Мисс Неугомонность - Галина Валентиновна Чередий
– Или что ты сделаешь, братан? Натравишь на меня свою новую подружку? Швырнешь в меня ею?
– Всего лишь наваляю тебе так, что лыбиться какое-то время не сможешь, я же не живодер – котиками кидаться.
– А, ну да, морды людям бить куда гуманнее, чем животных мучить. – Как ни в чем не бывало продолжил глумиться белобрысый идиот.
– А что поделать, если до этих людей по-другому не доходит!
– О! Кстати о людях! Ты заметил, какие все тут?
– Бесящие? – Ну при чем тут…
– Приветливые, дубина! Улыбчивые. Доброжелательные. Прям как наша Мари. – Да какая она ваша? – Потому что она тут выросла. Вот в этом всем.
– Ты мне к чему по ушам сейчас катаешься?
– К тому, что вот эта атмосфера для нее родная, сечешь? А не рявкания и придирки одного застрявшего в своих прошлых обидках…
– Так! – действительно рявкнул я. – Кончай это! Я никому из вас ни в чем не обязан отчитываться! Думаешь, если бы не осознал это, то приехал бы сюда?
– Братан, такого, как ты, за раз не перевоспитаешь и не вылечишь. Сколько ты продержишься, чтобы не начать опять душить нашу лучезарную девочку своей мрачностью, ревностью, недовольствами? Признай, что ты не сможешь сделать ее счастливой, и дай попытаться другим!
– Отвали! Она моя девочка! Моя! – Сам момент, как я подскочил к брату и схватил его за грудки, встряхивая, пронесся мимо моего сознания. – И я буду работать над этим! Но это не ваше дело!
– Не потянешь! – нагло ухмыльнулся мне в лицо Дизель, искушая ему врезать как никогда прежде, и я таки не удержался – залепил ему в переносицу лбом, чтобы стереть эту ухмылку.
– Сука! – Он отшатнулся и тут же ответил мне ударом кулака в челюсть, точнехонько туда, куда до этого попал Мангуст.
– Не лезь к нам… – заорал я на него и тут же осекся, заметив, как из подъехавшего потрепанного пикапа вывалилось двое широкоплечих верзил с подозрительно знакомыми карими глазищами, впившихся в нас явно не свойственными всем местным далеко не дружелюбными взглядами.
То есть никакая Мари Дюпре здесь не живет, и вообще рыжих отродясь в этом гребаном Шервуде не было, говорите?
– Могу поспорить это по нашу душу, – утерев кровь под носом, обрадовался Рон.
– По мою, – буркнул я.
– Да ладно, не жадничай. Мари говорила, у нее семь братьев, всем хватит.
– Я не стану бить братьев моей женщины. Даже не вздумай их провоцировать.
– А, судя по выражениям их лиц, этого и не потребуется.
– Ну и кто из вас двоих, смертники, виноват в том, что нас печенюшками завалили? – приблизившись, спросил тот, что постарше, сжав здоровенные кулачищи.
– Слушайте, мужики… – начал я, намереваясь в кои-то веки попытаться вести мирный диалог, но чертов Дизель перебил меня.
– Какие такие печеньки?
– Имбирные, – тяжело уронил второй здоровяк. – А это пипец как плохо. Для него.
И ткнул в меня.
– Мне нужно увидеть Мари! – Плюнул я на хождение кругами.
– Сомневаюсь, что тебе будет чем смотреть, когда мы с тобой закончим! – Противники подступили ближе, а белобрысый болтун сразу же встал со мной плечом к плечу.
– Я не драться сюда приехал, а исправить то, в чем успел налажать!
– А у тебя типа выбор есть! – фыркнул здоровяк номер раз.
Визг тормозов заставил на всех отвлечься, и я выругался сквозь зубы, заметив знакомую красавицу импалу («Шевроле Импала» – прим. Авторов), принадлежащую нашим братьям-игроманам. Из салона вывалились Фино и Ноа, неожиданно превращая все происходящее в какой-то фарс. Потому как оба с каких-то херов напялили на себя одинаковые черные строгие костюмы с белыми рубашками и галстуками, на глазах темные очки, ну чисто пресловутые люди в черном.
– Вы-то чего приперлись? – изумленно спросил их Дизель, опережая меня. – Да еще и в таком виде!
– Ну, мы так поняли, что тут назревает важный и торжественный момент, так что все соответствует.
– Точно! – поддержал один из братцев Мари, начав ухмыляться уже не так зло. – Хоронить вот этого будем, так что все правильно.
– Какой еще момент? – не обращая внимания на него, спросил я.
– Типа ты будешь делать предложение нашей Мари. Это же торжественное событие? К тому же у нас все равно больше ничего чистого не нашлось. – Беспечно пожал плечами Ноа.
– Это потому что на этой неделе была твоя очередь тащить наше барахло в стирку, а ты забил! – обвиняюще ткнул его в плечо Фино.
– Если вы думаете, что эти двое ряженых помешают нам накостылять вам… – оборвал болтовню Тимона и Пумбы старший Дюпре.
– Никто никому тут костылять не будет! – перекрыл я его голосом.
– Черта с два мы тебе спустим просто так имбирные печеньки! – будущие шурины, не подозревающие о неизбежности грядущего родства, подступили совсем близко, так что, похоже, все же драки не избежать. Ну и как мне потом еще и за это перед драконяшей моей оправдываться?
– Так! Секундочку! – перекрыл наш взрывоопасный галдеж повелительный рявк невесть откуда взявшегося Ронни, который направил на нас объектив своего дорогущего телефона. – Без моей команды шоу не начинать! Только попробуйте мне испортить такой замечательный момент, запоров рейтинги, и я вас заставлю все повторять по новой! – скоренько что-то подкрутив, он махнул рукой и отдал команду: – Все готовы? Камера! Мотор!
Я, уже совершенно ошизев от степени безумия, которого за считанные минуты достиг весь этот бардак вокруг, уставился на нашего продюсера, разряженного опять, по своему обыкновению, в пух и прах, и, заметив за его спиной еще и Мелкого с женой и Рози, пропарил кулак одного из Дюпре, что влетел мне в челюсть. Опять! Слава богу, теперь хоть с другой стороны!
Да они, сука, издеваются! Я, пока доберусь до моей гавкучки, и говорить не смогу, буду только выразительно мычать.
Ни за что, ни ради кого или чего бы то ни было в этой жизни я не стерпел бы такого и не оставил бы без ответки. Ни ради кого, кроме моей рыжей суккубки родной. Поэтому не только не двинул Дюпре, но и Дизеля остановил.
А вот жирную мохнатую кошатину, о которой забыли в пылу конфликта, сдержать было некому. И она пулей метнулась вперед и вверх, повисая… э-э-э… прямо на ширинке джинсов врезавшего мне брата Мари. Его дикий вопль услышал наверняка весь город.
– Боже, это даже круче, чем я мог рассчитывать! – счастливо подвел черту снимавший все Ронни, пока я спасал причиндалы будущего родственника. – А теперь,
