Тихоня для шалопая (СИ) - Котлярова Екатерина

Тряхнул головой.

Хочу, чтобы эта девчонка была моей. Только моей. Вся. До каждой клеточки своего идеального тела.

"Нашёл", — отправляю ей сообщение, чтобы Бэмби успокоилась.

Иду в туалет, где тщательно промываю украшение под струёй воды.

Подношу кулон к глазам, рассматривая ангелочка. Усмехаюсь. Отражает суть Сони. Даже не верится, что такие люди бывают.

Бэмби…

Бэмби — моё наваждение, моя болезнь, мой наркотик и моя зависимость.

Рядом с ней я будто другим человеком становлюсь. С ней невозможно быть подонком.

В малышке столько света, любви и тепла, что против воли я таю рядом с ней. Плыву, как нюня. Готов быть ласковым и пушистым рядом с ней. Ласково подставлять голову её прикосновениям, скулить как щенок, когда она касается меня своими маленькими ладошками. Да что там коснуться. Достаточно посмотреть. И я буду хвостиком вилять.

Глажу кулон большим пальцем и спешу домой, чтобы успокоить Бэмби. Уверен, что малышка сейчас изводит себя.

До дома добираюсь в рекордно быстрые сроки.

Звоню в дверь, и жду, когда малышка откроет. И в этот момент мне кажется, что время остановилось. Стало резиновым. Секунды ожидания кажутся невероятно долгими. Сердце бьётся в горле. В висках набатом стучит пульс. Я волнуюсь до безумия. Боюсь непонятно чего.

Сжимаю кулаки и выдыхаю, тряхнув головой, как пёс.

— Темочка, — дверь распахивается, чуть не заехав мне по морде.

Вовремя успеваю отскочить, чтобы не ходить с фингалом на половину лица.

Бэмби выскакивает в подъезд и стискивает меня в объятиях с такой силой, что я крякнул.

— Спасибо, Тёма! Спасибо тебе! — запрокидывает голову назад и смотрит мне в глаза.

Радужка её глаз настолько зелёная, поразительно яркая, что не верится, что это не линзы.

Достаю кулон из кармана и застегиваю его на тонкой шейке, наблюдая за тем, как он удобно устраивается в ложбинке на груди. Бэмби тут же накрывает его ладонью и сжимает.

— Спасибо, — ещё раз шепчет она. — Где ты его нашёл?

— В раздевалке.

Отвожу волосы с её лица, глажу по румяной щеке. До чего же она восхитительная.

Моя малышка. Моя идеальная малышка. Моя.

Соня приподнимается на носочки и губами прикасается к подбородку.

Меня прошибает будто током ударило. Подбрасывает и начинает потряхивать. От места, к которому она прикасается, распространяется обжигающий огонь по всему телу. Устремляется вниз, и в штанах мигом становится тесно.

Зарываюсь рукой в её мягкие прохладные волосы и безумным взглядом смотрю в её зелёные омуты. Тону в её расширенных до предела зрачках. Дышу тяжелее, чем после часовой тренировки в зале. И не шевелюсь. Не двигаюсь. Не предпринимаю попыток её поцеловать.

Жду.

И моё ожидание вознаграждается. Неумелые искусанные от волнения губки прижимаются к моим. Боязливо. Стеснительно. Совершенно неуверенно.

И именно от этой неуверенности в который раз сносит крышу. Осознание того, что малышка не целовалась ни с кем до меня. Что ни один мудак не знает вкуса её губ. Ох*етельного. Крышесносного. Что никто кроме меня не знает их мягкости. Податливости. Того, как они приоткрываются, позволяя моему языку ворваться внутрь. Не знает, какая она чувствительная, как вздрагивает и тихо, почти не слышно стонет, когда я обсасываю её язычок. Как выгибает спинку, когда я провожу рукой по позвонкам.

Опускаю руки вниз, проникаю ладонями под школьную юбку и сжимаю ягодицы, вжимая девчонку в себя. Её попка помещается в моих ладонях идеально. Будто малышка создана для меня. Вылеплена для меня.

Тяну Соню вверх, по своему телу, чтобы она почувствовала доказательство моего желания.

Соня вздрагивает. Ладошками скользит по плечам, кладёт руки на затылок, обнимая меня за шею и притягивая ближе. Рукой заставляю её закинуть ноги мне на бёдра.

Захожу в квартиру, закрывая ногой дверь. Усаживаю малышку на комод, который стоит прямо возле двери, и немного отстраняюсь. Бл*ть. Она просто ох*енная! Нереальная.

Зацелованная. С припухшими губами. Тяжело дышащая. С подернутой дымкой глазами. С расширенными зрачками и тяжело вздымающейся грудью.

Вожу руками по её стройным ногам. Мечтаю содрать колготки, чтобы почувствовать горячую кожу ладонями.

Выдыхаю тяжело. Пытаюсь восстановить дыхание. Не здесь. Не сейчас. Ещё рано. Чертовски рано. Мой напор может напугать Бэмби. И она заслуживает большего. И я готов ждать сколько угодно.

Лбом вжимаюсь в её плечо, чтобы носом улавливать запах её кожи. Но это не помогает успокоить моё животное, дикое желание. Наоборот. Запах сносит крышу.

Отстраняюсь. Пытаюсь отойти на два шага назад. Но малышка не позволяет. Руками и ногами оплетает меня. Вжимается грудью в мою грудь. И я чувствую биение её сердце. Быстрое. Заполошное.

— Тёма, не уходи, — просит Бэмби на ухо. — Только не сейчас. Прошу. Я… Я не могу остаться сейчас одна.

— Хорошо, — соглашаюсь беспрекословно.

Скидываю обувь, не выпуская Соню из рук, и, подхватив её поудобнее, несу вглубь квартиры.

— Где твоя комната, малышка? — шепчу на ухо, целуя мочку. Наслаждаясь дрожью её тела.

— Вторая комната слева, — Соня целует мой висок, курносым носиком потираясь о скулу.

— Бэмби, ты путаешь все мои мысли, когда так делаешь, — признаюсь я.

Соня тихо хихикает и, поцеловав кратко скулу, кладёт голову мне на плечо.

Захожу в светлую комнату и опускаюсь вместе с девчонкой в кресло. Бэмби оказывается сидящей поверх моих бёдер. Судя по тому, как распахиваются его глаза и расширяются зрачки, малышка чувствует моё желание.

Неловко сползает с моих коленей и хочет отойти, но я не позволяю. Хватаю за руку и заглядываю в глаза. Тяну обратно на свои колени.

— Так где ты нашёл кулон? — спрашивает Бэмби, нарушая тишину.

— Неважно, — не могу сказать ей, что кулон её матери оказался в мусорном баке. Это причинит ей боль.

— Тёма, ты что-то скрываешь? Ты что-то знаешь, да? — пальчиками вырисовывает узоры на моей груди.

— Маша вытащила кулон из твоего рюкзака, — сдаюсь я.

— Маша? — отрывает голову от моей груди и заглядывает с неверием в мои глаза. Киваю. — Но… зачем? Она же знала, что этот кулон значит для меня. Разве так можно?

— Не все думают, как ты, малышка. То, что для тебя кажется преступлением, для других может быть порядком вещей, — поглаживаю её волосам, прижимая светлую головку к груди.

Соня кивает слабо, ладонью сжимает кулон.

— Прости, Тёма, что не ношу твой кулон. Он красивый, очень красивый, но я не могу снять мамин. Он для меня… — её голос срывается.

— Я всё понимаю. Не волнуйся. Дайка мне кулон сюда, — говорю я, когда в голову приходит идея.

— Сейчас, — Соня поднимается и идёт к кровати, где под подушкой лежит кулон, который я ей подарил. — Вот, — протягивает мне цепочку.

Беру со стола ножницы и убираю половину звеньев, подогнав размер цепочки по запястью малышки. Получается своеобразный браслет.

— Красиво, — улыбается стеснительно, пальчиками касаясь запястья.

— Да, красиво, — хрипло говорю я, рассматривая румянец на щеках Сони. Из окна на её волосы и лицо падает солнечный свет. Бэмби жмурится и улыбается, сверкая зубами. Впервые замечаю веснушки на её курносом носике. Улыбаюсь, пальцами касаясь кончика её носа. Она фыркает и чихает.

Подношу к губам тонкое запястье и целую кожу, под которой чувствуется биение пульса. Биение её жизни. Жизни моей малышки.

Соня перестаёт улыбаться и смотрит на меня серьёзным взглядом.

— Ты сможешь ответить на мой вопрос, Тёма? — спрашивает она, наконец.

И я тут же понимаю, что она просит ответа на вопрос, который она задала мне в лифте.

Да, Соня, впервые я готов начать серьёзные отношения. Впервые я хочу узнать о девчонке всё.

Я набираю в грудь воздуха, давлю в себе конченную гордость, собираюсь сказать Соне, что хочу с ней серьёзных отношений. Но раздаётся оглушительный звонок в дверь. Соня вздрагивает всем телом и, кинув на меня извиняющий взгляд, бросается в коридор. Сжимаю пальцами переносицу, понимая, что потерял весь свой настрой. Выхожу за ней в коридор и наблюдаю за тем, как она обнимается с сестрой. Киваю в знак приветствия Кате.