Так Бывает - Никтория Мазуровская
Пару раз вдохнула и, выйдя из комнаты, направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, а там уже на автомате зашагала к приемной Завьялова.
Леночка, секретарша Славы, очень милая и добрая женщина, а еще порядочная. И начальника своего не любила за его чванство, наглость, и за то, что тот мог распускать руки. Не сильно конечно, -он же не дебил, -но даже такие прикосновения через одежду заставляли ее сдерживать в себе рвотные позывы и руки, от того чтобы не расцарапать этой гниде рожу.
Все это Таня знала потому что, однажды, придя раньше оговоренного времени застала женщину в слезах в туалете на первом этаже. У той была истерика, и Таня постаралась ее успокоить как могла, расспросила про причины, и сама тогда еле удержалась, чтобы не съездить однокурснику по наглой физиономии. Предлагала Леночке перейти в другое место, даже к ним на фирму звала, но та ни в какую, что-то ее держало в управлении, а что именно, Таня предпочла не узнавать. Зачем человеку в душу лезть? Захочет- расскажет, а если нет, значит есть причины и силы чтобы терпеть Славика.
Вот и в тот день, она мило улыбнулась Тане, предложила, как полагается кофе/чай, и сопроводила в кабинет к начальнику, поглядывая на того с опаской. Она же тоже, наверняка не дура, знала о каких таких делах могут говорить она и ее шеф.
Тане же было как раз на руку то, что Завьялов был в несколько возбужденном состоянии. Чаще люди на таком подрыве не замечают очевидного, вот и он упустил одну маленькую, но практически прописную истину. То, что в игре без правил не может сделать мужчина, сделает женщина, и даже не скривится, при этом.
– Таня, дорогая, как давно мы не виделись! – он вышел из-за стола и радушно раскрыл для нее объятия, она, не будь дурой, быстренько нацепила на лицо самую радостную улыбку и прильнула к мужчине, подставляя щеку для поцелуя.
– Здравствуй, дорогой, да, давненько не виделись! Вот решила наверстать!
Мало кто может похвастаться тем, что терпел на своем теле объятия мужика, от которого блевать тянет, а на губах, при этом, сверкала такая улыбка, что скулы сводило от напряжения.
Завьялов ее так и продолжал обнимать, но чуть отстранился чтобы видеть Танино лицо. Ну конечно, как же! Он прекрасно знал для чего она к нему пришла, знал и хотел насладиться ее унижением, своими глазами увидеть, как женщина, за которой он столько лет волочился, как собачонка за игрушкой, теперь просит его, переступая через себя, свою гордость. Для таких как он, это истинное наслаждение увидеть унижение сильного волевого человека.
А Таня стояла, расслабленно смотрела ему прямо в глаза, а внутри буквально вся вскипала от гнева, но держала себя открыто, позволяя себя обнимать, скользить руками ниже, на ягодицы. И, сцепив зубы, стараться не показать, как же ей противно от того что он ее, сука, нагло лапает своими трусливыми ручонками.
Стояла и улыбалась, ждала пока он заговорит. Завьялов молчал, глядел испытующе, прощупывал границы дозволенного ему действия.
И совсем обнаглел когда, расстегнув пуговку жакета, запустил ладонь ей под майку, просто приспустив ту вниз. Сжал грудь, больно, сильно, оставляя следы от своих пальцев.
Таня по глазам видела, что все: поплыл мужик, практически готов,– оставалось только еще потерпеть.
Видела в его глазах похоть, животную, тошнотворную. Чувствовала своими бедрами и низом живота, как у него в штанах прямо буря началась, а у нее рвотные позывы появились от этого.
– Так значит развод, и ты пошла в разгул? – он шептал ей на ухо, провел языком по шее, оставляя влажный след, – Будешь спать со мной, лишь бы я дал то, что тебе нужно?
Таня молчала, отворачивала голову.
Положила одну руку ему на щеку, погладила, а второй кинула сумочку на его стол, и молилась чтобы он не увидел того, что в ней лежало.
– Таня, скажи! Мне нужно знать! – он сильно дернул ее за запястье, убирая ладонь от лица,– наверняка будут синяки, – Будешь спать со мной лишь бы вам вернули лицензию на оружие?
– Ты ради этого затеял все? Только чтобы я оказалась в твоей постели? – она говорила четко, выводила его на диалог.
– Ты же знаешь, я всегда хотел тебя, – он толкнулся пахом ей в живот, и от удовольствия аж зажмурился, скотина такая, – И своего добился. Как только ты станешь моей прямо здесь, на этом столе, – он развернулся вместе с ней и толкнул к столу, приподнимая ее за задницу и усаживая на проклятый стол, – Я дам отмашку и вам вернут лицензию.
Он не стеснялся своих слов и действий, знал, что многие дельцы идут и не на такие сделки, и был спокоен, идиот!
Таня, как только услышала все, что ей было нужно, ласково улыбаясь, спустилась со стола на пол, резко рванула на себе майку разрывая горловину, и не давая ни секунды Завьялову очухаться, обхватила его голову руками и, приблизив к себе, отвлекала.
Нога дернулась вверх резко и быстро. Прям, как в университете учили на физподготовке.
Коленом в пах, а потом же коленом по лицу до сломанного носа, до хруста костей и шмякающего звука, и крови.
Она не забыла ничего. И действовала спокойно!
– Сука, да я тебя…– Завьялов валялся на полу, поскуливал, держался за нос, отчего его голос стал немного мультяшным.
Таня спокойно достала из сумочки включенный диктофон, нажала на кнопочку, останавливающую запись, порылась и кинула ему под ноги упаковку влажных салфеток.
– Вытрись! – сказала спокойно и отошла от него на пару шагов, застёгивая жакет обратно, – И не скули, ты ж мужик в конце концов, а не щенок потерянный.
– Сука! – снова прогудел Завьялов.
– Да, сука, – кивнула, – А ты гнида! Когда я уйду отсюда, у тебя будет не больше десяти минут чтобы позвонить твоему человеку в ОМВД и дать нам зеленый свет.
– А если нет?
– Тогда эта запись, – она продемонстрировала ему цифровой диктофон, – вместе с фотографиями моих синяков на груди и руке, а также свидетельскими показаниями твоей милой Леночки, попадут на стол к губернатору, у меня как раз через полчаса встреча с Агатой Валерьевной. Я такой шум подниму, подгоню журналюг и слетишь ты со своего места до конца дня, а потом сядешь за
