Сделай это со мной снова (СИ) - Янка Рам
— Давай, я тебя со всеми немного познакомлю.
Отрицательно мычу. Но Хан не обращает внимания, перечисляя родственников и давая краткие комментарии.
Слушаю вполуха.
— …Имя "Олеся" отцу не нравилось, и она взяла имя "Алиса".
— А ещё ему не нравился ее цвет волос и, видимо, лицо?
Лисьи глазки и брови Алисы специфически подтянуты наверх.
Наверняка, пластика.
— Может быть… Рядом с ней — ее сын, Глеб. Он не от моего отца.
Глеб уже взрослый. Лет восемнадцати-двадцати. Алиса выглядит сильно моложе своих лет. Может, на тридцать.
— …Племянник Назара, — продолжает Хан.
Глеб не сводит с меня заинтересованных глаз.
А стул Нелли пустует. Сбежала…
— Никчёмное праздное создание, — встречается Хан через стол взглядом с Глебом.
Через гам он конечно но слышит, но сложно не считать подачу от Хана.
— Можете не утруждать себя. Мне эта информация не понадобиться. Обещаю, что больше меня не пригласят.
— Почему?
— Пока Вы были заняты, я устроила маленький скандал.
— Жаль…
— А не надо было меня сюда тащить.
— Я не про это. Жаль, что я не присутствовал.
— При Вас бы Ваша суженная не посмела.
— Моя кто? — зависает.
— Суженная. В костюме меня. Разве Вы не оценили?
— А-а-а…
— Хан, — отвлекает нас от разговора Алиса. — Глеб хотел бы работать в твоей алмазной империи. Пригласи его на какую-нибудь приятную должность, будь любезен. Мы с Зарой просим тебя.
Какие высокие отношения между женами! Удивительно.
Назар глухо прокашливается в салфетку, словно подавившись.
— Кем? — уточняет Хан. — Кем хочет работать?
— Так ты главное возьми. Куда-нибудь на финансы. Всегда же нужны свои люди.
— Не получится.
— Почему же?
— Если мой финансист накосячит, судьба его будет незавидна. И, возможно, коротка.
Сжимает в ком салфетку под рукой.
— Мы же не желаем такой участи Глебу? Ведь он косячит систематично и часто.
Теперь прокашливается Алиса.
— Поэтому я не беру родственников. Чтобы не расстраивать других родственников, — продолжает Хан.
— Но ты взял Назара, — вежливо улыбается Алиса.
— Я взял траблшутера высокого класса. Совершенно неожиданно им оказался Назар. А кем оказался Глеб?
— Такой же несносный как и в детстве! — улыбаясь превращает все в шутку Алиса, кокетливо поправляя волосы.
— Первая… Вторая… — бормочу я, разглядывая женщин. — Третьей нет?
— Нет. Но, возможно, будет.
— Твой отец мусульманин?
— Нет. Отец атеист. Но он человек, имеющий возможности. И может себе позволить до четырех жен совершенно официально.
— Как и ты?
— Ты будешь единственной женой. Не беспокойся.
— Да не буду я… — раздражаясь, закатываю глаза.
— Ты остынешь. И поймёшь меня. Всё! — категорично, агрессивно, резко.
— Мне душно. Извините, — чуть громче добавляю я.
Здесь всё ещё пованивает меховой накидкой Нелли, — хочет добавить мне, но я не настолько злопамятна. Врежу в ответ и перестаю злиться. Вот и сейчас совершенно нет никакого гнева по отношению к этой даме.
— Здесь есть выход в сад?
— Я Вас провожу, — появляется за спиной женщина в униформе.
— Я, пожалуй, тоже… — тихо бросает Ада, пытаясь подняться. Но не успев оторвать пятую точку от стула, плюхается на него обратно.
— Сидеть, — едва слышно цедит Назар, очевидно дёргая сзади ее за одежду вниз.
Опережая прислугу, сбегаю с крыльца в сад.
— Благодарю, дальше я сама.
Сначала падаю на качели у террасы. Ко мне подходят две большие черные собаки. Сурово, но дружелюбно садятся рядом. Один из псов утыкается лбом мне в колонку. И давит головой, опустив ее.
Чешу ему между ушами. Поскуливает.
Надо мной, на высокой террасе голоса Хана и Назара. Доносится слабый запах сигаретного дыма.
— Пусть охрана его не трогает. Я хочу сам, — голос Хана.
Надеюсь, это не про Алексея?!
В ужасе прислушиваюсь.
— Всегда поражала недалекость людей. Ведь, я плачу ему больше, чем другим. Зачем жрать удочку, если на нее можно ловить рыбу?
— Жадность… — философски изрекает Назар. — Наверное, был уверен, что наебёт всех.
— Князь… Аида… Ко мне. Извините за беспокойство, — подзывает собак мужчина в униформе.
— Это Князь?
— Совершенно верно.
— У него болит голова. Когда у котов или собак болит голова, они делают так. Дайте ему, пожалуйста, лекарство. А с Аидой я погуляю.
Так как этот разговор не про Алексея, то значит, не для моих ушей.
— Обязательно, — учтиво кивает мужчина. — Князь, пойдем.
Территория очень большая. Этот дом имеет два крыла, в виде распахнутой книги. Чуть продать стоит ещё один поменьше, но не менее роскошный. И в стороне — пара флигелей для прислуги.
Дорожки вымощены с имитацией под старинные мостовые.
Выбираю самую красивую в сторону второго дома.
Собака идёт рядом.
Останавливаюсь у террасы второго дома. Разглядываю. Делаю шаг вверх по белоснежным ступеням.
— Ты не знаешь, кто здесь живёт? — интересуюсь риторически у Аиды.
— Это мой дом, — сзади.
Хан!
Прикосновение к спине.
Вздрогнув, забегаю повыше, не желая, чтобы прикасался ко мне.
Все время пытается стереть выстроенную мной дистанцию.
Не получится!
Разворачиваюсь к нему лицом. С подозрением смотрю в глаза.
— Вот эти двери — моя ювелирная мастерская… — шаг вверх. — А эти, собственно, ведут в дом.
Ещё один шаг вверх.
— Если тебе не нравится квартира, то… — вверх, вверх, вверх на каждое слово.
Меня словно загоняют в угол.
Мне приходится подняться ещё выше.
— …Я покажу тебе дом.
— Мне не нравится Алихан Арманов.
— Послушай, Мия, — неожиданно взрывается он.
Верхняя губа агрессивно дёргается.
Нет, голос не повышает и ничего такого. Просто от его тона по коже мурашки и разгоняется сердце.
Ловит меня за локоть. И игнорируя попытки сопротивления, затаскивает к себе домой.
— Ты сейчас меня внимательно послушаешь. И прекратишь это всё. Я очень устал.
Затаскивает меня в гостиную. Вырываю руку, отлетая от него.
— Не трогай меня!
— Во-первых, я прошу прощения, — с едва сдерживаемой яростью. — Что повел себя жёстко там, когда вытаскивал тебя из душевой. Мне показалось, что ты вскрылась. Я испугался. Во-вторых, мне, сука, жаль! Жаль, что я сделал тебе больно. Но если ты прекратишь сопротивление, больно не будет. Я просто дал нам шанс! И он тебе зашёл! Всё получилось. Хватит трагедий.
— Тебе жаль, но боль оправдана, так?!
— Да. Услышь меня. Мне жаль, что тебе больно.
Лёгкая паника от его взрыва меняется на злость. Нет, не злость… осатанелость!
Сжимая зубы, подхожу к нему в упор. Молча кладу руки на пряжку и расстегиваю его ремень…
Глава 48 — "Жаль"
— Что ты делаешь? — опускаю взгляд на ее руки.
От самой логичной мысли — что,
