Живу, пока люблю - Татьяна Львовна Успенская-Ошанина
— А что потом?
— Откуда я знаю. Я тебя вчера увидел и влюбился. Ты такая странная. Твой взгляд странный. Ты загадка. Тебя и не раскопать, если сама не скажешь.
— Я не хочу на месяц, на год, я хочу навсегда. — Она протянула руку к Люису и провела ею по его щеке, она видела такой жест в кино. — Я хочу, как в кино, — сказала она.
— О, за этим дело не станет. У нас всё будет точно так, как в кино, — усмехнулся Люис. Он поехал дальше и до самого ресторана не сказал больше ни слова.
В ресторане на стенах висели картины — сады, цветы, китайские мужчины и женщины. И звучала фоном тихая музыка. К ним сразу же подошла маленькая китаянка, положила перед ними красивые большие книжки.
— Открывай и выбирай, что ты хочешь.
Варвара послушно открыла.
— Но я ни слова не понимаю. Ни само название, ни то, что в скобках.
— О, это мы поправим. — И он принялся пояснять каждое блюдо. — Мне больше всего нравятся шримпы и дамплингсы. Да, ты, наверное, не знаешь слово «шримпы». Шримпы — это креветки. Это морские животные.
— А что такое дамплингсы?
— Не знаю, как перевести. Тесто и внутри или креветки, или мясо. Так, что ты хочешь?
— Я ничего не ела такого. Давай то, что тебе нравится.
Пока Люис заказывал еду, она во все глаза смотрела на него. Казалось, он решает судьбу всего мира, такое важное было у него лицо. Когда китаянка ушла, он через стол склонился к ней.
— Ты хотела, как в кино. Чем не так, как в кино? Мы сидим в ресторане, и мы с тобой совсем как муж и жена.
— Нет, Люис. У мужа и жены общий дом и общая кровать.
— Я не могу пока дать тебе дом и общую кровать, потому что я сам живу с мамой, мне нечем платить за свою квартиру и нечем кормить свою жену.
— Но ты скоро окончишь школу и поступишь в колледж. Ты ведь в этом году оканчиваешь школу?
У Люиса дрожат руки. Они лежат на скатерти и мелко дрожат, она и не замечала раньше.
А когда она могла заметить? У них не было общего «раньше». В машине руки он держал на руле.
— Почему у тебя дрожат руки?
— Что тебя больше интересует: окончу ли я школу или почему дрожат руки?
— И то, и другое.
— Школу я пока бросил.
— Ты работаешь?
— Можно сказать, работаю.
— Кем?
— Это сложный вопрос. Можно сказать, по обеспечению нужного мне уровня жизни.
— Я не понимаю.
— И не надо, малышка, понимать. Пей зелёный чай, сейчас принесут еду. А я пока исчезну на минуту. Чтобы руки перестали дрожать и пугать тебя. Если хочешь, сходи пока в туалет.
В туалете тоже висит картина, и тоже звучит музыка. Варвара держит руки под струёй горячей воды. Пахнет травами, и у неё кружится голова от ощущения значительности момента. Она — в ресторане!
Еда оказалась вкусной и сытной. Половина осталась на тарелке.
— Я больше не могу, — призналась Варвара. — А это всё выбросят?
— Зачем «выбросят»? Положат в коробку, и ты, когда захочешь, доешь дома.
— Ух ты! — выдохнула Варвара.
Руки у Люиса больше не дрожали, а глаза заблестели.
— Я не договорил тебе. У меня дрожали руки, потому что требовали наркотика.
— А теперь почему не дрожат?
— Потому что я себе сделал укол. Теперь я в порядке.
— У тебя лицо стало другое. И весь вид. Ты возбуждённый.
— Этого я и стремился достичь.
— Зачем? Разве ты так не можешь быть возбуждённым?
Люис вытаращил глаза, словно увидел доселе невиданное, незнакомое явление.
— Ты чего? — Варвара поёжилась.
— Ты… не понимаешь? Разве я увижу без наркотиков то, что я вижу сейчас? Разве я без наркотиков переживу то, что переживаю с ними? Жизнь вокруг — тусклая. Неужели ты не поняла? Что мне может предложить жизнь? Скучную работу за небольшие деньги, так ведь? Скучный дом, где я буду вместо отдыха смотреть дурацкий телевизор, ни уму, ни сердцу, так ведь? Детей, из-за которых я по крайней мере на двадцать лет попаду в рабство, так ведь?
— Почему в рабство?
— Потому что мне нужно кусок пиццы или кусок курицы в день, а ребёнка надо кормить часто и разными продуктами, чтобы он мог расти, его надо водить в школу, учить скучным вещам. Нет, у меня от этого зевота.
— Ты не хочешь детей?
— А зачем они мне? Хомут на шею. Денег им нужна куча, они прожоры. Да, ещё будут изводить: «хочу», «не хочу».
— Но тебя-то растили!
Люис не услышал, продолжал:
— А потом, думаешь, они много радости получат в этом мире? Посмотри как-нибудь последние известия, там убивают, тут убивают.
— Но в Америке не убивают. Мы же с тобой живём в Америке!
— Кто тебе сказал, что не убивают? Моего друга застрелили. Он вышел в автомат позвонить, и всё.
Варвара заткнула уши:
— Я не хочу слушать тебя!
Рушился её мир. Только что, несколько минут назад, она видела за столом вместе с ними их с Люисом детей — мальчика и девочку. Она не боялась ходить по улицам даже ночью. Она думала, жизнь — это сплошные добрые приключения и праздники, и только от неё они прячутся, потому что она — бедная. И вот на тебе… всё — мыльный пузырь, лопнул, не успев родиться. В детстве отец пускал с ними мыльные пузыри, и эти пузыри, вспыхнув на солнце, лопались.
— Ты не хочешь детей?! — повторила она.
— Почему такое отчаяние? А ты решила завести со мной детей? Может, у тебя есть дом, зарплата в сто тысяч, бабки и мамки, которые тебе помогут? По моим сведениям, твой отец — таксист, мать не работает, и вам порой нечем платить за квартиру.
— Кто тебе сказал такое?
— Что тебе за дело, кто сказал, служба поставлена, как надо, вот и всё! И у меня карманы не треснули от бабок. И никакой перспективы. У тебя есть ещё предложения? Давай! Профессии я получить не могу, ибо нечем платить за обучение. Похоже, тебе тоже нечем платить за обучение. Или я ошибаюсь, и у тебя есть богатый дядюшка во Флориде? То-то, молчишь. Чего хлопаешь своими глазищами? Огорчил я тебя, по башке стукнул? Так вот и получается: раскрашивай жизнь сам, рисуй сам себе яркие картинки!
— Но наркоманы быстро привыкают к наркотикам и без этого уже не могут. А от
