Любовь на капоте - Мишина Соня

М-да… не знаю, насколько Казанцев замечательный, но что примечательный – это однозначно. Наше с ним знакомство началось феерично. И стало еще более «веселым», когда он, сидя с закрытыми глазами на лавке в метре от меня, процедил недовольно:

- А ты не из пугливых, да?

3. Казанцев

Выражение «понедельник – день тяжелый» никогда не имело отношения к моей жизни. Это для тех, кто работает с понедельника по пятницу, а затем за два дня пытается наверстать то, в чем отказывал себе в течение пяти рабочих дней, понедельники бывают какими-то особенными. Для меня же каждый день рабочий, если я не в отпуске.

Так было раньше, до ранения. До того, как четыре года назад военно-медицинская комиссия признала меня негодным к продолжению воинской службы и отправила на «заслуженный» отдых.

Так осталось и теперь. Потому что я по-прежнему не считал нужным давать себе передышку, посвящать субботы и воскресенья праздному времяпровождению. Выбор у меня был небольшой: или маяться в выходные дни от одиночества в пустой квартире, или согласиться вести занятия в школе «ЭргоДрайв». Я выбрал второе.

Очередной понедельник начался так же, как начиналось теперь каждое мое утро. Я проснулся около шести утра в холодном поту, с онемевшими руками и затекшей шеей. Мне вновь снилось, что я полностью парализован и не способен пошевелить ни ногой, ни рукой. Не имею сил повернуть головы. Не могу позвать на помощь. Самое противное, что даже проснувшись, я не мог сразу избавиться от ночного кошмара, потому что закостеневшее за ночь тело действительно не спешило подчиняться командам.

Я вынудил себя успокоиться. Выровнял дыхание. Начал медленно сгибать и разгибать пальцы рук, затем – разрабатывать один за другим лучезапястные, локтевые и плечевые суставы. Когда покалывающие ощущения в руках прошли, и нормальная чувствительность восстановилась, я позволил себе растереть лицо и шею, после чего, наконец, появилась возможность повернуть голову. Но до того момента, когда сумею встать, было все еще далеко. Предстояло расшевелить ноги. Проделать упражнения, которые разогреют мышцы спины.

Весь комплекс гимнастики, которую я выполняю теперь каждое утро с единственной целью – получить возможность самостоятельно двигаться – занимал около тридцати минут.

Наконец, мне удалось встать с постели. Еще полчаса на домашних тренажерах, помогающих укрепить мышцы спины. Водные процедуры. Бритье. Чашка крепкого несладкого кофе и бутерброд с сыром под утренний выпуск новостей. Ставший привычным гражданский «прикид»: серо-синие брюки со стрелкой, бледно-голубая рубашка с расстегнутой верхней пуговкой, поверх нее – спортивный пиджак под цвет брюк. На ноги – недорогие кожаные мокасины производства «мейд ин Чайна».

В таком виде я веду занятия в военной академии. Всего два часа пять дней в неделю. Но это лучше, чем ничего. Это позволяет думать, что мои знания и опыт все еще кому-то нужны. Это – мой собственный способ доказать себе, что в свои тридцать восемь лет я – все еще полезный член общества.

Еще один способ оставаться «на плаву», не погружаясь в темную бездну безразличия ко всему и прежде всего – к своему будущему – это школа экстремального вождения «ЭргоДрайв». Как же мне повезло, что мой школьный товарищ Жора Галкин отыскал меня, уговорил взяться за этот проект!

Вначале я был настроен скептически. Сомневался во всем: в том, что кто-то захочет пройти такие курсы. В том, что нам удастся преодолеть все бюрократические препоны и получить разрешение на создание школы. В том, что хватит средств, чтобы выкупить старый заброшенный стадион и переоборудовать его под наши нужды. В том, что мы сумеем приобрести хотя бы пару машин, на которых будем обучать тех, кто еще не обзавелся собственным автотранспортом.

Но в конце концов все уладилось. Оказалось, что стадион со всеми постройками выставлен на торги на аукционе, где продавалось имущество предприятий-банкротов. На том же аукционе удалось найти целых пять легковых машин, принадлежавших разорившейся недавно компании, занимавшейся доставкой малогабаритных грузов. Иномарки оказались в хорошем состоянии. Немного усилий – и они превратились в отличные тренировочные автомобили.

Мы с Жориком вложили в наш проект все имевшиеся у нас сбережения и взяли пару кредитов. За год работы школы расходы почти окупились, и вот-вот должна была появиться первая прибыль. Очередь на обучение была расписана на три месяца вперед. Это вдохновляло. Это давало силы продолжать двигаться. Вставать каждое утро с пропитанных потом простыней, твердя про себя, как мантру: «Мне есть, ради чего жить. Мне есть, ради чего подниматься каждое утро и выходить из дома».

***

До вечера день шел как обычно. Два часа семинарских занятий со студентами академии. Три двухчасовых тренировки с уже знакомыми учениками в «ЭргоДрайве». Скромный обед между первой и второй тренировками. Еще более скромный кофе-брейк перед последним на сегодня занятием с новым учеником, решившим улучшить свои водительские навыки, поднять их на новый уровень.

Я привычно справлялся с нагрузками. Привычно игнорировал болезненные ощущения в поврежденных руке и ноге, ставшие неизбежным фоном последних четырех лет жизни. В общем, как говорится, ничто не предвещало…

Выпив вторую – и последнюю на сегодня – чашку кофе, прошел мимо стойки администратора. Виктор увлеченно копался в компьютере, и, наверное, даже не заметил бы меня, если бы я сам не остановился и не поинтересовался, прибыл ли новый ученик.

– Да, ждет вас, Александр Аркадьевич, возле гаражей. – Преданно заглядывая в глаза, оповестил меня юноша. – Всего минут пять, как ждет.

– Ну, хоть не опаздывает – и на том спасибо, – согласился я.

…Не люблю, когда опаздывают. Считаю это неуважением к тому, кого вынуждают ждать. Да и вся моя предыдущая жизнь не предполагала опозданий. Если кто-то из моих коллег не выходил вовремя на связь или не являлся на встречу к назначенному часу, это могло означать только одно: неприятности. С человеком что-то случилось. Операция под угрозой срыва, а жизнь друга – в опасности.

Эта привычка – начинать просчитывать варианты возможных осложнений и способов их преодоления в случае, когда кто-то опаздывал, была во мне уже не искоренима. Из-за этого мы даже пару раз довольно сильно повздорили с Жорой, который был совершенно не способен явиться куда-либо вовремя. Сошлись на том, что Георгий взял за правило звонить или слать мне СМС, когда понимал, что в очередной сто первый раз не укладывается в сроки.

Раздумывая над тем, как и на что убить те несколько часов, которые отделяют момент окончания последней тренировки от времени, когда уже можно ложиться спать, я вышел из административного корпуса. Завернул за угол и направился к гаражам, представлявшим собой длинное кирпичное одноэтажное здание, разделенное на десяток боксов. Пять из них были заняты машинами, один – сдвоенный – был оборудован под автомастерскую.

На длинной дощатой скамейке без спинки, пристроенной между мастерской и первым боксом, увидел своего нового ученика. Ну, то есть, это я сначала так думал, что ученика. Странно одетый, молодой, как мне показалось, парень, сидел, уткнувшись носом в планшет и что-то увлеченно изучал.

Чем ближе я подходил, тем яснее видел, что ждет меня вовсе не парень. Мои сомнения развеялись окончательно, когда новичок, точнее, новенькая подняла взгляд, заметила мое приближение и встала мне навстречу.

«Ба!.. Баба?!» – эти слова едва не сорвались с языка. Я стиснул зубы, сжал кулаки, стараясь не выдать ни единым движением своих чувств. Хотелось зажмуриться. Хотелось помотать головой. Хотелось завыть волком от накатившей опаляющей волны болезненных воспоминаний, от гнева и обиды на своих сотрудников, не предупредивших меня о том, что мой новый ученик – женщина. Точнее, девушка.

Четыре года я давил в себе даже проблески мыслей и воспоминаний о предавшей и бросившей меня жене. Бросившей и обобравшей в тот момент, когда она была нужнее всего. Когда от нее – единственного близкого, как мне тогда казалось, человека – я ждал хоть какой-то помощи. Сочувствия. Заботы. Дождался – судебного извещения о разводе и разделе совместно нажитого имущества.