Эмили Магуайр - Приручение зверя. Новая Лолита
— А сейчас ты с кем-нибудь спишь?
— Ну, только... только с Джейми. На самом деле это довольно серьезно, и... ладно, я и правда люблю его, но не так, не любовной любовью. Я его знаю целую вечность, и... это так сложно.
Дэниел закрыл глаза.
— Объясни это мне.
— Он мой лучший друг, и я практически обязана ему жизнью. У Дикинсон есть строчка: «Говоря с тобой, я чувствовала себя защищенной». Вот такие у меня чувства к Джейми. Но он женился на этой дуре, которая от него залетела, но он любит меня, а я... я люблю тебя. Я рассказала ему о тебе, и он... — Сара поморщилась, вспомнив. — Он тяжело это перенес.
— Я хочу, чтобы ты перестала с ним спать.
— Ты не можешь требовать, чтобы я...
— До свиданья, Сара, — Дэниел встал. — Позвони мне, когда будешь готова воспринять это серьезно.
— Дэниел, нет! — Она схватила его за руку. — Я перестану, обещаю. Прости меня.
Он сел, смахнув ее руку.
— Есть еще кто-нибудь, о ком ты должна рассказать?
Она покачала головой.
— Молодец. А теперь я хочу узнать о твоей семье.
Сара сложила ладони вместе.
— Мама — профессор экономики. Отец в настоящее время работает примерно пятьсот часов в неделю в страховой компании, подсчитывая статистическую вероятность, с которой она может не сделать ни одной страховой выплаты и при этом избежать судебного разбирательства. Келли на три года старше меня. В последний раз я слышала, что она изучает право в университете Нового Южного Уэльса.
Сара закурила, и Дэниел пересел на дальний конец скамьи. Когда он так делал, ей хотелось его пнуть. Впрочем, ей хотелось его пнуть, просто чтобы к нему прикоснуться.
— Я познакомился с твоей мамой на родительском собрании. Она выглядела великолепно, она ведь очень похожа на тебя, но была такой резкой, такой...
— Злой?
Дэниел засмеялся.
— Помню, что подумал что-то в этом роде. Я ей расписывал, какая ты чудесная, и...
— Мы тогда трахались?
— Нет, мы не трахались. — Дэниел скривился, чтобы показать свое недовольство. Он не чуждался непристойностей в речи, но терпеть не мог слов, которые называл вульгарными. — Но я был очарован тобой. Думаю, я зашел слишком далеко, когда стал рассказывать твоей маме, какая ты фантастическая.
— Ты сказал ей, что я фантастическая? — Сара затоптала окурок и пододвинулась к нему.
— Да, но она говорила со мной, как будто ты чей-то чужой ребенок. Она прочла мне лекцию об индивидуальных особенностях обучения и интеллектуальном развитии, о том, что у тебя острый ум, но ты тратишь его на чтение романтической чепухи.
— Очень похоже на маму.
Дэниел развернулся так, что смотрел Саре прямо в лицо.
— Я сказал твоей маме, что для девочки твоего возраста совершенно нормально читать романтическую литературу, а она ответила, что, если бы решения принимала она, ты бы не тратила времени на мои уроки. Если бы решала она, ты бы не изучала такие сомнительные концепции, как деконструкция и этноцентризм, и не рассуждала бы об экспрессии и интерпретации. По ее мнению, мне следовало преподавать тебе исключительно навыки ясной и лаконичной композиции, и все.
Его голос был великолепен, но она хотела, чтобы он замолчал. Она хотела, чтобы он поцеловал ее и своим телом сказал ей, что она гораздо, гораздо лучше, чем любая женщина, которую он когда-либо знал.
— Когда она ушла, я только и мог думать о том, насколько ты ранима. Что такая восприимчивая к окружающему миру девочка, у которой мать с мертвым сердцем, откроется любому, кто выкажет ей малейшую привязанность.
Горло Сары сжалось. Она попыталась сказать ему, чтобы он заткнулся, но слова застряли у нее в груди. Она кашлянула, чтобы прочистить горло, и вскинула руку, давая ему знак замолчать.
— С тобой все в порядке?
— Все прекрасно. Можешь помолчать минуту, пожалуйста?
— Ладно. — Через некоторое время он сказал: — Я просто хочу, чтобы ты знала, что я все понимаю насчет твоей матери. Я понимаю, что ты, наверное, ненавидишь ее за холодность. Но ты можешь смотреть на это и так, как я. Если бы она не была такой далекой и холодной, может быть, ты не стала бы так легкодоступна.
Что-то сломалось в ней, слезы полились из глаз. Дэниел присел перед ней на корточки, лицо его исказила тревога.
— Я довел тебя до слез. Извини. — Он протянул ей синий носовой платок. — Я и не представлял, что ты так расстроишься.
— Чепуха, Дэниел. Ты специально пудришь мне мозги. В прошлый раз ты сказал, что ничего не мог с собой поделать, что пытался противиться соблазну, но не смог. А теперь ты говоришь, что намеренно мной воспользовался. Я не знаю, что и думать.
Он молчал несколько минут, качаясь на каблуках и наблюдая за тем, как Сара пытается успокоиться. Когда ее дыхание замедлилось и стало нормальным, он заговорил опять, глядя ей прямо в глаза:
— Я фантазировал, пытался сопротивляться, решил завоевать тебя, но передумал, познакомился с твоей мамой и передумал снова, потом помолился и решил оставить тебя в покое. Я колебался, но да, в конце концов, я воспользовался твоей ранимостью. Но если бы это был не я, это был бы кто-нибудь другой, и он, вполне вероятно, не чувствовал бы ничего, кроме радости, что воспользовался случаем. Я любил тебя и теперь люблю. Я только хотел подчеркнуть, что именно отношение к тебе твоих родителей помогло тебе принять меня в свою жизнь.
Сара видела его насквозь, видела его хитрое черное сердце. Сердце, которое любило ее, и которое она любила. Она закурила, выдохнув дым прямо ему в глаза. Он поморщился, но не отодвинулся.
— Ты поэтому ушла из дому, Сара? Потому что твои родители были слишком строги? Потому что они были холодны с тобой?
— Нет. Со строгими я могла бы жить. По крайней мере, пока не закончила бы школу. И расскажу тебе, — сказала она, — но не слишком возбуждайся, я больше не буду плакать.
— Ты думаешь, мне нравится, когда ты плачешь?
— Да.
— Ну, может быть, немножко, — сказал он без намека на стыд. — Но прежде всего я хочу знать, что случилось такое ужасное, из-за чего ты не виделась с семьей шесть лет.
— Меня изнасиловали. Мои родители этого не одобрили. — Сара пожала плечами, как будто ее тело могло убедить мозг, что расстраиваться не из-за чего.
— О господи. Любимая, я... — Дэниел положил ладони ей на колени и сразу, не успела она ощутить удовольствие от этого прикосновения, убрал руки. — Расскажи, что случилось.
Сара провела языком по губам, как будто точила нож. Удивительно, какое удовлетворение чувствуешь оттого, что можешь сделать больно ему в ответ. Она облизнула губы, чувствуя вкус крови, которой на них не было, но была раньше и будет опять.
