Даниэла Стил - Калейдоскоп
— А если они откажутся?
Такая возможность казалась Чепмену вполне вероятной. Чего только он не насмотрелся за семнадцать лет работы в агентстве!
— Вы должны будете их уговорить.
— Скорее всего они даже не помнят, что когда-то имели сестер. Во всяком случае младшая. Это станет для них потрясением… Возможно, осложнит их теперешнее существование.
Чепмен подумал: интересно, идет ли также речь о наследстве? — но не стал пока заострять на этом внимание.
— Я перед ними в долгу. Это по моей вине их разлучили… Я не сумел поместить их куда-нибудь вместе. Для меня крайне важно знать, что с ними все в порядке, что они не нуждаются. Я держу ответ перед памятью их родителей.
Джона подмывала сказать: поздновато! — но это было бы жестоко. В тридцать девять, тридцать пять и тридцать один год сестры вряд ли станут предъявлять старику претензии за то, что их разлучили, — даже если что-нибудь помнят. Но не ему судить, насколько мудро решение Артура Паттерсона.
Артур смотрел на Чепмена со спокойствием отчаяния.
— Вы возьметесь за это дело?
— Попробую.
— И сделаете это сами?
— Основную часть работы. Прежде чем принять окончательное решение, мне нужно прочитать документы. Возможно, я дам кое-какие поручения своим помощникам — если буду уверен, что они выполнят их быстрее и эффективнее меня. — Артур согласно кивнул. — Короче, я как можно скорее ознакомлюсь с содержимым папки и сразу вам позвоню.
— К сожалению, — Артур был честен, — вы почерпнете из нее не более того, чем я уже рассказал.
— И все-таки. Вдруг я увижу какую-нибудь зацепку? — Джон как можно незаметнее покосился на стенные часы за плечом Артура. Четверть второго. Саша терпеть не может, когда он опаздывает. — Я перезвоню вам через день-другой.
Он поднялся. Артур тоже нетвердо стал на ноги.
— Примите мою признательность, Чепмен.
— Не стоит благодарности, мистер Паттерсон. Надеюсь, вы не будете разочарованы.
Артур задумчиво наклонил голову. Он не допускал провала. Чепмен обязательно их найдет!
— Должен предупредить, — добавил тот. — Это потребует значительных расходов.
Артур замороженно улыбнулся.
— На что мне еще тратить деньги?
Чепмен усмехнулся. Как сказать…
Они вышли в приемную и обменялись прощальным рукопожатием. Затем Джон вернулся в свой кабинет, спрятал тощую папку в сейф и молнией вылетел оттуда. Саша его убьет.
Глава 15
Джон Чепмен опрометью вылетел из административного здания на Пятьдесят седьмой улице и помчался в восточном направлении, время от времени поглядывая на часы. Его отражение мелькало в витринах фешенебельных магазинов: Тиффани, Миллера, Анри Бенделя… Всего два квартала — а ему показалось, будто он бежит целую вечность. Саша терпеть не может опозданий. Но не мог же он выставить из кабинета Артура Паттерсона. Старик доживает последние недели. И потом, Чепмена заинтересовало это дело. Но Саша не станет входить в положение…
Это была женщина двадцати восьми лет, с идеально тренированным телом. Светлые волосы она зачесывала назад так туго, что они казались нарисованными. В зеленых глазах мелькало что-то славянское. И пухлые, как бы постоянно надутые губки — они-то и свели Джона Чепмена с ума, когда они познакомились на вечеринке у знакомого — балетомана, трубившего на всех перекрестках, какой потрясающей танцовщицей она была уже в детском возрасте. Что же говорить о теперешних успехах!
Дочь русских эмигрантов, Саша несколько лет училась в школе русского балета в Монте-Карло и, в юном возрасте поступив на сцену, быстро прославилась. В двадцать ее пригласили в Американский театр балета. К двадцати восьми она не стала примой-балериной, однако сделала неплохую карьеру — есть чем гордиться.
Как всех артистов, ее снедала зависть к тем, кто вышел на первые роли. Пожалуй, только малый рост помешал ей сделаться примой-балериной. Зато мастерства ей было не занимать, в чем она и убеждала Джона каждый раз, когда не жаловалась на боли в ногах и не ругала его за отсутствие пунктуальности. С ней было нелегко, однако Джона восхищали ее самодисциплина, целеустремленность, трудолюбие, а также красивое лицо и изумительные ножки, порхавшие, словно крылья бабочки, когда она выступала на сцене. И огромные зеленые глаза… Саша казалась не такой, как другие.
— Ты на полчаса опоздал!
Она бросила на него прокурорский взгляд поверх тарелки с борщом, когда он, почти без сил, плюхнулся рядом с ней на стул в «Русской чайной». За последние пятьдесят лет атмосфера здесь нисколько не изменилась. Оба они — Джон Чепмен и Саша Рива — обожали блины с икрой. Кроме того, чайная располагалась недалеко от ее репетиционного зала, и они встречались здесь примерно шесть раз в неделю за обедом, или после репетиции, или поздно вечером после спектакля — перекусить, прежде чем отправиться домой к Джону. Сама Саша делила квартиру еще с четырьмя балеринами — не поболтаешь от души, не говоря уже о любви. Да и район, где она обитала, был не очень-то презентабельным.
Джон извинился, но зеленые глаза продолжали смотреть с упреком.
— Я уже собиралась уходить.
У нее был взгляд обиженной девочки, и Джон остро почувствовал, как сильно он ее любит.
— Хорошо, что не ушла.
Он потрепал ее по руке и улыбнулся знакомому официанту, с которым Саша привыкла болтать на родном языке. Она родилась в Париже, но родители говорили дома по-русски.
Зеленые глаза продолжали полыхать злым огнем.
— Я была голодна как волк. Только поэтому и осталась.
— Прости. Подвернулось срочное дело. Ко мне зашел глава одной из крупнейших юридических фирм. Не мог же я указать ему на дверь.
Он смотрел на девушку с мольбой, гадая про себя, сколько потребуется времени, чтобы она смягчилась. Обычно Саша быстро вспыхивала и быстро отходила. Однако на этот раз она не поддавалась на его уловки.
— У меня было трудное утро.
Даже в брюзгливом расположении духа она была обворожительна!
— А что случилось? — полюбопытствовал Джон.
Он знал, как она дрожит над своими руками и ногами. Хлеб танцовщика не из легких. Растянутая мышца, порванная связка — и жизнь пошла прахом.
— Они решили пригласить нового хореографа — настоящего садиста. По сравнению с ним Джордж Баланчин — ангел во плоти. А этот просто изверг. Самодур. Ставит невыполнимые задачи.
— Ты справишься с любой, — с гордостью за нее возразил Чепмен. Он искренне восхищался ее искусством.
Саша подарила ему благосклонную улыбку. Он почти прощен!
