Школьный вальс - Ядвига Благосклонная
К счастью, все случается ровно так, как я и предсказывал. Нина отсиживается на скамейке запасных, а девчонки выигрывают этот матч со счетом восемьдесят семь очков. Быков от самодовольства практически светится, девчонки громко радуются победе и выходу в финал, а к Уткиной возвращается румянец.
— Ну что, парни, готовы порвать этих снобов? — громко спрашивает наш капитан, когда остается буквально пару минут до начала матча.
— Да! — кричим в один голос.
— Тогда давайте покажем этим принцессам, где раки зимуют!
В прошлом году мы против «Кобр» играли в финале, но в этом году только одни из нас выйдут в финал. И, надеюсь, это будет «Молния», черт побери!
Некоторых ребят из команды противника я знаю лично. Пересекался у Дара на тусовках. Мажоры, что сказать. Эти парни после проигрыша сядут в свои дорогущие тачки и поедут зализывать раны в свои особняки, где для них уже будет подготовлена ванна, массаж и черт знает что еще. И нет, это не мои выдумки. Мне Долматов рассказывал. Это то, как богатые детки проводят свое время.
Когда раздается звонок, означающий начало игры, мы быстро перехватываем инициативу. Батонов ведет мяч, передает его Грачу, тот Долматову, который забивает. Что ж, начало положено!
Игра напряженная, я забил три мяча в корзину, два из которых трехочковые. Мы ведем половину игры, но затем «Кобры» выравнивают счет. Наступает перерыв. Бегу к девчонкам, которые держат воду. Хватаю и жадно пью, затем отдаю бутылку и откидываю мокрые волосы со лба, как вдруг замираю.
Что за…
Проклятье, что он тут забыл?
Отец сидит на трибуне для зрителей. И он не один, а со своей пассией.
Серьезно?! Он привел с собой эту стерву?!
Сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как меня переполняет ярость. Лучше бы он вообще не приходил!
На мое плечо опускается рука, словно сквозь сон слышу голос Долматова:
— Арс, ты в порядке?
Заторможенно киваю головой, не отводя глаз от отца и его подстилки. Дар прослеживает мой взгляд, и все понимает.
— Ты сможешь играть? — обеспокоенно интересуется.
— Конечно, — безразлично пожимаю плечами, мол, ничего страшного не произошло и меня вообще не колышет ни отец, ни его любовница.
— Уверен?
— Да, черт возьми! — раздраженно рявкаю, отводя глаза от этой парочки. — Я в порядке. Полном.
— Хорошо, ты нам нужен, — кивает одобрительно Долматов. — Пошли, сейчас начнется игра.
Третья четверть начинается с нашего трехочкового, и мы снова ведем счет. Я лажаю два раза, потому что не могу полностью сконцентрироваться на игре. Чувствую спиной взгляд отца, отчего бешусь. В порыве злости отталкиваю одного из игроков. Звенит свисток и судья кричит:
— Герасимов, фол!
Дерьмо! Только этого не хватало!
Облокачиваюсь руками на колени, тяжело дыша. Мне нужно собраться и взять себя в руки! На меня рассчитывает команда. Мы один механизм. Как шестеренки. Если один ломается, то остальные тоже перестают работать. Нет, я не позволю себе сломаться.
Выпрямившись, втягиваю в легкие побольше воздуха, успокаиваю дыхание и расправляю плечи.
В одном отец был прав — жизнь продолжается, я уже взрослый и должен поступать как взрослый. Несмотря на то, что выходка отца это полное ребячество и плевок в душу. Я лучше, чем он.
Игра продолжается. У меня получается выбросить из головы все ненужное и сосредоточиться на матче, что собственно и позволяет нам одержать победу. Табло показывает счет девяносто шесть очков против восьмидесяти пяти. Нет, я ни в коем случае не присваиваю себе все лавры победы, однако я один из ведущих игроков. Мой вклад в эту победу немалый, как бы нескромно это не звучало.
Мы с парнями и тренером громко радуемся выходу в финал. Пожалуй, я впервые вижу Быкова таким счастливым. Обычно этот мужик всегда не в духе.
— Отличная работа, ленивые задницы! — в его своеобразной манере звучит похвала.
Мы с парнями даем друг другу «пять», принимая и раздавая поздравления. Конечно, не обходится и без замечаний. Тренер не оставил без внимания мои косяки, и цитирую его слова: «Твое счастье, Герасимов, что вы обставили этих неудачников!»
Радость от победы проходит в ту же секунду, когда я вспоминаю об отце. Я надеюсь, что он уже ушел, но, оглядевшись, замечаю его на трибуне.
Разве ему не нужно идти по своим важным делам? Или сегодня у него «день хорошего отца»?
Разумеется, я хочу незаметно улизнуть в раздевалку, чтобы избежать нашего столкновения, но Герасимов старший не был бы собой, если бы буквально не перекрыл своей внушительной фигурой мне дорогу.
— С победой, сын!
— Спасибо, — цежу сквозь зубы, и уже хочу его обойти, как он делает шаг в сторону, снова вставая у меня на пути. — Что-нибудь еще?
— Хочу тебя с кое-кем познакомить, — совершенно невозмутимым голосом произносит.
О, нет. Он же не может говорить серьезно! Он что, спустил свои мозги в унитаз?!
— У меня нет времени, — жестко отрезаю, но отец пропускает мои слова мимо ушей.
Подзывает рукой стоящую чуть поодаль девушку и, дождавшись когда она подойдет, представляет:
— Думаю, пора вас познакомить. Эльвира — это Арсен, Арсен…
— Достаточно, — прерываю его. — У меня нет никакого желания знакомиться с твоей…
— Сын, выбирай выражения.
— Выбирать выражения? — приблизившись к нему вплотную, шиплю ему в прямо в лицо. — Да ты совсем спятил? Это кризис среднего возраста или что за хрень происходит? Ты говорил, что я должен поступать как взрослый, а сам? Что это за цирк? Ты не мог всерьез ожидать, что я захочу познакомиться с твоей любовницей! Это неуважение к матери, ко мне и ко всему что было! Ты можешь строить свою жизнь с кем угодно, но не ожидай, что я буду рад знакомиться с твоими пассиями.
Прежде чем развернуться и уйти, я замечаю вину на лице отца, но уже поздно для его объяснений. Я слишком зол и разочарован.
Стремглав мчусь к выходу из зала. Мне душно в одном помещении с ним. Большая дверь с грохотом за мной захлопывается, пройдя по коридору и завернув в темный уголок, прислоняюсь лбом к стене, рвано глотая воздух.
Дерьмо собачье!
От собственного бессилия бью кулаком в стену, но даже это не помогает избавиться от ноющего чувства в груди.
— Арсен… — робкое
