Ирландское обещание - М. Джеймс

— Не торопишься домой? — Найл приподнимает бровь. — Тебя же ждет хорошенькая балерина?

— Не начинай, — предупреждаю я его, направляясь к душевым, не оглядываясь.

Честно говоря, я бы отдал свою левую руку, чтобы прямо сейчас пойти домой к Ане. Но даже после изнурительной тренировки мне нужно немного остыть. Грэм О'Салливан сегодня по-настоящему вывел меня из себя Я надеялся, что смогу отложить приближающуюся дату свадьбы, беспокоясь о планировании, но, очевидно, это не возымело желаемого эффекта. Он твердо намерен женить меня на Сирше в августе, а я твердо намерен вообще никогда не произносить ей своих клятв.

Какого хрена я вообще должен это делать.

Я хочу быть с Анной. Я знаю это до глубины своей души. Я хочу любить ее, жениться на ней, защищать ее. Я хочу завести с ней детей, создать семью и прожить жизнь, полную любви, страсти и счастья. С ней это кажется возможным, и только препятствие прошлого мешает этому случиться, в частности, некто по имени Александр. Но если Ана не может пройти мимо него, если она не может даже взглянуть на меня, не вспомнив, что у нее было в Париже и от чего я ее забрал, тогда какого черта я должен делать? Дело не в том, что я сохраняю Сиршу в качестве резервной копии, отнюдь. Если бы я думал, что смогу уйти, не женившись на ней и не вызвав раскола в Королях, я бы вообще никогда не подписал этот проклятый контракт. Не зная, сможет ли Ана быть со мной, я не решаюсь сделать этот последний шаг, чтобы порвать с Сиршей. Не ради самой женщины, а из-за последствий, которые затронут гораздо больше, чем просто нас с ней. Если я не могу заполучить Ану, то ни Сирша, ни кто-либо другой в мире не сможет сделать меня счастливым.

Так стоит ли начинать войну, если в конце концов она просто бросит меня?

Я должен был отвезти ее обратно на Манхэттен, жениться на Сирше и продолжать в том же духе. При этой мысли моя рука сжимается в кулак, ударяясь о стену, когда я наклоняюсь вперед под горячими струями воды, прижимаясь к ней лбом. Моя челюсть сжимается, во мне поднимается сильное разочарование. Я не могу придумать, как одновременно обладать ею и сохранять покой. Но я также, блядь, не представляю, как жить без нее.

— Пошел ты, Коннор, — рычу я себе под нос, снова сердито ударяя кулаком по плитке. — Если бы ты, блядь, остался, мне бы, блядь, не пришлось иметь с этим дело! — Я рычу слова себе под нос, моя грудь тяжело вздымается, когда я стискиваю зубы. — Клянусь Богом, если ты, блядь, не мертв, если ты где-нибудь шляешься, пока я разбираюсь с этим… с этим гребаным дерьмом…

— Опять разговариваешь с призраками, да? — Я вижу, как Найл высовывает голову из-за бортика душа, направляясь к своей кабинке. — Кричать на него из раздевалки не принесет никакой пользы, и ты это знаешь.

— Заткнись, — бормочу я, снова погружая голову под воду. — Тебя никто не спрашивал.

— Ну же, не стреляй в посыльного, да? — Найл включает душ в соседней кабинке. — Твоего брата больше нет, Лиам. Мертвый он или нет, он не услышит, как ты кричишь на него, и это не поможет тебе выбраться из ситуации, в которую ты сам себя загнал.

— Да, — бормочу я, снова злясь. — Но мне чертовски приятно это говорить.

* * *

После душа мы с Найлом идем в наш любимый паб в нескольких кварталах отсюда, в одно из самых аутентичных ирландских местечек. Мы находим столик в глубине зала, каждый заказывает пиво и по тарелке картошки, и Найл смотрит на меня, когда официант уходит, его голубые глаза проницательны.

— В эту ситуацию ты сам себя втянул. — Он делает паузу, обдумывая, и я, прищурившись, смотрю на него.

— Если ты собираешься снова читать мне нотации, — резко говорю я ему, — то можешь пойти в бар и выпить там свое пиво, потому что я не в настроении это слушать.

— Никаких лекций. — Найл барабанит пальцами по столу. — Но тебе нужен план, да? Насколько я вижу, у тебя его нет, разве что задержать Грэма О'Салливана и его дочь как можно дольше. И, судя по разговору, который я услышал сегодня, у тебя действительно не хватает времени на этом фронте.

— Да. — Я потираю рот рукой. — Я, блядь, не знаю, что с этим делать, разве что прямо сказать ему, что я намерен разорвать контракт. И ты знаешь, что я не могу этого сделать.

— Это было бы неразумно, — соглашается Найл. — Тебе понадобится план получше этого, если ты не хочешь присоединиться к своему отцу и сводному брату-ублюдку в земле.

— Не говори со мной о Франко. — Я благодарно киваю официантке, когда она приносит нам пиво и еду, и ловлю взгляд Найла, когда она уходит. Я должен признать, что она достаточно хорошенькая, соблазнительная брюнетка с приятным лицом и круглой попкой, но даже вид того, как она уходит, покачивая бедрами, не может меня соблазнить.

Очевидно, я потерял способность возбуждаться от любой женщины, кроме Анны.

— Чего бы я только не сделал, чтобы заполучить в свои руки этот круглый персик, — говорит Найл, наблюдая за ней, пока она не исчезает за стойкой бара. — Я был так занят уборкой после твоего беспорядка, пока ты шлялся по всему миру, что у меня почти не было возможности намочить свой член за последние недели.

— Не обвиняй меня, если не можешь заключить сделку. — Я делаю большой глоток пива, поглядывая на еду. Обычно я умираю с голоду после тренировки, подобной той, которую мы только что закончили, но из-за встречи с Королями, разговоров о Сирше и моей предстоящей свадьбе мне не очень хочется есть.

— И вот ты здесь, с двумя женщинами, умоляющими прокатиться на тебе. — Найл фыркает, беря свое пиво. — Или, по крайней мере, я предполагаю, что балерина чувствует то же самое, что и ты?

— Ты слишком много копаешь для человека, который утверждает, что считает меня дураком. — Я бросаю на него взгляд. — Почему тебя так интересует Ана?

Найл хмурится, делает большой глоток и ставит свою пинту обратно.

— Правда? — Он пожимает плечами. — Я хочу знать, что такого есть в этой девушке, что заставило тебя так рисковать. Она красива, да. Но Сирша тоже. Она кажется достаточно милой, серьезной, но Сирша тоже милая и утонченная, элегантная жена вождя королей, на самом деле ирландская принцесса. И все же эта балерина так завела тебя, что ты бы…

— У нас уже был этот разговор раньше.

— Да, но тебе еще предстоит объяснить мне, почему.

— А мне это