Сандра Браун - Бесценный дар

Он крепко поцеловал ее, наслаждаясь вкусом ее губ, которого так и не смог забыть. Она приоткрыла рот и страстно ответила на его поцелуй.

Когда они оторвались друг от друга, он сказал:

— Я присматривал дома у себя в Джорджтауне, но твой мне нравится больше всех. — При этом он глядел отнюдь не на убранство ее дома, а на ее грудь, теребя бретельки сарафана.

— Так может быть… — Она попыталась сдержать внезапно прорвавшееся волнение. — Я хочу сказать, твой бизнес позволит нам остаться здесь?

— Все, что мне нужно, — телефон и аэропорт поблизости. — Он улыбнулся. — Когда переезжать?

Она знала, что для него это будет трудно — и профессионально, и психологически. Он приносил эту жертву ей. И за это она любила его еще больше. Отвечая на его вопрос, она сказала:

— Как только ты дашь мне свое честное имя.

Они опять упоенно поцеловались. Его рука проникла под легкую ткань платья и коснулась се бедра.

— Отвезешь меня в Шривпорт, чтобы познакомиться с моей мамой? — Она подняла глаза и пояснила:

— Дело в том, что она ничего не знает ни о тебе, ни о ребенке. Я не стала ей говорить, пока не пришла к окончательному решению, не нашла убедительных объяснений.

— Так вот что я такое для тебя? Окончательное решение? И всего-то? — Он притворялся обиженным, но на самом деле улыбался, поигрывая пальцами с кружевом ее трусиков.

— Когда мы скажем маме, тебе придется тотчас жениться.

— Я не трус.

И он снова приник к ее губам.

— Моя работа поначалу будет связана с разъездами — пока я не найду для этого новых людей.

— Я буду ездить с тобой, — радостно откликнулась она.

— Нет. Ты будешь сидеть дома и заниматься ребенком.

— И ребенок будет разъезжать с нами. Я не такая жена, которая может обменять мужа на ребенка. Я всегда буду с тобой.

Он стал смеяться, а она делала вид, что сердится, и старательно хмурила брови.

— Что в этом смешного?

— Ты. Не знаю, почему я льщу себя надеждой, что ты станешь мне послушной и покорной женой. Ведь ты всегда на меня огрызалась!

Она обиженно отодвинулась.

— Вовсе нет!

— Вот и сейчас!

— Вот сейчас я покажу тебе непокорность, мистер Баррет! — крикнула она и вскочила с дивана. Не успел он раскрыть рот, как она взбежала наверх по ступенькам, и он услышал, как хлопнула дверь.

— Эта женщина — моя смерть, — пробормотал он, хватаясь за голову. Он остановился перед ступеньками, глядя вверх. Вдруг он широко улыбнулся. — Так пусть я умру счастливым! — И он сбросил рубашку.

Наверху все двери были распахнуты, кроме одной. Ему понадобилось не больше минуты, чтобы довершить то, что начал внизу. И он возник в дверном проеме — как дикарь, во всеоружии своей наготы.

Эрин, ожидавшая его в постели, затряслась от смеха. Они думали об одном. На ней были только трусики.

Он самодовольно улыбнулся и ринулся к ней. Матрац заскрипел, когда он стал на колени, склонившись над ней.

— Тебе действительно смешно? — спросил он.

С проказливой улыбкой она призывно к нему прикоснулась.

— А как ты думаешь? — рассмеялась она.

Он дерзко подцепил ее трусики и стащил их, попутно гладя ее стройные ноги. Он хотел продолжить эту забавную любовную игру, но, посмотрев на раскинувшееся перед ним тело, расцветшее от надвигающегося материнства, просто не смог.

Он мог только смотреть на нее и хрипло повторять:

— Как ты прекрасна, Боже, как ты прекрасна!

Он всем телом прижался к ней, и они в который уже раз изумились абсолютному гармоническому соответствию своих тел, которые подходили друг другу всеми выпуклостями и впадинками, как фрагменты головоломки.

— Как может быть такой мягкой человеческая кожа? — бормотал он, обцеловывая ее. Его губы путешествовали от ее губ к шее и обратно — к ее жаждущему рту, и их губы и языки боролись в любовной игре, пока могли, а потом наступало торжество всепоглощающего поцелуя.

Наконец, переводя дух, Ланс слегка отодвинулся, чтобы получше ее разглядеть. Ее грудь слегка пополнела, и он ласково и нежно, едва касаясь, дотронулся до нее.

— Не больно? — заботливо спросил он. В ответ она погладила его по носу.

— Не очень.

— Я боюсь сделать тебе больно.

— Наоборот. Ты можешь облегчить мои страдания… — шептала она, приподнимая свои груди руками и предоставляя их ему. Его губы инстинктивно потянулись к ее призывно трепещущей плоти. Влажным языком он тронул ее нежные соски. Она выгнулась, он гладил ее тело, чтобы утолить сжигавший его огонь, но этого ей было мало. Он скользнул вниз, туда, где угнездился его ребенок, и благоговейно целовал ее живот. Перебирая пальцами его выгоревшие волосы, Эрин незаметно прижимала его голову все теснее и теснее. И нежность сменилась страстью.

— Ланс, — выдохнула она, когда его губы наконец добрались до таинственного треугольника, за которым скрывалось самое желанное сокровище.

Он упивался ею.

— Эрин, Эрин… — шептал он, лаская ее гладкую кожу. — Сладкая моя, мое безумие…

Его имя стоном сорвалось с ее губ.

— Ланс, скорее!

Он приподнялся над нею и раздвинул ее шелковистые бедра.

— Эрин, скажи…

Она не дала ему договорить, припав к его губам страстным поцелуем. Ее руки, жадно обвившие его бедра, сказали, что осторожность сейчас неуместна. И он принял этот щедрый дар, подняв ее на руки в знак полного обладания.

Они устали. Их ноги переплелись, животы слиплись, она лежала на нем. Приподнявшись на локте, она погладила волосы, которыми поросла его грудь.

— Ланс, вот еще седой волос!

Он усмехнулся.

— Удивительно, что с тех пор, как я встретил тебя, я не поседел целиком.

Она прижалась лицом к этим не целиком поседевшим волосам и поцеловала их. Он отрешенно гладил ее волосы.

— Эрин, а что ты чувствовала, когда узнала, что беременна? Расстроилась? Или обрадовалась?

Она подняла голову, и ее лицо осветилось любовью.

— Ланс, я испугалась. Это было ни на что не похожее чувство, и я… я… не могу его объяснить. Сказать «чудесное» — это слишком слабо. А еще — удивление. Заметив первые симптомы, я никак не могла понять, что же со мной не так. Ланс рассмеялся.

— Мисс О'Ши, разве вы не знали, что от того, чем мы так увлеченно занимались, получаются дети?

За этот недостойный вопрос он был наказан поцелуем в ухо.

— Конечно, я знала, что могут быть дети! Но чтобы мы… Ну, мне просто не приходило в голову. — И, преодолев смущение, все-таки добавила:

— Когда мы любили друг друга, я ни о чем не могла думать, кроме тебя.

Взяв в ладони се лицо, он заглянул в ее цвета эбенового дерева глаза.

— Эрин, ты любишь меня?