Самая белая ночь - Ася Лавринович
Самую белую ночь омрачали только мысли о маме. Захотелось снова забыться. Остановившись посреди пустого сонного проспекта, я молча посмотрела на Назара. Он понял все без слов. Наклонился и поцеловал меня так, что ноги едва не подкосились.
По дороге мы болтали о всяких глупостях и, как раньше, периодически со смехом подкалывали друг друга. Но теперь меня это совсем не злило. Наоборот, я хохотала от души над шутками Назара, будто была пьяна, хотя сегодня пила только апельсиновый сок.
Дойдя до Дворцовой, сели рядом с Александровской колонной, вытянув ноги. На площади в этот час почти никого не было.
Хотелось спросить Назара о чем-нибудь сокровенном. Я ощутила острую необходимость узнать и другую сторону Кушнера – не только дурашливую и шутливую… Иногда он был другим – серьезным и, возможно, настоящим. Но я не знала, как вывести Назара на откровенный разговор. Быть может, мне стоит быть смелее и самой наконец открыться?
– Ты со стороны кажешься таким беспечным, свободным… Но ведь наверняка в твоей жизни все не так просто, – сказала я.
Назар посмотрел на меня с интересом.
– Варя, о чем ты?
Я смутилась.
– Понимаешь, мне кажется, что мы очень с тобой похожи… Я тоже люблю отшучиваться и делать вид, что все в порядке. Нет, конечно, могу запросто обсудить с подругами сердечные глупые дела или проблемы с учебой… Но, когда дело касается чего-то личного, глубокого, я сразу, как черепаха, прячусь в панцирь. Как научиться открываться людям до конца? И нужно ли это вообще? Может, мне даже легче от этого не станет, а я уже переживаю… Боже, не думала, что это так сложно. Мои друзья, родители… Они думают, что у меня все так легко и просто. Мама вообще всю жизнь твердит, что я несерьезная и поверхностная. А мне удобнее быть для них такой, чтобы никто лишний раз в душу не лез. И если они не видели моих слез, это не значит, что я никогда не плачу.
Произнеся свой монолог, я замолчала. Что-то меня куда-то не туда занесло…
– Расскажи мне, – попросил Назар. А затем, словно прочитав мои мысли о нем, добавил: – Я хочу знать тебя любую. Веселую, грустную, поверхностную и самую глубокую.
Набравшись смелости, я рассказала Назару о том, что случилось этим летом. Про мамину болезнь, родительское давление, а еще впервые про возможный отъезд. Мне показалось, что, услышав об этом, Назар помрачнел. А мне не хотелось думать, что, обретя долгожданное счастье, можно его так быстро потерять. Мы открылись и признались друг другу, но нам, видимо, вскоре придется расстаться.
– Я не смогу оставить маму одну, – вздохнула я. – А если с ней что-то случится? Мы поссоримся, она уедет, и… вдруг мы никогда больше не увидимся? Я никогда себе этого не смогу простить.
Мой голос предательски дрогнул. Назар осторожно взял меня за руку. Потом задумчиво произнес:
– Мне знакомо это. Я тоже каждый день чувствую на себе ответственность. Но, наверное, мне легче. Я – мужчина.
– Ты о маме и сестре?
Назар кивнул.
– Отца рано не стало. Пришлось скорее повзрослеть, чтобы заменить его. Делаю, что могу, но иногда кажется, что и этого недостаточно. Особенно сейчас, когда у мамы появились проблемы с работой.
– Когда вы остались одни?
– В июне исполнилось десять лет.
Я вспомнила тот день, когда Назар устраивал студенческую вечеринку. Тогда он был грустным и подавленным. Кто знает, может, как раз в тот день его и мучили дурные воспоминания… Но спросить об этом я постеснялась.
– Одни остались поначалу мы с мамой, – продолжил Назар. – Позже мама вышла еще раз замуж – за отца Миланы, но неудачно. Второй муж оказался настоящим козлом. Загулял, когда мама была беременна, сейчас алименты не платит. Мы его уже несколько лет не видели.
– А что случилось с твоим папой? – осторожно спросила я.
Назар медлил с ответом. Но раз уж мы баш на баш, откровенность за откровенность, вздохнул и негромко начал:
– У моего отца были серьезные проблемы с алкоголем. Несколько лет он боролся с зависимостью. А тот день, когда его не стало, я помню, как сейчас. Его друзья-алкаши притащили домой абсолютно невменяемого. Мама кричала на них, беспомощно била кулаками по спинам… А они только плечами пожимали, отмахивались от нее. Просто свалили отца на диван, как тряпичную огромную куклу. Он так и не пришел в себя, умер во сне. Я до сих пор помню маму, просидевшую возле того дивана на коленях всю ночь. Тогда мне даже не было его жаль. Я был мелким, мало что понимал, но выдохнул с облегчением. Мне казалось, что все отмучились. Отец был слабым человеком. Из-за алкоголя потерял все, что у него было: хорошую работу, нормальных друзей… У него не было поводов прикладываться к бутылке. Он говорил, что ему нравится расслабляться. Мне было жаль только маму. Она точно не заслуживала такого. И так сильно его любила… Сколько раз просила, умоляла, чтобы он бросил пить. По каким-то бабкам-знахаркам бегала, когда врачи разводили руками. Но, как видишь, бесполезно.
Рассказ Кушнера произвел на меня впечатление. Я не знала, что сказать, поэтому молчала.
– Представляешь, что самое ужасное? – спросил Назар после недолгой паузы. – Спустя восемь лет я сам побывал в похожей ситуации. Первый курс, взрослая жизнь, тусовки, новые знакомства… Так закрутило! Мама всегда твердила, что у меня плохая наследственность. А я отвечал ей, что фигня это. Если есть голова на плечах, то никакая наследственность не страшна… А осенью на первом курсе я эту голову потерял. Ты, наверное, помнишь наши сумасшедшие выходки…
– Помню, – кивнула я.
– В последний раз, когда я напился в баре, друзья дотащили меня до квартиры. Я даже не помню, каким образом дополз до того самого дивана. Ночью мне было плохо. И мама сидела рядом со мной на коленях точно так же, как когда-то с отцом… Утром я открыл глаза и увидел не только ее, но и растерянную и перепуганную Милану. Мигом протрезвел. Я даже представить не могу, какие мама испытывала эмоции той ночью. Все будто бы повторялось. В глазах мамы было столько боли, что я себя возненавидел. Она потом со мной неделю не разговаривала, и от этого мне становилось еще хуже. С того дня я решил, что никогда не буду напиваться до такого состояния. Меня от алкоголя воротит.
Назар увидел мое растерянное лицо и улыбнулся:
– Да, очень романтичная ночь
