Черные розы - Саманта Кристи
Прежде чем я успеваю полностью осознать, что происходит, наши языки переплетаются в идеально скоординированном танце, – я чувствую его всем телом, до кончиков пальцев ног. Мейсон пробует меня на вкус, наслаждается моим ртом, поглощает мои губы. Он прерывает поцелуй, и наши легкие одновременно наполняются кислородом, который им уже так необходим. Его губы находят мою шею, и я совершенно уверена, что его жадный рот чувствует мое бешеное сердцебиение.
Из моего горла непреднамеренно вылетает вздох, больше похожий на мяуканье, и я откидываю голову назад, что дает Мейсону больше простора для действий. Рукой он обнимает меня за спину и крепко прижимает к себе, его сильная грудь соприкасается с моей. У себя на животе я чувствую его эрекцию.
Я чувствую, как паника поднимается у меня по позвоночнику, словно по ступенькам. Она борется с теплыми покалывающими ощущениями, проходящими по моим рукам и ногам, по каждому пальчику.
Мейсон отстраняется – совсем немного, чтобы я больше не ощущала его эрекцию. Он словно услышал мою безмолвную мольбу. Он смотрит мне в глаза, и тревога опять опускается куда-то в живот, где она всегда сидит, готовая в любой момент высунуть свою уродливую голову.
Мейсон нежно гладит меня по рукам и улыбается. Не широкой улыбкой до ушей, а мягкой, манящей, опьяняющей улыбкой, от которой один уголок его рта приподнимается чуть выше, чем другой. Я ловлю себя на том, что опять смотрю на его губы, когда он произносит:
– Ты уже переезжаешь в Нью-Йорк?
Я с облегчением выдыхаю. По-дружески смеюсь. И улыбаюсь от… счастья?
– Ни за что, – отвечаю я.
Он целует меня в макушку и поворачивается к выходу. Дойдя до двери, он поворачивается на месте.
– Чтобы ты знала, я еще тоже не переезжаю в Нью-Йорк. Но это не за гранью возможного. Мне очень, очень нравится Нью-Йорк.
Я прищуриваюсь и впитываю его слова.
Мейсон подмигивает мне и выходит за дверь.
Глава 18. Мейсон
Я сижу на покрывале в парке и наблюдаю, как Пайпер и Хейли пинают друг другу футбольный мяч. Ну, настолько, насколько полуторагодовалый ребенок может пинать мяч. Но я считаю, что у нее неплохо получается. «Дядя» Гэвин об этом позаботился – он же был звездой футбола во время учебы в Университете Северной Каролины.
Пайпер, кажется, чувствует себя все более уверенной в общении с Хейли. Сначала, пока мы обедали – благодаря Скайлар и ресторану «У Митчелла» пикник у нас был очень изысканный, – Пайпер избегала даже смотреть Хейли в глаза. Я волновался. Точнее, я умирал от страха. Эти двое – самые важные люди в моей жизни, и если они не поладят, то у меня не останется выбора.
Но сейчас, после того как я намеренно отошел в сторонку, сделав вид, что мне позвонил агент, я смею надеяться, что все получится. Пайпер все еще ведет себя сдержанно и немного неестественно, но по крайней мере тут есть над чем работать. И я не сдаюсь. Надежда умирает последней.
Я выбрал не самый легкий путь в любви, это уж точно. Понять Пайпер Митчелл – все равно что разгадывать китайскую головоломку. Когда мне начинает казаться, что я движусь в правильном направлении, я снова оказываюсь в самом начале.
Я много думал о Пайпер вчера ночью. Между нами есть связь. Глубокая неоспоримая связь, которой у меня никогда не было ни с одной другой женщиной. Я не хочу даже произносить слово «половинка», потому что тогда я сразу превращусь в подкаблучника у нее на побегушках, но черт меня побери, если это не именно то, что я чувствую!
Я проанализировал каждый наш взгляд и каждый разговор – точно так же, как я внимательно изучаю запись игр. Я попытался разобраться в каждой ее панической атаке. Вчера вечером у нее чуть не случилась еще одна. Наш поцелуй – блин, он был лучше, чем весь секс в моей жизни, вместе взятый. Наш поцелуй был просто фантастическим. Одного этого поцелуя хватило бы, чтобы в нее влюбиться, если бы я уже не сделал этого раньше.
Она ответила на мой поцелуй, и это было довольно неожиданно. Когда наши взгляды встретились, во взгляде Пайпер я ясно увидел сомнение. Я практически слышал, как в ее голове крутятся шестеренки – она решала, какую дверь ей выбрать: дверь номер один или дверь номер два. В итоге она не только выбрала правильную дверь, она еще и разнесла ее ко всем чертям, сожгла ее дотла волной жара, взорвавшейся между нами. А тот стон, который вырвался у нее, когда я поцеловал ее в шею… Этот мяукающий звук будет вызывать у меня сексуальные фантазии еще долго после того, как пройдут наши полтора месяца.
Но жар оборвался почти мгновенно – как пламя, которому перекрыли доступ кислорода, – в ту секунду, когда я прижался к ней и она почувствовала мой стояк. Я сразу это понял. Я почувствовал охватившую ее панику с такой ясностью, словно это происходило со мной. Я понял, что мне нужно остановиться, иначе я ее сломаю. А если я сломаю Пайпер, то погибну сам.
Но вдруг, когда она была уже у края пропасти, что-то произошло. Она посмотрела на меня. Черт, она посмотрела в меня. Клянусь, что увидел, как по ее прекрасному лицу прокатилась волна спокойствия. Это было похоже на то, что случалось у нас раньше – на парковке и во время марафона. Каким-то образом, когда наши взгляды встречаются, ее паника отступает. Я не тешу себя надеждой, что смогу ее излечить и победить всех демонов в ее жизни, но возможно, я тот самый человек, благодаря которому она поймет, что ее жизнь стоит того, чтобы ее прожить – несмотря на то, что с ней случилось.
Хейли подбегает ко мне и запрыгивает мне на спину, роняя меня на траву. Я притягиваю ее к себе, прижимаю к земле и щекочу. Кажется, что эхо ее милого детского смеха раздается по всему парку.
Вот что я называю жизнью.
Я смотрю на свой шрам и благодарю тренера Брейдена за то, что он меня спас. Я смотрю на ясное голубое небо и надеюсь, что мои родители сейчас видят свою замечательную внучку. Я смотрю на Пайпер и обнаруживаю, что она внимательно наблюдает за тем, как я играю с Хейли. Готов поклясться, что ее глаза затуманились, но как только она замечает, что я за
