Я так хочу - Оксана Фокс
– Тим прекрати, это не смешно.
– В каком месте?
– Во всех, – она столкнула с плеча тяжелую руку.
– О, гораздо лучше! Какая-никакая, а реакция! Ты не представляешь, ангел, какой адский труд быть ещё одним мужчиной рядом с парнем вроде Берри.
– Тим, пожалуйста...
– Не переживай, я не добавлю трудностей. Так, хочу расшевелить чуток, совсем что-то ты скисла.
Внезапно Стюарт перестал дурачиться и сменил тон:
– Ли, может, ты многого требуешь от него? Кит не терпит, когда ему мешают. Жена – это слишком даже для Риверы, а он у нас самый старый.
– Джозеф женат? – она потёрла кулаком лоб.
– Был женат. Лет семь назад.
– Они расстались?
– Ну, когда женщины изгаляются до невозможности, проявляют чудеса эквилибристики, и залезают к тебе в… гм… гримёрку в самых неожиданных местах, трудно сохранить основы брака.
– Бедняги, как должно быть это неприятно.
– Ну, не до такой степени, – хмыкнул Стюарт.
– Да, видимо не до такой, – Лина зажала ладони коленями.
– Ну, перестань, хандрить! Стерпится, слюбится... Дай Киту время, пусть освоится.
– Если оно есть.
– Не будь пессимисткой, Ли! Мы выбрались с ним из таких передряг, что восполнение лёгких – просто чих!
– И метаболический ацидоз с инфекционным эндокардитом?
– Уверен.
– И инсульт, о котором никто не знает?
Стюарт передёрнул плечами, будто сбрасывал досадное неудобство.
– Не накручивай себя. Ничего хорошего не выйдет. Оставь это эскулапам, в конце концов, им за это платят. Научись смотреть на вещи проще. Ведь ты же здорово окрутила беднягу, ей богу! Вот и радуйся!
– Тим, не нужно...
– Что? Говорить тебе, что ты первая девушка не только с сиськами, но и с именем? Первая, кто примелькался? Первая, с кем он нарушил собственный запрет – никаких подружек под ногами?
– Я его вынудила.
– Фигня! На него бесполезно давить! Он замечает только то, что хочет видеть.
– И, тем не менее, это так. Не спрашивай, почему, – она вздохнула, растёрла ладони, кровь чуть прилила к пальцам:
– А как же Кимберли? Она ведь всегда с вами...
– Кики? Так это её работа, – Стюарт вновь зевнул и тряхнул головой: – Ну, может она чего и хочет сверху, не знаю, но догадываюсь, что ни хрена не получит.
– Откуда такая уверенность?
– Кики не блондинка!
– Довольно слабое утешение знать, что у нас с тобой равные шансы, – невольно улыбнулась Лина.
Стюарт рассмеялся и снова обнял:
– Послушай, ангел, если возня с Китом тебе когда-нибудь наскучит, я готов предложить себя в женихи! – он смешно пошевелил бровями. – Я отлично умею готовить. Откормлю тебя и перекрашу в чёрный цвет, дабы оградиться от волнений и жить долго и счастливо.
– Ох, Тим, ты невозможен! – Лина прислонила висок к крепкому плечу. – Спасибо тебе.
– Пожалуйста, – он быстро привлек её, поцеловал в макушку и отпустил: – Ну, все! Не расклеивайся! Погнал, я!
Улыбаясь, она помахала стройной фигуре, вальяжно шагнувшей мимо рыжего охранника к лифту.
Раздался шорох, и дверь в палату распахнулась. Лина вдавилась в спинку, принуждая себя оставаться на месте. Элегантные, дорого одетые женщины выплыли в коридор, лица скрывались за тёмными очками. Приглушённо переговариваясь, они свернули в кафетерий. В больничном крыле повис тяжёлый шлейф духов оставленных Марией, Лео, Ким… и Дианой Родригес.
Лина поднялась на чужие ноги с далёкой болью в коленях. Прикоснулась к металлической ручке и замерла. Со дна памяти всплыл кошмар: похожий безликий коридор, одноместная палата... Она зажмурилась и, с усилием, открыла дверь.
– Крадёшься как преступница.
Хриплый голос донёсся из глубины дымчато-розовой комнаты с плотно задёрнутыми портьерами. В воздухе висел запах спирта и цветов. Букет красных роз занимал половину тумбочки с медицинским монитором, которая стояла слева от кровати-трансформера.
– Привет, – пробормотала Лина.
– Хреново выглядишь. – Синие глаза окатили насмешкой.
Заложив руку за голову, Берри вытянулся на матрасе. На белых подушках черные волосы вздыбились иголками дикобраза. Сплошные острые углы натянули на худом лице жёлтую кожу. Но утратив часть чрезмерной привлекательности, мужчина не вызывал отторжение, напротив стал роднее...
– Ты тоже...
Кристофер поднял угол рта. Тусклый взгляд держал на привязи.
– Значит, по твоей милости я здесь.
Он не спрашивал. И Лина молчала, наклонила голову к плечу.
– Сердишься?
– Не знаю. Но вероятно задержусь здесь на время, чтобы отучить тебя от нездоровой привычки распоряжаться моим телом.
– О…
Улыбка Берри стала кривей и шире.
– Мне нравится твой открытый рот.
– Они... что-то вкололи тебе? – Лина посмотрела на передвижной столик с пустым подносом под большой картиной с розовыми орхидеями.
– Они только тем и занимаются, милая моя, что что-то мне вкалывают.
– И как? Тебе лучше?
– Отвечу, когда самостоятельно дойду до сортира. Присаживайся, давай, стоишь как чужая, – он хлопнул ладонью по кровати. – Или тебе противно?
Лина присела на край больничной койки, отмечая под простынями пугающую худобу длинной фигуры и абсурдность рубахи в мелкую полоску. Её бедро оказалось в паре дюймов от лежащей вдоль тела костлявой руки, из локтя нелепо выпирал катетер. Смотреть в лицо Кристоферу было трудно, и Лина сосредоточилась на угловатой кисти: тонкие, длинные суставы, выпирающие вены – хотелось провести по ним пальцем, успокоить...
Лина чуть отодвинулась, сунула руки в карманы, подальше от искушения.
– Что будешь делать?
– Ты о чем?
– О здоровье. О работе. О тебе. О нас…
– Слишком много вопросов.
– Ладно. Тогда всего одна просьба. Можно?
– Валяй, конечно. Только вряд ли мне приспичит её выполнить.
– Это предложение… – Лина неотрывно глядела на сильную, наполненную дремлющей энергией руку. – Давай уедем. Ненадолго. Куда захочешь, выбери любой курорт. Устроим нечто вроде отпуска. А после, ты снова займёшься работой, а я… – горло сдавило, и она едва договорила, – …я вернусь к матери в Англию.
Берри молчал, лениво накручивал на указательный палец её светлую прядь. Глаза из-под полуопущенных век следили по-кошачьи пристально. Лина уже решила, что ответа не будет, когда раздув щеки, он выдохнул:
– Милая моя, твои предложения сведут в гроб. Максимум, что я готов обещать – это бюджетный тур во Вьетнам.
Лина вздрогнула, недоверчиво посмотрела в осунувшееся лицо. Он возьмёт её с собой? Возьмёт без малейшего давления? Его явно чем-то опаивают…
– Можно тебя
