Збигнев Ненацкий - Соблазнитель
– Я люблю тебя, – прошептала Рита, когда ее охватил первый спазм блаженства. – Люблю тебя, – повторила девушка, хотя это наслаждение было меньшим, чем то, которое приходило, когда она сама собой занималась. Но одновременно Рита была счастлива, что испытывает его вместе с мужчиной. И начала бурно целовать Мартина, прижимая его к себе все сильнее и сильнее и вдруг почувствовала тяжесть тела мужчины. Она целовала его в губы, в заросшую волосами грудь, терлась губами о колючую щетину его лица.
– Сейчас ты такая же, как и другие, – неожиданно сказал он.
Охваченная ужасом, Рита вскрикнула, но тут же успокоилась, когда поняла, что он говорит правду. Ее снова пронзил сильный страх, но Эвен уже был в ней, без боли и сопротивления. Страх прошел, и ее охватила радость. Девушка не испытывала ни страсти, ни наслаждения, но радость оставалась, и она ощущала ее каждой клеточкой своего тела.
– Люблю тебя, – повторяла Рита без конца.
Эвен не старался довести ее до оргазма. Двигался в ней деликатно и несмело. Она тихо вскрикнула, почувствовала на животе струящуюся сперму.
– Тебе было хорошо, любимый? – шепотом спрашивала она, сильно сплетая руки у него на шее.
Ей хотелось, чтобы он что-нибудь говорил, уверял в своей любви, но мужчина возле нее, похоже, уже спал, потому что она слышала его ровное, спокойное дыхание. Несколько раз во сне Эвен словно пытался что-то сказать, и подрагивание его губ Рита чувствовала на своей груди, где он держал голову. Девушка вспомнила, что так шевелят губами спящие младенцы, и ей вдруг показалось, будто это ее собственный ребенок доверчиво спит рядом с ней и что он связан с ней навсегда. Риту охватила волна неизвестной ей до сих пор нежности, она крепко обняла мужчину, подумав, что теперь, как другие женщины, может испытывать и давать наслаждение, решила, что завтра расскажет об этом Катрин.
Наутро Рита проснулась с головной болью. Мужчина спал рядом на животе. Он возбудил в ней страх, напомнив о прошедшей ночи. Девушка тихо встала с кровати, чтобы не видеть его глаз. Но когда она налила теплую воду в таз и поставила его на пол, ей вдруг захотелось, чтобы он увидел ее нагой, ибо вместе с воспоминаниями о ночи к ней вернулось вожделение. «Нет, он не может отсюда уехать», – решила она, одеваясь.
И вышла из комнаты, закрыв ее на ключ. Эвен спал еще долго, только стук в дверь разбудил его, потом скрежет ключа в замке, и в комнате появилась Катрин с завтраком на подносе.
– Просыпайтесь. Завтрак, – сказала она, глядя на него с жадным любопытством.
Девушка поставила поднос на стол и подошла к кровати, выпятив груди, обтянутые свитером.
– Завтрак, – объявила она снова. – Добрый день, – Катрин захохотала, словно приветствие ее очень развеселило.
Но в дверях комнаты уже стояла Рита. Брови у нее были нахмурены, и на лице написано беспокойство.
– Замени меня на минутку в бюро обслуживания, – попросила она Катрин и почти выпихнула ее за дверь.
Мартин встал голый с кровати, без слова принял ее халат и набросил на себя. Потом выпил только чашку кофе и откусил кусочек булки. После этого вымылся и оделся, а девушка – присев на краешек стула – в молчании следила за каждым его движением.
– Ты не можешь сегодня отсюда уехать, – сказала она наконец чуть хрипловатым голосом.
– Почему?
– Не можешь просто так уйти после всего того, что ты сделал.
– Ничего я не сделал. В том-то и дело, что я ничего не сделал. Во всяком случае не то, что хотел, – потряс он головой.
– У тебя еще остались эти порошки? – спросила девушка, сделав при этом безразличное лицо.
– Да, ну и что?
– Ничего. Просто я хочу, чтобы ты у меня еще остался.
– Не было у нас такого уговора, – заявил он. – Ведь ты знаешь, что я жду Роберта, который должен приехать сюда с деньгами.
– Не было уговора, что ты залезешь ко мне в кровать, – сказала она, криво улыбнувшись.
– Я тебе оставлю порошки…
– Хорошо. Но и ты тоже останешься. Можешь?
Под глазами у нее были темные круги, что ее старило, но глаза от этого стали более выразительными, мягкими.
– Не исключено, что такое может случиться, – сказал он, подумав немного, – но ты должна кое-что для меня сделать.
– Что?
Эвен вынул из кармана пиджака портсигар.
– Продай его. У меня нет денег.
– Не болтай ерунды, – рассердилась она. – У меня есть немного денег. Я тебе одолжу. Если будет нужно, найду еще. Когда приедешь, отдашь.
Помедлив, он взял деньги и спрятал в бумажник. Потом сказал, что ему нужно посмотреть, стоит ли еще его автомобиль на улице у ресторана, и побриться в парикмахерской. А выйдет он через террасу и через нее же войдет, так что лучше дверь не закрывать.
Рита подбежала к нему, обняла и поцеловала.
– Слушай, Мартин, – шепнула она. – Не делай этого с Катрин, прошу тебя. Она тебя хочет, я ей рассказала о нас с тобой. Катрин такая, что ни одного мужчину не пропустит, сразу видно, что она ужасно возбуждена и сделает все, чтобы с тобой попробовать. Через месяц она выйдет замуж. Не делай с ней этого, я хочу, чтобы ты был только мой. Хотя бы еще на одну ночь, но только со мной. Катрин постоянно рассказывает обо всех своих флиртах, чтобы меня унизить. Пусть знает, что у меня был такой мужчина, какого у нее никогда не будет.
– Хорошо, Рита, – Мартин погладил ее по щеке и вышел на террасу.
Он побрился у парикмахера. Его автомобиль стоял там, где Мартин его оставил. На крыше и капоте таял снег.
Эвен вынул из багажника свой несессер и пошел в сторону туристской гостиницы. На автостоянке он взглянул на голубой «фиат» и заметил, что на покрытом снегом лобовом стекле кто-то написал слово «Роза». Поэтому Мартин направился в пансионат, на вывеске которого был нарисован большой красный цветок.
– Я к господину Марлову, – заявил он усатому портье.
Марлов и Эвелина сидели у стола и играли в кости.
– Я живу у нее, – заявил Эвен. – Она дала мне немного денег. А теперь я пришел к тебе, чтобы переодеться. У меня грязная рубашка, и к тому же я не могу без конца щеголять в одном и том же костюме.
– Отлично, – рассмеялся Марлов. – Я тебе говорил, Эвелин, что это фантастический тип.
Эвелина загремела костями в кружке.
– А я считаю, господин Эвен, что вы просто-напросто большая свинья.
– Возможно, – согласился Мартин.
Он положил на кресло несессер, расстегнул молнию, вынул рубашку и бежевый мохеровый свитер.
– Я – женщина и то, что вы делаете, вызывает у меня лишь отвращение. Вы относитесь к женщине как к траве, которую можно топтать. Но даже с травой так нельзя поступать.
Она говорила это, обращаясь к нагой, худой и загорелой спине Мартина.
– Перестань, Эвелина, – умоляюще сказал Марлов. Это был толстый широкоплечий мужчина, лет на десять моложе Эвена, который из-за своей толщины казался его ровесником.
