Хелен Дуглас - По имени Эдем

— Райан не оставил нам выбора, — рассмеялся он. — Но он не ошибся, когда тебе доверился.

Бен отпустил меня и задержал на расстоянии вытянутой руки.

— Я знаю, что нет необходимости просить об этом, — произнес он, пристально на меня глядя. — Но не забудь, все нужно хранить в секрете, хорошо?

— Конечно.

— Успехов тебе.

— И вам. Поищите моих внуков. Или правнуков.

— Обязательно.

Я напряглась при мысли о том, что где-то там впереди меня ждет непрожитое, неизвестное, невообразимое будущее, а уже через несколько минут Бен и Райан смогут узнать, что именно я сделала со своей жизнью, что именно я сделаю.

Касси пожала мне руку.

— Позаботься о моем прадедушке.

— Обещаю.

Райан взял меня за руку и притянул к себе, так что наши тела прижались друг к другу. Он обхватил руками мою талию и крепко к себе прижал. Я чувствовала тепло его рук своей прохладной кожей, тепло его тела сквозь его рубашку и свое платье. Он крепко меня поцеловал, с настойчивостью и страстью, которые означали прощание. Навсегда. Я почувствовала, что краснею. Казалось, что Райана совершенно не волнуют присутствующие, но я остро осознавала, что у нас есть зрители.

Касси громко откашлялась.

— И насколько еще это прощание затянется? Может, нам присесть с чашечкой кофе и вернуться попозже?

Райан не обратил на нее никакого внимания и посмотрел на меня.

— Я буду так сильно по тебе скучать.

— Я тоже. — Я прижалась губами к его уху. — Когда вернешься, найди капсулу времени. Там тебя ждет письмо.

— Правда? — Он выглядел удивленно.

Касси громко вздохнула.

— Пять минут, Рай. Вы закончили прощаться или на бис повторите?

Он легко коснулся своими губами моих.

— Прощай, Эдем.

— Прощай, — произнесла я, тяжело сглотнув. Я изо всех сил старалась не испортить наш последний момент слезами.

Он посмотрел на часы на моем запястье.

— Четыре минуты до полуночи. Нам потребуется секунд двадцать, чтобы переместиться. Иди в дом и сядь. Подожди две минуты после полуночи. — Он улыбнулся, словно извиняясь. — Законы Времени и все такое.

Я кивнула, больше не доверяя своему голосу.

— Рай! — крикнула Касси.

Он отпустил меня и пошел за ней за гараж, на задний двор.

Я зашла внутрь и села за кухонный стол. Если бы все было как в кино, а я была бы другим человеком, то выбежала бы наружу, за гараж, и крикнула бы им, попросив остановиться, подождать и взять меня с собой. Я бы сказала Райану, что не хочу жить без него. Сказала бы, что люблю его.

Но я не была такой. Я была практичной и здравомыслящей. Я понимала, здесь, в Пенпол Коув, у меня есть обязательства. Так что, я сидела за кухонным столом, как мне и было сказано, и смотрела на часы, которые отсчитывали минуты до полуночи, пока Райан, Касси и Бен готовились переместиться во времени.

Я неплохо справилась. Смотрела, как секундная стрелка сделала три полных оборота, и только потом вышла на улицу. Я не бежала. Спокойно шла через сад и вышла за гараж.

Прямо напротив меня вибрировал и сиял большой полупрозрачный диск, сквозь который можно было различить размытые очертания серого транспортного средства. Диск вибрировал все больше, а образ размывался все сильнее. Через несколько секунд диск перестал вибрировать, а расплывчатый образ пропал. Вспышка света меня ослепила. А затем диск рухнул вовнутрь и исчез. Все, что осталось передо мной, — это газон.

Я вернулась в сад перед домом и села рядом с нашей яблоней. Часы показывали тридцать секунд после полуночи. Еще через девяносто секунд он вернется в свое собственное время. Я наблюдала за отсчитывающей секунды стрелкой часов. Точно в две минуты первого я подняла глаза к ясному ночному небу. Высоко надо мной виднелось созвездие Персей с его звездой-демоном Алголь.

Где-то там находится планета Эдем, родина самого идеального парня во вселенной. Райан исчез. И пройдут месяцы, прежде чем я снова увижу созвездие Орион, его имя, написанное звездами в небесах. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Где он сейчас? Думает ли он обо мне? Мне приятно было представлять его в саду, рядом со мной, отделенным лишь временем.

Глава 16.

Я рано проснулась. Бодрящий солнечный свет вернул меня обратно в депрессивную реальность моей жизни. Мне шестнадцать лет. Я не проживу еще сто десять лет, как бы хорошо за собой не следила. А если случится чудо, и я проживу еще столько времени, то буду самой сморщенной старушкой на планете. Мне будет сто двадцать шесть лет. А ему будет семнадцать.

Я провела еще один расчет. Если доживу до ста девяти лет, то застану его рождение. Смогу увидеть его ребенком. Конечно, то, что я доживу до ста девяти лет, не более вероятно, чем то, что я доживу до ста двадцати шести. Да и вся эта идея, откровенно говоря, больная.

Для нас с Райаном счастливый конец не предусмотрен.

На глаза навернулись слезы, и я поняла, что если не сделаю ничего, чтобы сейчас взять себя в руки, то закончу нытьем и жалостью к себе.

Я выползла из постели. Мое зеленое платье валялось на полу, поэтому я повесила его на вешалку на дверцу шкафа. Как-нибудь отнесу его в чистку.

Я открыла занавески. Встающее солнце напоминало рану, окрашивая облака в насыщенно-алый цвет, и медленно поднималось на горизонте. Если небо красно поутру, моряку не по нутру. Эта пословица означает, что позже погода испортится, хотя сейчас ничто не говорило об этом. На самом деле, на улице было солнечно и жарко — идеальная погода для похода на пляж. После завтрака позвоню Коннору, и мы договоримся о планах на день. Но потом я вздрогнула, вспомнив прошлую ночь. Скорее всего, он и не захочет со мной разговаривать. Я надела короткое голубое пляжное платье, но корнуоллская погода меняется несколько раз на дню, поэтому я повязала на плечи теплую худи.

Наверх поднимался аромат жареного бекона. Спустя шесть лет воздержания от мяса этот аромат был единственным, который еще мог соблазнить мою вегетарианскую натуру. Трэвис. Недавно он начал оставаться у нас на выходные и воскресным утром любил устраивать все по-английски.

Я спустилась на кухню, хотя и не хотела есть. Да и не в настроении я была для сарказма Трэвиса и не думала, что выдержу все радостные вопросы Миранды о выпускном.

У плиты стояла Миранда, помешивая овощи в горячей, масляной сковороде. Трэвис стоял снаружи, прямо у задней двери, зажав зубами наполовину выкуренную сигарету. Он вытащил ее, увидев меня, и подмигнул.

— Опытным путем я пришел к заключению, что жирная жареная еда — лучше лекарство от похмелья, — сказал он.