русским и испанским — вдруг получится, чем чёрт не шутит, я уж всё перепробовал; у меня самого несколько проектов, и я за пределами добра и зла из-за количества работы.

— Вы друг друга стоите, — вырвалось у меня. — Сказал бы сразу, что неуправляемому ребёнку нужна нянька. Он открыто угрожает меня убить — а ты сделал замечание и тем удовлетворился. А потом будет как в фильме "Что-то не так с Кевином".

— А что в этом фильме с Кевином не так? — полюбопытствовал горе-отец.

— Он расстрелял всю школу из лука. Потому что мать изначально как-то не очень к нему прикипела душой.

— Хм-м. Вообще-то своего ребёнка я хорошо знаю.

— Хорошо — это не отлично. Хорошо — это на "четвёрочку", — съехидничала я.

— Согласен. Тем не менее, на всю школу Боря пока не покушался. Одного одноклассника излупил в конце прошлого учебного года, правда, — задумчиво согласился Аскольд. — Причём довольно серьёзно — он ведь у меня с пяти лет занимается восточными единоборствами… Теперь мы состоим на учёте — но толку от этого ноль.

— Аскольд! — воскликнула я. — Известно хоть, за что он избил мальчика?

— Нет. Я же уже сказал: Борис молчит. Где не надо — там он кремень.

— Только один раз такой эпизод случился?

— Один-единственный. Мы всё обсудили, Борис обещал больше так не поступать. Пока в новом учебном году слово держит.

— Наверное, мальчик его чем-то задел, — предположила я. — Оскорбил тебя, например.

— Возможно. Не знаю. Если Борис решил молчать — он, как партизан в гестапо, будет молчать часами. В кабинете психолога, на стуле напротив репетитора… на уроке испанского.

— С учёбой проблемы? — участливо спросила я.

— Только с русским и с испанским. Так-то с другими предметами всё превосходно, интеллектуальные способности — исключительные. А вот с языками, кроме английского, — беда. Именно с письменной частью, с разговорной ещё куда ни шло.

Ну и надо мне это? Любовник с проблемным ребёнком. С подростком, который с первой минуты меня невзлюбил. Но поглядывая сейчас на профиль Аскольда, который сосредоточенно вёл машину, я понимала: надо, не надо — а отказаться от Есина я так просто не могу. Не могу, и всё.

Словно прочитав мои мысли, Аскольд, припарковавшись, потащил меня к себе в кабинет:

— Пойдём, приехали раньше, есть несколько минут.

— Несколько минут для чего?

Захлопнув дверь кабинета, случайный любовник-сновидение из прошлой ночи приник к моим губам, и я поняла, что готова терпеть любые выходки его сына — лишь бы мы с Аскольдом продолжали так зацеловывать друг друга.

— Оставайся сегодня ночевать, — попросил Аскольд между поцелуями.

— А о Боре ты подумал? — не в силах разомкнуть объятия, тем не менее напомнила я. — Как он на других твоих женщин реагировал?

— Вытравливал. И за это бывал наказан. Так что выводы, думаю, он сделал.

— Зря думаешь. Нет, Аскольд. Это неэтично. Что это за репетитор, который спит с отцом? Я бы и сама такого репетитора "вытравила".

— Ну значит, будет у нас с тобой домик для встреч… Ночью веселимся, утром сваливаем перед приходом риэлтора. Согласна?

— Не согласна. Ребёнку нужно, чтобы ты ночевал дома. Иначе он так и продолжит молчать и бунтовать. Ты что — сам не понимаешь?

— А что, полезно позволить ребёнку управлять своей личной жизнью и плясать под его дудку?

— Ребёнок достаточно всего пережил, Аскольд. Он вырос без матери.

— Только давай не будем сейчас поднимать тему его матери, — Есин выпустил меня из объятий, отошёл к окну. — Мы для этого не настолько хорошо знакомы.

— А для ночных экспериментов — хорошо знакомы были?

— Лаура, зачем лицемерить? Нам обоим это нужно. Давай искать какой-то выход.

— Хорошо, — выдвинула я предложение. — Выделим в графике время для встреч и несколько раз в неделю будем встречаться у меня на съёмной квартире.

— Я работаю допоздна. Но могу, например, во вторник и среду после пяти…

— Оба этих дня я работаю до семи, — с сожалением вспомнила я.

— Ты предлагаешь отказаться от секса?

— Я предлагаю найти решение, которое устраивало бы нас обоих и не ранило бы при этом Бориса.

Аскольд достал расписание уроков сына, посмотрел в него; открыл моё расписание на сайте вуза.

— Ты можешь давать один урок в субботу в четыре, а другой в понедельник — скажем, в шесть, после своих занятий? В субботу я дома как раз в полшестого, по понедельникам — после семи. Любезно отвозил бы тебя к тебе домой, а там… там у нас было бы время поразвлечься, пока Борис вечером с Марией. Две встречи в неделю — хватит с него, чтобы он не захотел тебя убить слишком быстро.

— Ну спасибо!

— А там посмотрим.

— Насчёт частоты уроков испанского и русского?

— Я бы добавил, что насчёт наших встреч тоже, — поправил Есин с нахальной полуухмылкой. Конечно, приятно видеть, что ты нравишься женщине… Я в который раз с досадой подумала, что все мои чувства всегда отражаются на лице. Ничего не утаишь. Ладно… с чего-то же начинается она, личная жизнь, которой я так жаждала. Пусть это не та идеально романтическая картинка, которую я себе все эти годы одиночества рисовала в фантазиях, конечно… но лучше, чем ничего. По крайней мере, есть и трепет, и желание с моей стороны… И это ещё слабо сказано. Признаться, на такое я даже не рассчитывала. А с остальным уж разберёмся по ходу дела.

Разбираться пришлось уже через два дня — в ближайшую субботу. Борис молчал, сверля меня взглядом, как партизан на допросе.

— Ладно, Боря, — сдалась я. — Раз не хочешь заниматься и выполнять задания — я просто подарю тебе хорошую отправную точку, а дальше уж ты сам. Имей в виду, что система времён в испанском языке в значительной степени повторяет структуру английской системы. Ты билингв, с рождения у тебя два родных языка. Если не знаешь, как что-то сказать по-испански, — думай, какую глагольную форму ты употребил бы по-английски. И подставляй по этой схеме нужные испанские глагольные формы. Я, конечно, понимаю, что неприятно и непривычно склонять глагол по лицам, этого-то в английском нет, но… Вот она — таблица неправильных глаголов в помощь; вот они — окончания правильных глаголов хотя бы первого спряжения в простом настоящем времени: — о, — ас, -а, — амос, — айс, — ан. И так далее. Концепция есть, а там уж пусть она у тебя в голове обрастает подробностями.

Борис ехидненько заулыбался; выдвинул ящик своего стола и спросил:

— Сколько отец платит тебе за занятие?

— Это наши с ним взрослые дела.

— Тогда вот моё тебе детское дело, — Боря швырнул деньги мне в лицо. — Это я тебе плачу за то, чтобы ты со мной не занималась. Ясно? Ты же за деньгами сюда шла? За папиными — да? Ну так получи заодно мои. Подавись. Затолкал бы тебе их в глотку! Репетиторша сраная!