Барбара Делински - Сладкое вино любви
– Только и всего? – Тесс остановилась посреди улицы. На бледненьком личике ярче выступили рыжие веснушки, а карие глаза за стеклами очков наполнились слезами. – Мама, она снова заставила меня просидеть в классе всю перемену, потому что у меня грязь в тетрадке. И пишу я коряво, и правописание у меня хромает. И задание я не сделала, потому что не слышу, что она говорит!
Оливия порывисто обняла дочь.
– Ты все прекрасно слышишь! Ты слышишь порой даже то, что тебе слышать не следует.
Тесс вырвалась из ее объятий и быстро засеменила по дорожке. Оливия нагнала ее у перекрестка и положила руку на плечо. На этот раз Тесс не сопротивлялась. Они свернули на другую улицу, потом свернули еще раз.
– Похоже на лабиринт в подземелье, – заметила Оливия, надеясь вызвать улыбку у дочери.
Но Тесс хмуро пробурчала:
– Да, а мы – крысы.
– Интересно, а что нас ждет в конце?
Тесс не ответила. Тем временем они подошли к дому. Оливия и Тесс жили в кирпичном особнячке, который когда-то принадлежал так называемой элите кеймбриджского общества. Впрочем, для элитного домик был слишком маленьким, а от соседних коттеджей его отделяли разросшиеся деревья в саду. Сквозь густую листву соседи не могли видеть, что хозяева застеклили веранду, оборудовали там маленькую спальню и ванную и сдали эту площадь внаем.
Оливия была далеко не первой квартиросъемщицей. Обшитая досками кухня образца пятидесятых, ванная чуть поновее. Но ей здесь сразу понравилось: она любила старину, покой и уют.
Переехав сюда, Оливия обнаружила, что домик маловат и за такие деньги можно было бы присмотреть комнату попросторнее. Но что сделано, то сделано. Кроме того, здесь она действительно обрела покой и уют. Оливия поселила Тесс в маленькой спальне, стены которой раскрасила небесно-голубой краской и разрисовала деревьями от пола до потолка. Сама же устроилась в гостиной на диване с двумя затейливыми лампами по бокам. Старый деревянный сундук на колесиках, выкрашенный в цвет морской волны, служил для хранения одежды и откатывался на ночь к стене. Рядом стояло широкое мягкое кресло, в котором Оливия и Тесс уютно устраивались по вечерам и читали вслух. Старинные стол и стулья (подарок самой себе на прошлогодний день рождения) Оливия поставила в противоположном конце комнаты, занятом под кухню.
Едва они переступили порог, как раздался телефонный звонок. Мать и дочь понимающе переглянулись.
– Это Тед, – сказала Тесс.
– Да.
– Мы опоздали на десять минут. Он все это время звонил.
– Да.
– Наверняка рвет и мечет, – хмуро пробурчала дочь, и Оливия мысленно с ней согласилась.
Тед нервничал и поднимал панику по всякому поводу. Оливия познакомилась с ним в книжном магазине. С самого начала он показался ей немного странным, поскольку ни разу не улыбнулся за все время разговора. Но он смотрел ей в глаза, чего нельзя было сказать о других мужчинах, и охотно отвечал на вопросы. И даже поинтересовался, какие книги она читает и почему.
Разумеется, его настойчивость она объясняла тем, что он без памяти в нее влюбился. Он дарил ей цветы, ходил с ней в кино и ресторан. Звонил так часто, что пришлось попросить его не беспокоиться во время ее работы. К тому моменту Оливия уже успела понять, что он вовсе не влюблен в нее, а всего лишь со свойственной ему нервной суетливостью пытается поскорее довести их отношения до желанной развязки: они ведь встречались уже пять месяцев.
Что ж, виновата в этом только она сама. Ей просто везет на неудачников, вот и все. Как правило, в мужчинах ее привлекает одна какая-нибудь черта – выразительные глаза или голос, и необязательно это связано с внешностью. Ее предыдущее увлечение, Пит Фицджеральд, например, прекрасно готовил ирландские, итальянские и еврейские блюда. Он был знатоком греческой кухни и пек нежнейшие русские блины. Но вне кухни оставался полным ничтожеством.
Телефон продолжал надрываться, и Оливия сняла трубку.
– Алло?
– Привет, – послышался голос Теда. – Я уже начал беспокоиться… У меня был жуткий день – сплошные деловые встречи… Можно подумать, судьба всего мира зависит от пятилетнего плана работы маленькой компании, которая, скорее всего, прогорит уже через год… Почему ты так поздно вернулась домой?
– Дела задержали, – ответила Оливия, возведя глаза к потолку, отчего Тесс тихо прыснула в кулак. – Послушай, мне сейчас некогда с тобой разговаривать.
– Я все понял… Конечно, у тебя никогда нет времени для меня. Наверное, ты считаешь, что я недостаточно хорош для тебя… Перезвоню тебе через десять минут.
– Нет. Нам с Тесс надо поговорить. Я перезвоню тебе позже.
– Ну хорошо… Я пока буду дома, затем пойду на час в тренажерный зал… Но только если там будут свободные тренажеры… А то ведь мне всегда приходится ждать… Так что я могу не уложиться за час… Позвони мне в восемь вечера.
– Постараюсь. А сейчас я занята. – Она повесила трубку и перевела дух. После разговора с Тедом она была как выжатый лимон.
– Миссис Райт передала тебе записку, – пробурчала Тесс.
– О Господи! – Тед был тут же забыт. Оставалось только надеяться, что письмо было в запечатанном конверте.
– Я ее разорвала.
– Как ты могла!
– Разорвала и выбросила!
– Тесс, я должна ее прочесть.
– Не надо ее читать. Миссис Райт ничего не понимает!
Ну конечно, дочь знает, о чем говорится в письме.
– Где записка? – Тесс сердито отвернулась. Оливия осторожно повернула к себе личико дочери и мягко повторила: – Где письмо?
Тесс уставилась в потолок, упрямо поджав губки.
Оливия со вздохом выпрямилась и тут заметила, что передний карман джинсов Тесс подозрительно оттопырился. Она вытащила три клочка бумаги, оказавшиеся частями злополучного послания. Сложив их на столе, Оливия прочла: «Уважаемая мисс Джонс. Нам необходимо поговорить. Дело касается перевода Тесс в следующий класс. Я понимаю, что жестоко оставлять ее на второй год, но если Вы и дальше будете игнорировать мои письма, это не приведет ни к чему хорошему…»
«Какие письма?» – в ужасе подумала Оливия.
«…Мы должны встретиться и все обсудить. Окончательное решение о переводе Вашей дочери в следующий класс будет принято в понедельник. Если Вы не откликнетесь на мое письмо, я буду вынуждена оставить ее на второй год в четвертом классе. Искренне Ваша Нэнси Райт».
Оливия тяжело вздохнула. Тесс давно уже протестировали и поставили диагноз. Она занималась с репетитором три раза в неделю. И учительница, и репетитор уверяли Оливию, что у девочки явные успехи в правописании. Но Тесс по-прежнему не справлялась с контрольными работами – то ли потому, что не понимала всех требований, то ли потому, что не могла правильно написать ответ. Она не могла читать – в этом-то и был весь ужас.
