Буду твоей Верой - Ана П. Белинская
Егор разглядывает мое лицо так внимательно, что можно подумать, будто любуется. Но ведь это не так. Он просто играет. Играет роль влюбленного парня, чтобы поверили все, заставляя верить меня. Обмануться так просто. Всего лишь нужно закрыть глаза и представить. Поверить в то, что ты — единственная.
В аудитории воцаряется гробовая тишина. Всё потому, что началась лекция. Но я не могу сосредоточиться ни на словах, ни на формулах, когда коленка, широко расставленных под столом ног Егора, случайно касается моего бедра. Вздрагиваю и кусаю нижнюю губу. Свежий цитрусовый аромат пьянит сознание и отключает напрочь мой мозг.
— Тебе здесь интересно, Снеговик? — легкое касание губ к моему виску. Натягиваюсь точно струна и замираю.
— Н-нет, — качнув головой, смотрю вперед, не моргая.
— Давай сбежим? — нежное прикосновение теплого воздуха к щеке. О, Господи.
Сердечко трепещет восторгом и замирает в предвкушении.
Егор аккуратно забирает из моих рук авторучку, закрывает тетрадь, в которой ни написано ни строчки, и сворачивает в трубочку. Поворачиваюсь к парню и встречаюсь с лукавым прищуром. Чувствую, как мою ладошку сжимают в руке, заставляя встрепенуться.
Хватаю рюкзак, болтающийся на спинке стула, и не сговариваясь, вскакиваем с Егором с мест. Мы несемся с верхнего ряда аудитории, перескакивая ступени под удивленные взгляды однокурсников. Разрушаем тишину лекции, привлекая внимание своим топотом преподавателя, изогнувшего вопросительно брови. Егор тянет меня за руку, а я, не сдержавшись, начинаю смеяться.
— Извините, — успеваю крикнуть на ходу мужчине, но вовсе не чувствуя вины.
Подбегая к двери, Егор бросает в мусорное ведро мою тетрадь и ручку, и следовало бы рассердиться за такое своеволие, но мне сейчас так хорошо, что ободряюще киваю и расплываюсь в счастливой улыбке.
Мы бежим по пустому коридору, не боясь нарушить тишину альма-матер, и смеемся. В крови бурлит адреналин от осознания того, что Вера Илюхина никогда так бессовестно себя не вела! Но самое волнительное то, что мне это нравится! Нравится чувствовать прикосновение рук, нравится видеть широкую искреннюю улыбку парня, нравится безумствовать рядом с ним! Когда, как не в молодости творить глупости и окунаться в чувства? Набивать шишки и учиться на ошибках? Молодость все простит и забудет, а память запомнит и запишет…чтобы потом, в глубокой старости, сидя под теплым пледом в шерстяных носках, нам было, что вспомнить…
На первом этаже, подбегая к широкой колонне, выстланной диким камнем, Егор резко тормозит и притягивает меня к себе. Я не успеваю опомниться и сообразить, как получаю незатейливый поцелуй в кончик носа. Ой!
— Снеговик, я соскучился! — а я — то как! Но вслух не решаюсь сказать. Глупо хихикаю и жмусь к парню, тесно прижимающему к себе. — Вера, скажи, а ты? Ты скучала?
Спрашивает. Неужели сам не видит? Неужели не чувствует, как пульсирует под свитером влюбленное сердце?
— Молодые люди! — одновременно поворачиваем головы на звук строгого голоса. — Совсем совесть потеряли, — грохочет пожилая женщина с намотанным кукулем на голове. — Из какой вы группы?
Переглядываемся с Егором и резко срываемся с места! Я бегу и задыхаюсь от смеха, бессилия и счастья! Быстро забираем вещи из гардероба и выбегаем в холодный ноябрьский день, который отчего-то кажется таким невероятно волшебным и теплым.
33
Егор
Смотрю на девчонку, у которой растрепался и съехал на бок хвост, и улыбаюсь. Удивительно, но с ней я стал делать это часто, хотя считал, что подобная функция у меня давно заблокирована. Как-то очень легко этой девушке, смешно надувающей щеки, удалось подобрать ключ от сложной блокировки.
Губы Веры уморительно шевелятся, выдавая нелепые ругательства. Даже в тусклом освещенном боулинг-зале они маняще блистают и просят к ним прикоснуться. Это то, о чем я думаю последние полтора часа, проведенные этим будним ноябрьским утром в торговом центре.
Снеговик очаровательно искренен в своих эмоциях: она мило расстраивается, когда в очередной раз ее шар сходит с дорожки, и так невыносимо прекрасно радуется, когда сбивает пару кеглей.
Все-таки, правильным было решение привезти девушку сюда и увидеть, как горят восторженным блеском ее невероятные глаза. Не нужно быть психологом или великим ученым, чтобы понять — Снеговик впервые играет в боулинг. А вот сможет ли понять она, что для меня сегодня тоже многое впервые? Например то, что наш побег — практически свидание, на которое девушку пригласил я. А не наоборот.
Когда в аудитории я нашел Веру на галерке в обществе каких-то двух кудахчущих поочередно куропаток и слащавого Чернышова, я почувствовал удар под дых. Такой, когда, не ожидая, получаешь удар мячом в солнечное сплетение: ты теряешь равновесие, твое дыхание замирает, а боль пробивает грудную клетку. Я знаю, о чем говорю.
Мой злейший враг, непримиримый соперник из команды Перми ни раз устраивал мне подобные аттракционы, выхватывая при этом жесткие ответные удары. Здоровенный пермский медведь, встречаясь с нашей командой на игровом поле, ведет личную борьбу со мной на протяжении многих лет за право быть названным лучшим бомбардиром. Несколько раз у него это получалось. А последний год — мимо.
В тот момент, в аудитории, Чернышов и стал для меня тем самым пермским медведем. Я готов был рвать, крушить и ломать. Видеть рядом с Верой этого сладкого мальчика — как получить тот самый неожиданный сражающий наповал удар.
Я всегда относился к Черному нейтрально. Мы часто крутились в одной компании, но друзьями никогда не считались. Знал, что он пользуется успехом у девчонок, но не думал, что может нравиться Вере.
Видимо, я неплохо справился с своей ролью в нашем партнёрстве со Снеговиком, раз Артем обратил на нее внимание. Да только меня сей факт не
