Самая белая ночь - Ася Лавринович
– Нет-нет, все нормально, – я сжала ладонь Назара. Мы по-прежнему сидели у Александровской колонны и держались за руки. – Я хочу знать о тебе все.
Назар первым легко вскочил на ноги, а затем помог мне подняться. От Эрмитажа мы направились к Дворцовой набережной. Вышли к воде и сели на ступеньки. Небольшие волны, одна за другой, подбегали к нашим ногам. Назар осторожно поцеловал меня в макушку.
– Когда мне плохо, я всегда прихожу сюда, – сказал он, – это помогает, особенно в белую ночь.
– Сейчас тебе плохо? – забеспокоилась я.
– Нет, – улыбнулся Назар, – сейчас мне очень хорошо. Давно уже такого не было.
Я осторожно дотронулась до синяка на его скуле, затем провела ладонью по гладковыбритой щеке. Положила голову на плечо и уставилась на шпиль Петропавловской крепости.
Мне тоже было хорошо. Над Невой парили разведенные мосты, и мимо проплывали караваны белых кораблей…
Нам обоим хотелось, чтобы самая белая ночь никогда не заканчивалась.
Глава одиннадцатая Агния
После солнечного и непривычно жаркого июня в город пришел дождливый июль. Из Сестрорецка мы возвращались домой на электричке. Бабушка, как обычно, дала в дорогу целый пакет еды. Пирожки с картошкой, ватрушки и шоколадные вафли, которые всегда лежали у бабушки в вазочке. Эти вафли уже успели стать такими родными и привычными… Я не была фанатом сладкого, но бабушке отказать не могла.
В окно хлестал косой крупный ливень. Мимо проносились мокрые сосны, вдалеке остался потемневший от дождя, хмурый залив. Алик сидел через скамейку от нас и, опустив голову, дремал под прерывистый дробный стук колес. Мы с Федей должны были довести Алика, как маленького, до самой квартиры. После своей выходки брат находился под строгим домашним арестом. Мне чудом удалось отпросить его на эти выходные к бабушке. Татьяна усилила свой контроль, чем, похоже, только еще больше раздражала Алика. Я же уже просто махнула рукой на эту ситуацию. Горбатого могила исправит.
Алик сказал, что Татьяна теперь постоянно торчит в его комнате и пытается вывести на откровенный разговор. Кажется, теперь брат сам был не рад, что требовал от матери внимания. Отец стал более заботливым. И мне на удивление теперь звонил намного чаще, в гости приглашал… Интересно, как долго это продлится? Что так будет всегда, я не особо верила.
Сегодня, после сытного бабушкиного обеда, Алик отвел меня в сторону и негромко признался:
– Я поговорил с ним.
– С кем? – не поняла я.
– Ну… с Рыжим.
– Ты один к нему пошел? – удивилась я.
– Не с мамой же за ручку мне к нему идти, – усмехнулся Алик.
– Мог взять с собой Федю…
– Нет, Агния, ты не понимаешь. Я должен был сам, – Алик потупился.
– И-и-и? – Я замерла в ожидании.
– Сказал, если они меня еще раз тронут, им несдобровать. А Рыжий заржал и ответил, что вообще претензий ко мне не имеет. И даже это… извинился.
Алик выглядел слегка озадаченным.
– Агния, ты не знаешь, в чем дело? – спросил он.
Я, вспомнив непривычный воинствующий вид Назара, сама едва не рассмеялась, но сдержалась.
– Без понятия, я только деньги твои забрала…
Алик недобро глянул на меня. Кажется, он мне не поверил. В любом случае теперь мне за брата было намного спокойнее.
– Волнуешься перед завтрашним собеседованием? – склонившись ко мне, негромко спросил Федя.
От неожиданности я вздрогнула. Оторвалась от созерцания дождливых пейзажей за окном и повернулась к Феде.
Мне предстояло собеседование в институте, и об этом я действительно думала со страхом.
– Волнуюсь, – честно ответила я, – нужно вечером перепроверить свое портфолио…
– Все. Будет. Хорошо, – сказал Федя, обнимая меня за плечо. Некоторое время мы ехали молча, оба уставившись на мелькающие за окном деревья.
– А давай сделаем парные татуировки? – предложила я внезапно.
– Чего? – засмеялся Федя мне в ухо.
– Того! На этой же неделе, когда я разберусь с собеседованием и первым вступительным испытанием… На Невском есть хороший тату-салон.
– Агния, ты с ума сошла?
Я же загорелась своей идеей. У меня была одна татуировка, которую я сделала в шестнадцать лет назло маме и отчиму. Максимально протестная и юношеская, но такая для меня родная: фраза «Некоторым людям не суждено быть спасенными» на английском. Теперь мне захотелось увековечить это лето, которое подарило мне новую жизнь. Наши с Федей встречи, белые ночи, Финский залив и бесконечные прогулки по нарядному городу…
– Ну почему сразу «с ума сошла»? Напишем All you need is love, ведь это правда: все, что нам нужно, – любовь.
Федя снова рассмеялся.
– Но если ты, конечно, испугался… – продолжила я.
– Я? Испугался? – Федя захохотал еще громче. В такие моменты во мне было столько нежности… Хотелось Федю съесть. Я обхватила руками его лицо и, не стесняясь никого в электричке, крепко поцеловала.
– Тогда попробуй на своем теле найти для меня свободное местечко…
Мы долго целовались, а потом Федя слегка охрипшим голосом сказал:
– У меня тоже есть одна идея.
– М?
– Давай жить вместе!
Настала моя очередь удивляться. Это предложение стало для меня неожиданным. Теперь, когда Федя работал, мы встречались только по выходным и лишь изредка могли провести вместе вечер. Иногда Федя оставался у меня на ночь. Я же в его квартиру не возвращалась с тех пор, как меня зажал в коридоре Федин сосед.
– Но если ты, конечно, испугалась… – передразнил меня Федя.
– Ты же знаешь, я ничего не боюсь… почти.
– Правда, Варе придется искать новую соседку, – вздохнул Федя.
– У них с Назаром сейчас конфетно-букетный период, – улыбнулась я. – Может, Мечетина и вовсе не заметит моего отсутствия…
* * *
Варя и Харви встретили меня в коридоре. Варя была довольная и румяная. Я даже решила, что сейчас у нас в гостях сидит Назар, но нет… Из кухни доносились умопомрачительные запахи.
– Чем это пахнет? – спросила я, отряхивая мокрый зонт.
– Ну наконец-то ты пришла! – всплеснула руками Мечетина. Затем подлетела ко мне, чтобы помочь снять плащ. – Я тебя весь вечер жду.
– Мы Алика завозили к родителям, – немного растерянно отозвалась я.
Варя продолжала меня поторапливать:
– Давай быстрее! Быстрее! Я приготовила плов.
– Плов?!
– Ага! Весь вечер провозилась. Мой руки и за стол. Мне самой не терпится попробовать, что получилось!..
Такой сервировки я не видела давно. Наверное, с того дня, когда мы с Варей пробовали мою неудавшуюся пасту. Варя зажгла свечи, положила на стол белые салфетки, будто мы собирались есть не плов, а омаров и устриц.
Мечетина носилась по кухне, время от времени поглядывая в залитое дождем
