Не ломайся, девочка - Айрин Лакс
— Глаш…
— Ну, что?! Высказался, умница. Вот только мне твои рассказы не вернут годы, проведенные в одиночку. Да, с друзьями, с семьей. Но…
В глазах мелькают слезы.
— Как я дочке объясню? Откуда ни возьмись, папаша объявился. С Луны упал, что ли? Нет, Тихон. Нет. Не суйся… Мы потихоньку. Сами. Ох, моя машина! — чуть ли не подпрыгивает. — Пока!
Она быстро-быстро шмыгает в такси, я следом за ней.
— Уходи!
— Мне тоже… по тому же адресу!
— Ты и адрес не знаешь, куда я хочу.
— Плевать. Одно я знаю точно: мне с тобой по пути. Хоть прямиком в ад.
— Вот и отправляйся туда, а я не хочу… Мне и тут неплохо живется.
— Так. Мы едем? Или как? — перебивает водитель.
— Едем, — отмахивается Глаша.
— Трусишка, — шепчу. — Ты перемен боишься.
— Нет, Тихон. Я не перемен боюсь. Перемен я больше не боюсь. Только того, что ты появился ненадолго и снова свалишь… Поэтому вторых шансов от меня не жди!
— Справедливо, — сиплю. — Очень. Глаш, а если… без шансов. Без гарантий? Просто позволь быть рядом.
Усатый таксист с интересом поглядывает на нас через зеркало заднего вида.
— Я что угодно для тебя сделаю. Я… Я все… Глаш.
Почти умоляю. Или уже умоляю… При постороннем? Плевать.
Глаша молчит. Уже не воинственная амазонка, но строгий судья, и я не в выигрышном положении.
Тем более, ранее замечен в проколах…
Глаша переписывается с подругой, мне и косого взгляд хватает, чтобы прочесть: она интересуется дочкой. Подруга заверяет, что все хорошо. Глаша выдыхает намного спокойнее, прикрывает глаза, выдохнув…
— Я ничего тебе не обещаю, Тихон. Не могу даже обещать, что вытерплю тебя до конца поездки и…
— До конца маршрута осталось две минуты, — сообщает таксист. — Уж извините, но здесь парковаться нельзя и людей выкидывать из такси я тоже не буду. У меня рейтинг хороший!
Так и доехали. До ателье Глаши… Всерьез она собиралась отказываться от семьи Мирасова, что ли? Вот, черт!
Супруга точно Расулу сожрет его мозг маленькой ложечкой… С другой стороны, поделом. Не хрен было… самодеятельность развивать. Или нужно нам было это вынужденное заключение?
Глаше нужно. Раскричалась на меня, ох. Эмоции выплеснула.
* * *
Иду по пятам за Глашей.
— А ты серьезно хочешь отказаться от супруги Расула? Сашка-то здесь ни при чем…
— Боже, Тихон! — замирает у входа с ключом в руке. — Ты серьезно думаешь, что я первым делом полетела в ателье, просто потому, что мне на работу сильно надо? Я вчера здесь пакет с одеждой для Никуши оставила и подарочек для нее. Не хотела в ресторан с пакетами идти, вот и оставила здесь! Планировала потом забрать… Я просто хочу забрать подарок и провести время с дочкой, я не оставляла ее ночевать у друзей… одну! Ни разу не оставляла!
Глаша снова и снова прикладывает ключ к двери, пробормотав.
— Странно.
— Что такое?
— Ключ не пикает. Как будто уже открыто, но… еще слишком рано.
Глаша смотрит на меня растерянно.
Внутри меня разгорается сильная тревога.
— Стой здесь! Я проверю!
Глава 48
Аглая
Тихон меняется в лице. За миг превратился из молодого мужчины, который терпеливо сносит, как я его ругаю, в кого-то другого. Вроде лицо — все то же, но черты стали острыми, жесткими и глаза — пустые. Жесты резкие. Он отстраняет меня в сторону со словами:
— Стой здесь. Не входи. Поняла? Выжди пять минут и звони в охранку. Твой объект же под охраной?
Внезапно я теряюсь, теряюсь в море страха. Беспомощно моргаю: за эти несколько лет случалось всякое, но ни разу мне не угрожала опасность! Я уже и отвыкла, забыла совсем, что такое — трястись от страха за жизнь…
— Тихон… — выдыхаю.
— Все хорошо, уверен, там просто мышь пробежала, — улыбается неестественно и проскальзывает в дверь.
Мышь.
Ага… Мышка бы дверь не открыла!
Я хожу нервно возле двери. Утро раннее! Заведения еще закрыты. Только круглосуточная кофейня на углу работает.
Мышка, мышка, выстукиваю зубами.
Замираю напротив двери.
Пальцы на ручке дрожат.
Какая еще мышка?!
Вот что он опять… врет! Врет… Этот Тихон мне снова врет, не может не врать, даже в мелочах, в пустяках не может не врать!
Лгунишка!
За закрытой дверью раздается грохот, крик какой-то.
Разумеется, не мышиный писк, а крик боли и звуки драки. Что-то звонко бьется!
Не раздумывая, я вбегаю внутрь и несусь на звуки драки. Миную большой выставочный зал-витрину, вбегаю в рабочие помещения швей. Нет, здесь пусто!
Звуки доносятся из моего рабочего кабинета. Там всегда был крошечный закуток, потому что рабочее место — в зале для шитья, а в кресле я редко сижу, только когда бумаги подписываю, но меня убедили, что кабинет нужно сделать посолиднее, и я сдалась. Даже оказалась довольной результатом…
Там сейф стоит. Может быть, воришка?
Именно оттуда доносятся звуки ударов и приглушенные вскрики.
— На кого работаешь? Кто тебя прислал? — зло спрашивает Тихон.
Снова удар.
Я влетаю в кабинет, увидев, как Тихон лупит мужчину, который с трудом прикрывается. На полу валяется сумка, инструменты кое-какие.
— Тихон!
Он не отзывается, отвешивает еще один удар.
— Тихон, прекрати! Надо… надо полицию вызвать! ТИХОН!
Врываюсь, повиснув на его кулаке, он поворачивает голову в мою сторону, взгляд удивленный.
— Эй. Ты… Ты почему не ждешь, а? Почему не ждешь там? Все хорошо, я проверяю. Глаш, выйди. Я просто проверю, кто он, и…
— Проверяешь? Да ты… Ты лупишь его! — бросаю взгляд на мужчину. — Степан! Ты, что ли? — ахаю.
— Ты его знаешь? Кто такой? Как давно ты его знаешь?
— Обороты сбавь! — сердито вырвала руку. — Работал здесь. Один из ремонтной бригады. Кажется, что-то с прорабом не поделил, ушел. По крайней мере на финальной отделке я его не видела. Степан, что ты здесь делаешь?!
Он бросает взгляд в сторону сейфа. Ну, ясно… Я слышала, как говорили, что он любит выпить и в карты поиграть. Видимо, выперли его, а он решил поживиться… в знакомом месте…
— Я… Я больше не буду, — выдавливает он.
— Больше тебе и не позволят! — гаркает Тихон. — Я тебя, сука, сгною!
— Прекрасти!
Стучу ладошкой Тихона по груди, там будто камень, пихаю его в сторону. Раскомандовался…
— Выверни передо мной сумку. Покажи, что ты ничего не украл, и уходи по-хорошему, — командую Степану. — И еще одно, ключи где взял?
— Дубликаты снял, — шлепает разбитыми губами.
Степан трясущимися руками выворачивает сумку, оставляет ключи у меня на столе и мятые сто рублей, сбегает.
— Это просто… воришка! Зачем ты
