Папа на сезон (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Я знаю, что матушка твердо решила нас поженить, и что Эльзе, а попросту Лизе, эта идея пришлась очень по душе. Изначально я о подобных планах не догадывался, потому затащил ее в постель сразу после первой встречи, уверенный в том, что для нас обоих – это разовое удовольствие. Но когда она стала появляться в моей жизни все чаще, еще и под руку с матерью, начал понимать, что не все так просто. Так называемое сводничество продолжалось уже три месяца, я делал вид, что не понимаю, что происходит, периодически укладывая Лизу в постель. Наверное, стоило бы воздержаться, да и не настолько она в сексе хороша, но девушка так умело себя предлагала, что отказываться было грех.

Не знаю, на что только она вообще рассчитывает. Хотя понятно, на что. На то, что я куплюсь на ее имя. Ее отец, Иван Соломонов, известен на всем побережье. Когда-то давно он вылез из бандитской среды, заделался в бизнесмены и добился больших успехов. А так как я уверенно набираю позиции, то являюсь отличной кандидатурой на руку и сердце его дочери. Только вот жениться ближайшие лет пять я точно не собираюсь. То есть не собирался до сегодняшнего разговора с Касториным.

Усмехаюсь, представляя, как вытянется лицо Лизы и матери, когда я скажу им, что женюсь. Раскрывать подробности рекламной кампании я не собирался. По крайней мере, первое время. Информация могла просочиться в массы, да к тому же, будем честными, женщины так себе хранят тайны.

В ресторан вхожу, занятый мыслями о том, как найти себе жену с ребенком на сезон, оглядываюсь и машу рукой в ответ на приветствие мамы. Лиза делает вид, что не обращает на мое появление внимания, сидит вся такая прямая, как будто кол проглотила. Слишком коричневый ненатуральный загар смотрится в начале сезона странно, к тому же оттеняемый белым обтягивающим платьем.

Я делаю шаг в их сторону, когда мимо меня проплывает официантка с подносом в руках. Вижу ее напряженную спину и руки, и почти уверен, ее взгляд направлен перед собой, а мысли только об одном: не уронить чертов поднос, заставленный едой.

«Новенькая», – скользит в голове мысль, я иду за ней, зачем-то разглядывая.

Она худая, очень худая, я бы сказал, даже как-то болезненно. Тоненькая, как тростинка, как она вообще этот поднос в руках держит? Светлые волосы заплетены в косу, закинутую на одно плечо, тонкая длинная шея сейчас ощутимо напряжена. Девушка замирает перед нашим столиком, мама, окинув ее взглядом, обращается ко мне, когда через пару мгновений я оказываюсь за спиной официантки.

— Демьян, мы заказали на тебя… – договорить не успевает, девушка вздрагивает всем телом, отчего большой бокал, наполненный красным вином, опасно качнувшись, сваливается на стол.

Я знаю, все длится мгновение, но вижу происходящее, как в замедленной съемке: бокал, глухо ударившись о белую плотную скатерть, отскакивает от стола и оказывается на коленях у Лизы, окрашивая ее безупречно белое платье алым цветом. Большое пятно разливается по подолу, быстро впитываясь, а вокруг него возникает ореол мелких капелек-брызг.

— Боже мой, – официантка шепчет эти слова, но я все равно их слышу. – Простите, простите, пожалуйста.

Лицо Лизы перекашивает от злости, кожа медленно, но верно стремится к тому же алому, что растекся у нее на платье. Глубоко вдохнув, она чеканит спокойным холодным тоном:

— Позовите администратора. Немедленно.

Посуда на подносе звенит, выдавая дрожь в руках официантки. Она почти плюхает поднос на стол, а потом резко разворачивается и впечатывается в мою грудь, потому что я по-прежнему стою за ее спиной.

Глава 3

Настя

Я была уверена в том, что хуже этот день стать не может. Утро начинается с того, что арендодатель невозмутимым тоном сообщает о повышении арендной платы. Как же так, ведь мы договаривались… Ага, на словах, никаких бумаг не подписывая. Молодец, Настя, форменная идиотка. Так сказала Анька, да и я сама себе так же говорила.

Но делать было нечего, съезжать и подыскивать новое жилье просто нереально в начале сезона, ну за приемлемую плату, я имею в виду. Наш домик и так нельзя назвать роскошным. Даже нормальным - и то с трудом.

Он маленький, из прихожей сделана кухня, куда впихнули диван, плиту, холодильник и пару шкафов кухонного гарнитура. Места таким образом не осталось, только узкий проход вдоль дивана. Комната небольшая и темная, с одним окном, в углу раскладной диван, напротив тахта, у окна стол и пара пластиковых стульев. Туалет на улице. Душ с бойлером тоже там. Но мне много и не надо, основное для жизни есть, и ладно.

В Ялту надо пятнадцать минут добираться на автобусе, а до остановки еще десять топать в горку, но зато цена грошовая. Мы сговорились, что я сниму этот дом с апреля по октябрь, а теперь нате вам, повышение. Оно, конечно, не очень большое, но когда на счету каждая копейка…

Нужно думать, как урезать расходы, потому что ничего уже не поделать. Хоть теперь мы и составили все бумаги уже с большей суммой. Анька клятвенно обещала помочь, но мне сложно представить, где она будет доставать деньги, все-таки она к этому не привычна. И вообще, сидит с Андрюшкой. Кто-то же должен это делать, пока его непутевая мамочка пытается заработать копейки, чтобы он мог насладиться морем и горами.

Но подруге я все-таки благодарна, потому что с Андрюшкой она сидит по-настоящему здорово, то есть таскает его везде, где можно, и каждый вечер сын с восторженным блеском в глазах пересказывает подробности дня. Ну если, конечно, не сваливается раньше, чем я прихожу. А я частенько прихожу только к полуночи, потому что этот дурацкий ресторан (один из лучших в городе, и чаевые здесь самые большие) работает до половины одиннадцатого. А через месяц и вовсе начнет работать до полуночи. Но кажется, меня это уже не должно волновать, потому что я облажалась по полной.

Администратор Люба меня терпеть не может, это я знаю точно. Не знаю, правда, за что, потому что ничего плохого я ей не делала. Но она следит за каждым моим шагом и постоянно делает замечания. Так что любой вечер работы с ней сопровождается изрядными нервами.

Я тащу большой заказ за столик к двум богатеньким дамам. Не особенно разбираюсь в шмотках, но вижу их взгляды, такими смотрят «люди высшего общества», как они себя называют. Иду, чувствуя, что от напряжения на лбу появляются капельки пота, дую на него, как будто это поможет. Ничего, главное, донести дурацкий поднос и не уронить. А потом женщина смотрит за мое плечо и произносит это имя.

Я не знаю, что на меня находит, да, имя редкое, но ведь не один Демьян живет в этом приморском городке? Или все-таки один? Да какая разница, когда прямо сейчас красное вино разливается по белому платью девушки?

Я так и стою, глядя тупым взглядом, вцепившись в поднос, словно он мой спасительный щит. Он уже не кажется мне ни тяжелым, ни неудобным, я просто его не чувствую. В висках пульсирует, словно сквозь пелену слышу свой собственный голос, а потом голос девушки. Позовите администратора. Все, это конец. Люба точно не будет меня защищать.

Опустив с обреченностью поднос на стол, резко разворачиваюсь, чтобы хоть на несколько минут сбежать от этого ужаса, вдохнуть воздуха в легкие, чтобы грудную клетку наконец перестало стягивать удушьем. Только ничего не выходит. На моем пути стоит он.

Стоит так близко, что в первое мгновенье, когда мои глаза упираются в логотип на футболке с левой стороны груди, я смотрю, даже не понимая, что это. А потом поднимаю глаза и вдыхаю. Очень громко втягиваю носом воздух, потому что иначе точно грохнусь в обморок от недостатка кислорода. Это действительно он. Тот самый Демьян, возможно, он и впрямь один тут на весь город.

Я стою, напрягшись до предела, с захваченным спасительным воздухом в груди, и смотрю. Он делает шаг в сторону, лишь мимолетно скользнув взглядом по моему лицу. На мгновенье растерявшись, я наконец начинаю идти, выдыхая. Мысли немного путаются, но потом сквозь несвязный поток пробивается первая: он меня не узнал. Я не успеваю ее осмыслить, как следует вторая: ты только что пролила вино на посетительницу, готовься, Настя, неприятности не заставят себя ждать.