Тот, кто меня купил (СИ) - Ночь Ева

— Верю, Лин, почему же не верить, — невольно примеряю ситуацию на себя.

А если пилюли дадут сбой? Поверит ли он мне? Захочет ли выслушать? Или разозлится и потянет на аборт?.. Он же не хочет детей. А я… всё так запуталось, переплелось. И вчерашний вечер… И эти его слова: «притворись, что любишь». Лучше не думать об этом, а плыть по течению. Куда-то да вынесет.

— Ладно, не дрейфь, — подбадриваю я её. — В беде не бросим и малыша вырастим.

— Да пока-то и ничего. Сессию сдам. Работать буду. Только надо место новое поискать. Гена потерпит, пока живот не начнёт появляться — и в шею. Ему пузатые официантки не нужны. Не для того он нас, красивых, худых да длинноногих берёт. Имидж. А с пузом только интерьер портить.

— Придумаем что-нибудь, — кручу в голове разные варианты.

Мне тоже нужна работа. Последний экзамен сдам и займусь. Дел, конечно, и дома хватает, но я не могу сидеть и наслаждаться. Однажды всё кончится. Я выполню работу по контракту с Эдгаром и… будет больно. Я должна быть готова ко всему, чтобы не оказаться, как Синица, у разбитого корыта с пузом.

Только поздно вечером, незадолго до приезда Эдгара, мне наконец-то удаётся влезть в Интернет и посмотреть, куда же занесло его блудную мать.

Это за чертой города, какая-то деревушка. «Женский монастырь» — читаю я, и на меня нападает ступор. Монастырь?.. И тайны Эльзы становятся ещё плотнее, ещё страшнее, чем мне казалось. Ничего не понимаю, но знаю точно: я сделаю всё, чтобы удрать и встретиться с этой странной женщиной.

50. Эдгар

Сева позвонил сам. Через день. Я не стал брать трубку — был занят. Да и вообще отключился: вёл переговоры с инвесторами, как-то было не до разговоров. Любых. Новый проект трещал по швам и разваливался. Кто-то слил информацию конкурентам, и я понял, что, скорее всего, в этот раз проиграю. Неприятно, но терпимо.

Есть повод задуматься. У меня завёлся «крот». Хитрый и весьма талантливый. Кто-то достаточно грамотно играл против меня, и это злило и подстёгивало. Я просчитывал новые варианты и не мог ни на кого положиться. Самое страшное, что дела таких объёмов практически невозможно проворачивать в одиночку. Приходилось импровизировать и делать нелогичные шаги, которые могли сбить с толку того, кто под меня копал.

Я догадывался, кому дорогу перешёл, и это упрощало задачу. Но всегда оставался момент «икс»: кто-то чужой и умный. Хитрый и изворотливый. Вся тактика слива и подкопа плохо вязалась с Антакольским, что пёр всегда напролом и действовал, как железный дровосек, которому явно не хватало не только сердца, но и мозгов. Поэтому я перебирал варианты, думал и анализировал.

Когда я наконец включил телефон, то поразился количеству звонков от Севы. Что за родовая горячка? Я не успеваю его набрать — снова раздаётся металлическая трель.

— У тебя всё в порядке? — в голосе Севы тревога.

— Не мог говорить. Всё хорошо, — кривлю душой, потому что возвращать его сейчас не хочу. Я могу на него положиться, но и обойтись — тоже.

— Как там Лина? — вот главный вопрос, ради которого он мне наяривает.

— Всё прекрасно, Сева. Она беременна и собирается рожать.

Эту «новость» вечером мне поведала Тая. Я не смог ей признаться, что почти в курсе. И то, что «мы» рожаем — тоже не стало откровением или громом среди ясного неба. Даже если бы говорливая Синица оказалась попрыгуньей-стрекозой во всех смыслах, моя жена, думается мне, смогла бы её уколыхать и подбить рожать малыша.

Естественно, я прекрасно понимаю, куда она клонит и почему так доверчиво заглядывает в глаза.

— Никто её не гонит. Пусть живёт, сколько нужно, — кажется, я превращаюсь в мужчину, что готов исполнить любую её прихоть, стоит ей только пальцами щёлкнуть.

Ну, и кто из нас тиран и деспот? Кто властный господин? В её маленьких руках хочется плыть по течению и плевать на неприятности. Страшно сказать, я даже притерпелся к тому, что в собственном доме мне приходится постоянно надевать штаны, выслушивать детский лепет и сидеть в столовой за большим столом (специально заказать пришлось) в очень тесном кругу.

— И всё? — доносится издалека недоверчивый голос Севы. Кажется, кто-то поражён. Нокдаун.

— И всё. А что ты хотел услышать? Что она рвёт и мечет, ищет тебя и хочет предъявить отцовство? К твоему счастью, она о тебе даже не спрашивает.

— Совсем-совсем? — он что, не рад своему счастью?

— Сева, — прекращаю я бесполезный разговор, — если у тебя всё, я отключусь, у меня много дел. Но я всё же тебе отвечу: совсем-совсем. Абсолютно. Она рассказала, как ты кормил её баснями о своём бесплодии и не стал заморачиваться на предохранении.

— Это правда, Эдгар, — слышу я его вздох и понимаю: он сейчас серьёзен, без своих дурацких шуточек и кривляния. Но всё же уточняю:

— Правда — что морочил голову или...? — как-то язык не поворачивается сказать, видимо, очевидное для него.

— Или, — я почти не помню мрачного Севу. Привык, что он клоун и душа любой компании. И это нетелефонный разговор. — Можно я вернусь?

Это почти просьба.

— Зачем? Всё сложилось, как ты хотел. Она только в себя пришла, а тут ещё и это. Дай ей спокойно жить, Сева. Когда ты рядом, всех штормит. Не делай больших глупостей, чем ты уже наделал.

— Это не мой ребёнок, — но в голосе его уверенности поубавилось.

— Ну и прекрасно. Никто и не предъявляет тебе претензий. Если у тебя всё, жду отчёт по почте.

У меня паршивое настроение, а после Севиного звонка — непонятный осадок. И единственное, что может меня сейчас утешить — это голос моей жены.

— Мы могли бы пообедать вместе, — наступаю я на горло собственной гордости, потому что безумно хочу увидеть её. Прямо сейчас. Сию секунду. Сил нет ждать. Видеть её. Слышать голос. Слушать, как она смеётся. Наблюдать, как поправляет волосы или облизывает губы. Обожаю смотреть, как она ест.

— Эдгар, я тут с Синицей, мы ж из университета возвращаемся, — она извиняется, а я злюсь. Ревную. Да. К Синице. Университету. Ко всему миру. К столбам и собакам. К детям. У неё для всех хватает терпения и тепла, внимания и участия. А я сижу здесь один, в полной заднице и голодный.

— Игорь отвезёт Лину домой. А тебя подбросит к главному офису, — в таких случаях лучше командовать. — Я сам ему позвоню. И, пожалуйста, не задерживайтесь.

Я не даю ей возразить. Придумать отговорку, чтобы меня не видеть. Я знаю, всё знаю! Но понимать не хочу и не буду. Не сегодня.

Не знаю, зачем делаю это. Я мог бы выйти из офиса ей навстречу. Но нет. Я приказываю Игорю проводить её в мой кабинет. По камерам слежения вижу, как она идёт по коридорам. Оглядывается с любопытством. Как входит в приёмную и смотрит на Любочку — моего секретаря.

Не выдержав, распахиваю дверь, чтобы встретить её на пороге.

— Дальше мы сами, — киваю Игорю. — Отвези Лину домой.

Мне сейчас не до водителя. Я смотрю в Таины синие глаза. Любопытство. Вопрос. Она сбита с толку. И по кабинету движется, словно по минному полю.

— Можешь всё здесь рассмотреть, не стесняйся, — делаю широкий жест рукой. Ей хочется — я вижу. А я впервые позволил ей приблизиться к себе не домашнему. Я сейчас для неё незнакомец. Чужой. Да и был ли я ей близок хоть когда-нибудь, кроме интима?

Она осматривается. Присаживается на стул. Ненадолго. Походит к окну и смотрит вниз. Совсем как мать недавно.

— У тебя есть туалет? — мило краснеет.

— У меня есть всё, — большого труда стоит оставаться серьёзным. Веду её в другую комнату.

Она смотрит на диванчик. Шкаф с одеждой. Чайник на столе.

— Было время, я здесь ночевал, — не знаю, зачем говорю это. — Нечасто возвращался домой. Здесь всё необходимое.

— И другие костюмы тоже? — живо оборачивается она.

— Ты хотела в туалет, — приподнимаю брови.

— Да-да, — спохватывается она.

— У меня здесь и душ есть, — повышаю голос и чувствую, как улыбаюсь. От уха до уха. Она что, ревнует? Ей не давал покоя мой костюм, который я надел, чтобы умыкнуть её от беспокойного семейства?