Черные розы - Саманта Кристи
– Ну девушка. Какая разница? – Я разглядываю синюю стальную дверь, которая находится всего в нескольких сантиметрах от моего лица. – Мог бы просто сказать.
– Я не вернулся к ней, Пайпер. Я тебе уже говорил. Я никогда к ней не вернусь. Она просто манипуляторша и стерва.
– Но ты ее поцеловал! Вот так ты к ней не возвращаешься?!
– Ты ошибаешься. – Он опускает руки ниже, поймав меня в ловушку. – Я ее не целовал. Это она меня поцеловала. Еще одна ее зловредная тактика. Она тебя боится. В моей жизни уже очень, очень давно не было женщины.
– Пффф! – фыркаю я сквозь сомкнутые губы. – А похоже было, что ты ее поцеловал.
– Я ее не целовал! Боже, ну ты и упрямая, женщина!
Он кладет руку мне на плечо, и я напрягаюсь. Он тут же возвращает руку обратно.
– Кэссиди застала меня врасплох. Я прощался с Хейли и не успел понять, что происходит, когда она ворвалась, как хищница, которой она и является.
Я качаю головой, не зная, чему мне верить. У Кэссиди есть все, чего нет у меня. Она необычайно красива – настолько, что ее легко можно было бы выпустить на подиум в Милане. И хотя грудь у нее не настоящая, она все равно впечатляет даже меня. Кэссиди источает сексуальность каждой клеточкой своего тела. Готова поспорить, что она не съеживается, когда мужчины к ней прикасаются. Готова поспорить, что у нее не бегут мурашки по коже от одной только мысли о близости с мужчиной.
Мейсону – да кому угодно! – было бы гораздо проще с Кэссиди, чем со мной.
Мейсон принимает мое молчание за недоверие.
– Пайпер! – Он осторожно кладет руки мне на плечи и разворачивает меня лицом к себе.
Я не могу посмотреть ему в глаза. Я уставилась ему в грудь, а мысли внезапно перескочили на то, как она может выглядеть под его облегающей водолазкой. Я довольно неплохо представляю себе как. В конце концов, я же видела его в зале без футболки.
Мейсон приподнимает пальцем мой подбородок, заставляя меня встретиться с ним взглядом.
– Я ее не целовал. Поверь мне, если бы я ее поцеловал, то это выглядело бы не так. – Он обхватывает мое лицо ладонями, а большими пальцами поглаживает мою нижнюю губу: – Это выглядело бы вот так.
Он наклоняется, и его губы обрушиваются на мои с такой силой, что мое тело прижимается к двери у меня за спиной.
– Ах ты… – выдыхаю я в поцелуй Мейсона, когда моя спина натыкается на твердую сталь двери.
Он использует эту возможность и проникает языком ко мне в рот. Своим шелковистым, твердым, требовательным языком. Языком, который заполнял все мои мысли с тех пор, как Мейсон меня вчера поцеловал.
После того как его язык безжалостно взял у меня все, что мог, его губы отдаляются от моих, но не прерывают контакта с моей кожей – покрывая ее легкими поцелуями, Мейсон перемещается к моему уху.
Я наклоняю голову, и он поглощает область между мочкой уха и плечом. Он медленно ласкает каждый сантиметр моей кожи, изучая его губами. От каждого прикосновения его языка по моему телу проходят электрические разряды. Каждое легкое посасывание вызывает у меня дрожь.
Я никогда такого не испытывала. Я стою в воздухе. Нет, я парю! Теперь я понимаю, что люди имеют в виду, когда говорят, что они «на седьмом небе».
Мейсон – слишком скоро! – отстраняется от меня, и впервые в жизни я хочу большего. Я нуждаюсь в большем.
Я жажду большего.
Его торжествующая улыбка говорит о том, что все это написано у меня на лице, как в дешевом любовном романе.
Он невинно целует меня в губы и смеется:
– Это что, была наша первая ссора?
Его рука задерживается на мне, проводя по изгибу моей шеи.
– Нет, – с улыбкой отвечаю я. – Наша первая ссора была в аэропорту. Ну, когда ты назвал меня стервой и пьяницей.
– Ах да!
Ну по крайней мере ему хватает совести, чтобы смутиться.
– И это даже не вторая наша ссора, – продолжаю я. – Вторая была у Скайлар, когда ты заявил, что я не спортсменка и у меня слишком короткие ноги, чтобы пробежать марафон.
Его глаза наполняются сожалением.
– Я был козлом, Пайпер. Прости, пожалуйста. Думаю, я просто пытался сопротивляться влечению, которое испытывал к тебе с самого начала. Как бы то ни было, ты доказала, что я был не прав. Твои маленькие ножки надрали мне задницу, и ты имеешь полное право хвастаться.
– Как скажешь, – закатываю глаза я, зная, что он позволил мне себя опередить. – Значит, ты считаешь меня привлекательной?
– Ты и понятия не имеешь насколько, да? – Он указывает взглядом на свои штаны, натянувшиеся в области паха.
У меня ускоряется пульс. И не оттого, что я на седьмом небе. Сердце бешено бьется, словно говоря: «Разворачивайся, открывай дверь и беги без оглядки».
В свойственной для себя манере Мейсон чувствует мою тревогу и отстраняется. Потом берет меня за руку.
– Иди сюда, присядь. Хочешь чего-нибудь выпить? Может, какой-нибудь взрослый напиток?
Я хочу этого. Я хочу Мейсона. Может, пара порций алкоголя сможет меня расслабить.
«Какого черта ты делаешь, Пайпер?!» – кричит мне мое сознание, прекрасно осознавая, в какое положение это может меня поставить. Я пытаюсь оттеснить угрызения совести. Я пытаюсь оттеснить свой страх. Мейсон – хороший человек.
«Мейсон – хороший человек», – снова и снова повторяю я про себя.
– Что, пакетиков с соком больше не осталось? – шучу я.
Но вместо того чтобы остаться сидеть на диване, я следую за ним на кухню.
– Я тебе помогу.
Мейсон достает непочатую бутылку виски. Интересно, он купил ее специально для меня, заметив на благотворительном вечере, что я предпочитаю виски? Я наблюдаю, как он умело смешивает виски с идеальным количеством колы – одна банка на двоих, так для алкоголя остается не слишком много места.
Я беру бокал у него из рук, мы возвращаемся в гостиную и садимся на диван.
– И что же ты хотел мне показать? – спрашиваю я.
Мейсон вопросительно щурится и делает глоток.
– В поезде ты сказал, что хотел что-то мне показать в своей квартире.
– А, ты об этом. Ну… вот оно перед тобой.
– Что? – Я оглядываюсь по сторонам.
– Моя квартира. Я хотел показать тебе свою квартиру.
Я с притворным негодованием качаю головой.
– А что? – говорит он. – Это же сработало, верно? Ты пришла. А больше я ничего и не планировал. Я понятия не имею, что с тобой
