Кэтрин Куксон - Друг по четвергам
– Твой муж, дорогая, когда-то был нашим мальчиком, нашим безупречным Хамфри. Был для нас тем сыном, которого я не смогла подарить супругу. И мне с огромным трудом удалось втолковать Джорджу, что его «славный малый» – лжец, прелюбодей, распутник и, если коротко, просто мерзавец.
– Прошу вас, не терзайтесь, миссис Дрейтон.
– Не терзаться, моя дорогая? Я поражена; и потом, сомнения у меня появились довольно давно, просто я долгое время держала их при себе. Понимаешь, я ведь знаю Дейзи. Помнишь, у миссис Беггс есть дочь по имени Дейзи?
– Да, помню. Кажется, она вышла замуж за вашего садовника, того, который помоложе.
– Миссис Беггс, – пустилась в объяснения пожилая дама, – нанимаясь, отрекомендовалась вдовой с маленькой дочкой на руках, и я приняла её к себе в дом горничной. Вскоре открылась ее ложь: Беггс никогда не была замужем. Ребёнок был незаконнорожденным. Но, несмотря на это, как ты знаешь, я оставила её у себя, поскольку она оказалась хорошей работницей и нуждалась в крыше над головой. Вначале миссис Беггс платила за мою снисходительность трудолюбием и верностью. Но затем у нас объявилась её семнадцатилетняя дочь. До той поры девочку растила тётка. Тогда Хамфри был молодым и впечатлительным юношей, а Дейзи оказалась неисправимой кокеткой. Я не подозревала, что миссис Беггс поощряет их сближение, но когда стало заметно, к чему идет дело, мой муж решил, что Хамфри следует ещё год проучиться на бухгалтера, а затем приступить к работе в лондонской фирме, к которой Джордж имел непосредственное отношение. Лишившись поклонника, мисс Дейзи обратила свой взор на садовника — думаю, чтобы скоротать время до возвращения Хамфри. Но поскольку и она, и молодой садовник были теми, кем они были, Дейзи забеременела. Они поженились, но, когда она потеряла ребёнка, муж ее бросил. Не могу сказать, состоялся развод или нет, но миссис Беггс была весьма возмущена и сделала вид, будто навсегда прогнала дочь с глаз своих. Хамфри очень тяжело переживал известие о замужестве Дейзи, мы даже опасались, как бы его не постигло нервное расстройство. Но по прошествии какого-то времени Хамфри благополучно поступил на службу в Лондоне, и именно тогда он встретил тебя. Сейчас я вижу перед собой приличную молодую женщину, а при нашем знакомстве природа твоей привлекательности для Хамфри показалась мне сомнительной и, – тут миссис Дрейтон улыбнулась, – как припоминаю, я ясно и довольно бестактно дала тебе понять, моя дорогая, и прошу теперь за это прощения, что настроена против блондинок. Видишь ли, в те времена, когда я возглавляла компанию, если где-то случалась неприятность, то всегда, – пожилая дама снова улыбнулась, – в деле оказывалась замешана блондинка. У меня сложилось стойкое впечатление, что белокурые девицы играючи разводятся при первых же проблемах в семейной жизни, так что мы не приветствовали выбор Хамфри, хотя при встречах ни своими манерами, ни поведением ты не давала нам повода к неодобрению. Но не прошло и года после вашей свадьбы, как визиты Хамфри по выходным стали нерегулярными. Хотя до этого он с радостью заезжал домой и проводил время с моим мужем, в основном беседуя о делах! У нас даже вошло в привычку предвкушать его посещения. Затем выяснилось, что жена Хамфри, как и все блондинки, весьма капризна. — Миссис Дрейтон подалась к Ханне со словами: – Прости за такое утверждение, Ханна, но когда тебе раз за разом описывают характерные эпизоды, остаётся только поверить, что нет дыма без огня. Несмотря на то что Хамфри, казалось, удавалось удерживать тебя в относительном повиновении, ты якобы начала требовать его постоянного внимания, и он был вынужден развлекать тебя и по субботам. В личном распоряжении Хамфри остались только четверговые вечера, когда он играл с сослуживцами в бридж.
Сидя на диване, Ханна подалась вперёд и подперла голову рукой.
– Ах да, ведь были ещё и воскресенья, – продолжила миссис Дрейтон. – По утрам вы обычно навещали твою сестру. Иногда Хамфри удавалось избежать обеда с твоими родными, и тогда он приезжал к нам. Но потом ему приходилось забирать тебя примерно в шесть часов, потому что к тому времени ты, мол, была сыта по горло обществом своего неотесанного зятя и четверых его отпрысков. И потом, дорогая, нельзя забывать про твою расточительность. Хамфри только однажды попросил у нас денег, честно признавшись, что, вероятно, никогда не сможет вернуть их, впоследствии он предпочитал брать будто бы взаймы. Конечно, вначале мой муж махал руками, услышав, что Хамфри намеревается возвращать долг. Но затем накопилось возмущение по поводу твоей расточительности. У тебя вошло в привычку влезать в долги. Ты без конца заказывала в кредит дорогостоящие новшества, излишние предметы обихода. Постоянно меняла занавески и тому подобное, а приобретала их в лучших магазинах… В результате подобных жалоб Хамфри всегда получал чек от моего мужа, но я не одобряла этих «займов» и в ряде случаев заподозрила, что дело нечистое. Потом ты стала одеваться исключительно от кутюр, а бедному Хамфри опять приходили счета, счета, счета. А теперь, дорогая, не обижайся на мой вопрос, но на тебе очень недешевый костюм. Могу ли я поинтересоваться – и прошу, прости меня, если я ошибаюсь, – ведь он оплачен деньгами Хамфри?
Ханна вскочила с места.
– Миссис Дрейтон, муж ни разу не купил мне ни единой приличной вещи за всё время, что мы женаты. Мне приходилось буквально вымаливать у него хоть немного денег для приобретения самого необходимого на лето или зиму. Хамфри не позволял мне устроиться на постоянную работу, но и не давал средств на одежду и тому подобное, и сам распоряжался всеми домашними финансами. Те гроши, что у меня появлялись, я получала, иногда подряжаясь временным секретарем; а недавно мне заплатили двести фунтов аванса за детскую книгу, которую скоро издадут.
Теперь на ноги поднялась миссис Дрейтон.
– Твою книгу издадут, дорогая? О, моя дорогая! Могу я попросить тебя, – пожилая дама взяла Ханну за руку, – пойти в спальню и повторить эту новость моему мужу, как и всё остальное, что ты рассказала мне?
– Да. Да, я согласна, если вы полагаете, что это необходимо и не слишком его расстроит.
– Он не сможет расстроиться больше, чем уже расстроен сейчас, дорогая. Пойдём.
Мистер Дрейтон полулежал в кровати, над его ногами возвышался каркас, удерживающий одеяло. Дядюшка Хамфри был очень худым и выглядел на свой возраст, который, по предположению Ханны, составлял около восьмидесяти пяти лет.
– Пришла Ханна поговорить с тобой, Джордж.
– Доброе утро, Ханна.
– Доброе утро, мистер Дрейтон.
– Присаживайся сюда, дорогая. – Миссис Дрейтон переставила стул в изголовье кровати, добавив: – Он слегка глуховат на правое ухо. Джордж, Ханна сказала, что её книгу для детей приняли к изданию!
