Слабо не влюбиться? (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна
Теперь нас с Соколовым разделяет лишь пара метров. Он смотрит на меня, а я – на него. И в точке пересечения наших взглядов после невидимого взрыва вновь рождается маленькая вселенная. Она нагревается, оживает и наполняется смыслом лишь для нас двоих.
– Что случилось? – спрашиваю я, но вместо голоса изо рта вырывается лишь слабый хрип.
Артём неопределенно дергает плечом. А потом небрежно проводит ребром пораненной ладони по джинсам, оставляя на них темный кровавый след, и еле слышно выдыхает:
– Бутылку разбил.
Зареванная Диана по-прежнему дышит ему в спину, но Соколов больше не замечает ее. Кажется, с недавних пор когда-то любимая девушка перестала для него существовать.
– Пошли отсюда, – читаю по его губам. – Прямо сейчас. Со мной.
Он шагает ко мне, протягивает руку, и я, ни секунды не раздумывая, вкладываю свою ладонь в его, большую и горячую. Пальцы Артёма смыкаются на моей коже, а в следующий миг он уже ведет меня в прихожую.
Натягиваем куртки, обуваемся и выходим на вечернюю прохладу. За все это время мы не обмолвились ни словом, но я и так знаю, что больше мы сюда не вернемся.
А еще знаю, что грядущая ночь будет принадлежать только нам.
Глава 49
– Надо бы рану обработать, – замечаю я, с тревогой поглядывая на Тёмкину рассеченную ладонь.
Кровь уже не течет, но порез все равно выглядит жутковато.
– Да забей, – отмахивается он. – Просто царапина.
Меня так и подмывает полюбопытствовать, как, разбивая бутылку, он поранил ладонь, но я сдерживаюсь. Понимаю, что Соколов сейчас не в настроении обсуждать подробности минувшего вечера.
Мы сидим в какой-то захолустной шашлычке, которая первой попалась нам на пути, и ждем свой заказ. Соколов откинулся на спинку простого обшарпанного диванчика и смотрит в окно. Вид у него потерянный и угрюмый. Суровая складка меж бровей так и не разглаживается.
– Ты на меня злишься? – вновь нарушаю затянувшееся молчание.
– М? – вскидывает на меня непонимающий взгляд. – Нет, конечно… За что?
– За то, что рассказала, – вздыхаю. – В древности гонцам, приносившим дурную весть, отрубали голову.
Соколов усмехается, и даже морщинка на лбу на какое-то время исчезает.
– Не бойся, Вась. Те времена уже давно прошли.
Снова повисает тишина. А мне все неймется. Я понимаю, у Темы сейчас нечто вроде траура… По прошлой жизни, по разрушенным отношениям. Но ведь мы с ним год не виделись! Неужели будем сидеть друг напротив друга и молчать?
– Ну а в армии как? – снова предпринимаю попытку его разговорить. Расскажи хоть по-человечески. Сложно было?
– Что именно? – уточняет без энтузиазма.
– Да вообще все. Жить по расписанию, – припоминаю, что он служил в ВДВ и добавляю, – с парашютом прыгать.
– Поначалу непросто было, – отзывается Артём. – Особенно подъем в шесть утра и отбой в десять вечера. Но через месяц привык. Как будто так всегда и жил.
– Ну а парашют? Это страшно, да?
– Нет, десантирование мне понравилось, – друг заметно оживляется. – В самолете уже нет ни паники, ни страха. Первый – пошел, второй – пошел… Это как четко работающий механизм, понимаешь? Каждое движение на автомате. Мы же тренировались перед этим долго.
– Обалдеть, – невольно ежусь.
Я вообще-то не трусиха, но парашют – это все же для самых отчаянных.
– Купол открывается – и ты зависаешь в воздухе, – продолжает вещать Соколов. – Полет длится минуты три, но за это время ты успеваешь прийти в себя и даже посмотреть по сторонам – не летит ли кто-то тебе наперерез, развернуть парашют по ветру.
– Эмоции, наверное, бешеные?
– Да, – кивает с улыбкой. – Ощущение такое, словно ты проходишь компьютерную игру, только адреналина в разы больше.
Нам приносят горячее ароматное мясо, и мы, увлеченные разговором об армии, уплетаем его за обе щеки. На это время Артём, кажется, напрочь забывает о неурядицах в личной жизни и полностью погружается в события прошедшего года. А ему ведь и впрямь есть, что вспомнить! Слушаю друга и понимаю, служба – это не только суровые будни. Там и веселых моментов случается немало.
Расплатившись по счету, мы выходим из-за стола и вновь устремляемся на улицу. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и в воздухе висят густые сумерки.
– Какие планы? – интересуюсь я, искоса поглядывая на друга.
На нем темное стильное пальто, полы которого развеваются на ночном ветру, словно рыцарский плащ.
– Домой пойду, – безразлично пожимает плечами.
Сейчас он опять кажется мне подавленным. Нет, в столь трудную минуту его нельзя оставлять одного.
– А, может, лучше ко мне?
Артём поворачивает голову и проходится по мне насмешливым взглядом.
– Спасибо за приглашение, Вась. Но вряд ли твои предки обрадуются такому позднему гостю.
– Их сегодня нет дома, – бросаю небрежно, а затем и вовсе подхватываю его под руку. – Можем просто посидеть, посмотреть телек… Как в старые добрые времена, помнишь? У меня и попкорн есть.
Я очень надеюсь, что Тема согласится. Потому что, несмотря на доводы рассудка, все равно чувствую себя немного виноватой перед ним.
– Ну погнали, – отвечает он, поплотнее запахивая пальто. – Только чур – фильм выбираю я.
***
– Блин, как тут все изменилось, – медленно тянет Соколов, прохаживаясь по моей комнате. – Где плюшевые звери? Где мотивационные стикеры, гласящие о том, что ты самая умная, успешная и здоровая?
Я чувствую, что он пытается меня подколоть, но делаю вид, что не замечаю этого. Друг может сколько угодно смеяться на моими стикерами, но в свое время они мне действительно помогли. Самовнушение – штука мощная.
– Аффирмации переехали ко мне в голову, – поясняю я. – Теперь я просто повторяю их вслух по утрам.
– Ну а игрушки? Они-то чем помешали? – не унимается он.
– Я выросла, Соколов. И уже не играю в игрушки.
Повисает пауза.
Наверное, моя фраза прозвучала слишком резко и многозначительно. Даже Артём это почувствовал: замер и таращится на меня в каком-то немом напряжении.
– Зато подвеска, которую ты мне дарил на совершеннолетие, на месте, – дабы сгладить образовавшуюся неловкость, подхожу к шкатулке с украшениями и извлекаю из нее серебряного единорога. – Вот, смотри.
– Носишь? – интересуется Артём, проводя пальцами по металлу.
– Да, время от времени.
– Надень сейчас, – просит с обворожительной улыбкой на губах. – Мне будет приятно.
– Эм… Ну ладно.
Его просьба немного неожиданна, но я не вижу смысла отказывать.
– Давай я помогу застегнуть.
Соколов шагает ко мне, и я послушно поворачиваюсь к нему спиной. Оголяя шею, убираю волосы и отчего-то натягиваюсь дрожащей струной.
Близость Соколова по обыкновению пьянит. Вызывает легкие сбои в работе мозга и сердечно-сосудистой системы. Я чувствую его дыхание на своем затылке, ощущаю нечаянные прикосновения его рук… И в горле вдруг становится сухо-пресухо.
Почему я волнуюсь? Ведь он просто помогает застегнуть мне подвеску. В этом жесте нет никакой эротики, никакого сексуального подтекста, но я все равно чувствую противоестественное томление, которое медленно утекает от пупка вниз.
– Готово, – выдыхает Артём, и я тотчас спешу отстраниться.
Мне стыдно за собственные совершенно неуместные и в корне неправильные эмоции. Я ведь обещала себе, что не буду питать иллюзий. Обещала же! Так почему, стоит мне очутиться с Соколовым наедине, как я опять начинаю таять, будто горящая восковая свеча? Это мое безвольное тело виновато? Или у Артёма просто слишком соблазнительные феромоны?
– Спасибо, – лепечу я, старательно изображая непринужденность. – Ну что, какой фильм смотреть будем?
Принимаюсь шуршать в поисках пульта, когда Соколов вдруг произносит:
– Вась, скажи, а что ты почувствовала, когда увидела Серегу с Дианой? О чем подумала?
Его вопрос ставит меня в тупик. После коротких раздумий оборачиваюсь к другу, который буравит меня пытливым взглядом, и неуверенно отвечаю:
