Альмудена Грандес - Любовь в ритме танго
— Ничего особенного, — сказал он.
— Это очень хорошо, — я сделала первую затяжку и закашлялась от ужасного першения в горле, не привыкшему к дыму. — Хотя их производят на Канарских островах, табак выращивают здесь, в этой местности.
— Я знаю, об этом мне говорит здесь каждый, зачем вы обращаете внимание на всякие глупости? Почему ты думаешь, что я смотрю на тебя предвзято?
— Не знаю, — смогла выговорить я между приступами кашля. — Может быть, ты смотришь так, потому что в Германии нет похожих на меня женщин, а еще ты вспоминаешь о своей невесте.
— Нет. Моя невеста стройная, светлая и маленькая, — выговорил он, и глазом не моргнув. — Мне нравятся маленькие женщины и, как сказать, которые не привлекают к себе внимания.
— Непримечательные? — предположила я. Я хотела, чтобы Фернандо проводил меня до дома, но все же немного боялась его.
Он улыбнулся.
— Нет. Есть другое слово.
— Незаметные.
— Точно, маленькие и незаметные.
— Прекрасно, знаешь, ты очень смешной, — мне стало легче разговаривать с ним, он улыбнулся. — Как ее зовут?
— Кого? Мою невесту? Хельга.
— Э… красиво, — по-испански ее имя звучало кошмарно, я не смогла припомнить ни одного фильма, где бы героиню так звали.
— Ты находишь? А мне не нравится. Вот твое имя звучит очень красиво.
— Малена? Да, да, оно очень красивое, — мне всегда очень нравилось произносить свое имя. — К тому же так еще называется танго, оно очень грустное.
— Я знаю, — Фернандо бросил окурок и сделал паузу, вдохнув чистый воздух. — Знаешь, почему я на тебя так смотрю?
— Нет, но мне бы очень хотелось узнать.
— Тогда… — он вздохнул, как бы подавив неизвестное еще мне чувство, улыбнулся и покачал головой, изображая человека, пресыщенного жизнью. — Нет, я не могу тебе сказать.
— Почему?
— Потому что ты не поймешь. Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Врешь.
— Ну, хорошо, мне осталось еще пара дней до дня рождения…
— Две недели.
— Две недели — это не очень много. Или нет?
— Да, это немного.
— А тебе сколько лет?
— Девятнадцать.
— Врешь.
— Хорошо… — он начал улыбаться. — Мне исполнится в октябре.
— Вот у тебя еще много времени до дня рождения. Восемнадцать лет — это еще слишком мало для человека, который пытается показать себя взрослым.
— Возможно. Здесь да, в Германии — нет. Там я уже считаюсь взрослым.
— Давай договоримся. Я приглашаю тебя на мой день рождения, и ты мне что-нибудь подаришь. Идет?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не хочу ничего праздновать в этой дерьмовой компании, и ты, я уверен, поймешь меня.
— Тебе все это не нравится. Правда?
— Да, мне они не нравятся.
Взгляд Фернандо на мгновение стал каким-то пустым. Он был совсем близко от меня, а мне приходилось привыкать к этой близости. Я посмотрела на открывающийся передо мной пейзаж раскинувшихся плантаций и гор.
— Вот этого я никогда не пойму. Посмотри, как красиво.
— Это? Это пустыня. Сухая и безжизненная.
— Потому что сейчас июль и все высохло. Но здесь не всегда так. Ты должен приехать весной и посмотреть, как цветут белыми цветами вишни, как все утопает в цветах…
— Я никогда не вернусь.
Эти последние слова прозвучали для меня, словно пощечина, он сделал мне больно. Он, наверное, не знал, какую боль причинили мне его слова. Я судорожно втянула в себя воздух и вздохнула. Мне захотелось снова отодвинуться от него подальше. Меня поразил даже не тон, с которым слова были произнесены, а то, что они означали, как жестко они звучали, как абсурдно, как несправедливо. Мне казалось, он специально говорит это мне, чтобы я почувствовала себя идиоткой. Этот немец нарочно завоевал мое тело и душу, чтобы мучить меня, а потом объявить, что никогда не вернется.
— А ты не хочешь уехать отсюда? А как же те патриоты, которые приезжают сюда, чтобы умереть, — спросил Фернандо.
— Здесь? Нет.
— Ну, тогда где-нибудь в Малаге, где такая же погода, а поля такие же сухие и безжизненные.
— Нет, там нет моря.
— Я в этом невиновата, Фернандо.
Тут он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза. Я почувствовала, как по моей спине побежал холодный пот, а в горле встал комок.
— Я знаю, Индианка, — усмехнулся он, дав мне новое прозвище. — У тебя хорошее чувство юмора.
— Не называй меня так.
— Почему нет? Вы же зовете меня Отто.
— Я — нет. Я не такая, как остальные.
Потом произошло то, что мне трудно описать, что-то явно пошло не так. Меня тянуло к нему, словно сотней канатов. Так детей тянет к рождественской елке, под которой спрятаны подарки. Его голова склонилась очень близко к моей, наши глаза встретились. Я подумала, что он хочет меня поцеловать, и закрыла глаза. Тьма обступила меня со всех сторон. Но он меня не поцеловал. Я открыла глаза и сказала уже резко:
— Я не такая, как они. Я другая, изгой.
Фернандо меня не поцеловал. Его губы были близко от моих, но вместо этого он приблизил их к моему уху и стал нашептывать. Для меня это был словно ушат холодной воды.
— Думаю, что для испанки ты очень хорошенькая.
Я посмотрела на него, и мы оба расхохотались. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять его настроение. Но я начала защищаться.
— А что особенного в испанках?
— Ничем, просто вы немножко… стесняетесь, так это говорится?
— Это от многого зависит.
Мне понадобилось время, чтобы понять, услышанное. Неожиданные слова Фернандо заставили меня задуматься. Мне захотелось разговорить его, понять, чем он отличается от людей, которых я встречала до сих пор, и почему меня так к нему тянет. Я постаралась забыть о тех минутах смущения и страха, которые пережила, и глубоко вздохнула. Мне захотелось услышать, что он скажет об испанских женщинах. Ведь многое, что нам кажется очевидным, другим бросается в глаза, а ведь эти отличия и рождаю нашу самобытность, нашу испанскую душу.
— От чего?
— Сложно сказать в двух словах. Чтобы объяснить разницу, понадобится много времени и слов, — он рассмеялся, но я была решительно настроена продолжать эту комедию. — Ты интересуешься модой? Я имею в виду — во что модно сегодня одеваться, какой стиль сегодня актуален?
— Нет.
— А образованием интересуешься?
— Нет.
— А историей своей семьи?
— Нет.
— Политикой?
— Нет.
— Возможно, ты патриотка?
— Нет.
— Тогда не знаю… Мне нравится секс.
— Ясно. Тогда ты должен мне об этом рассказать.
Фернандо расхохотался, но я взглядом заставила его замолчать и продолжить наш разговор. Я чувствовала себя обманутой, видя, как он улыбается, сверкая зубами.
